Артур Кларк - Большая глубина

В море, как и на суше, вся жизнь зависит от растительности. А количество растений зависит от обилия минералов в среде – азотных, фосфорных и множества иных соединений. В океане все эти важнейшие вещества скапливаются в глубинах, куда не доходит свет, а потому не могут существовать растения. Верхние пятьсот футов моря – первооснова его жизни; все, что обитает ниже, через промежуточные звенья живет пищей, созданной в этом слое.

Каждую весну, когда тепло проникает в пучину, глубокие воды тоже отзываются на незримое, солнце. Увеличиваясь в объеме, они поднимаются и несут к поверхности несчетные миллиарды тонн солей и минералов.

Удобренные питательными веществам снизу и подстегнутые солнечными лучами сверху, плавучие растения размножаются с интенсивностью взрыва.

Естественно, выигрывают и животные, которые ими кормятся. Весна приходит на морские луга.

До появления человека цикл этот повторялся не менее миллиарда раз.

Теперь человек изменил его. Не удовлетворяясь восходящими потоками минералов, производимых природой, он в стратегических точках погрузил в океан на большую глубину атомные генераторы, тепло которых вызывало исполинские подводные фонтаны, несущие к животворному солнцу химические сокровища. Среди многочисленных приложений ядерной энергии это искусственное подстегивание естественного круговорота оказалось одним из самых неожиданных и самых продуктивных. Один этот способ позволил почти на десять процентов увеличить количество продовольствия, поставляемого морями.

И вот киты изо всех сил стараются свести на нет этот прирост.

Облава была задумана как комбинированная морская и воздушная операция. Одни подводные лодки не справятся, их мало и они слишком тихоходны. Три из них, включая одноместный разведчик Франклина, перебросят к бреши на транспортном самолете; потом этот самолет будет помогать, выслеживать китов с воздуха, если они разошлись так далеко, что дальность действия гидролокаторов подводных лодок окажется мала. Еще два самолета будут отгонять китов, сбрасывая рядом с ними генераторы звука. Впрочем, прежде этот способ плохо помогал, и на него не возлагали особых надежд.

Через двадцать минут после аварийного вызова Франклин уже смотрел, как уходят вниз огромные пищевые комбинаты Пирл-Харбора. Он по-прежнему не любил летать и старался держаться подальше от самолетов. Но когда надо было, перелет переносил спокойно и мог без тошноты смотреть на простершийся внизу мир.

В ста милях к востоку от Гавайских островов море вдруг из голубого стало золотым. До самого горизонта тянулись кочующие поля с первым в году урожаем; казалось, им не будет конца. Тут и там, словно причудливые игрушки исполинских детей, на поверхности Тихого океана лежали уборочные машины – своего рода шумовки с милю длиной; по соседству стояли гораздо более компактные понтоны и плоты с аппаратами, производящими концентрат.

Зрелище было внушительным, даже в эту эпоху титанических инженерных сооружений, но Франклина оно не волновало. Мысль о миллиардах тонн отборных диатомей и рачков не вызывала в нем радостного трепета, хоть он и знал, что это пища одной четверти человечества.

– Проходим над Гавайским коридором, – раздался в динамике голос пилота. – Через минуту увидим брешь.

– Вижу, – сказал один из товарищей Франклина, указывая рукой вниз.

– Вон они, наслаждаются…

Да что и говорить, фермеры-бедняги, наверно, рвут на себе волосы.

Неожиданно Франклину вспомнилась детская песенка, которую он последний раз слышал самое малое тридцать лет назад.

Действительно, «коровы ходят по хлебам»; придется Пастушку потрудиться, чтобы выгнать их оттуда. Множество узких прокосов в желтых планктонных лугах показывало, где проедают себе путь прожорливые великаны. Извивающаяся голубая полоска чистой воды отмечала путь каждого из полчища китов, очутившихся в своем китовом раю. Задача Франклина – поскорее изгнать грешников из этого рая.

Получив короткий радиоинструктаж, три инспектора прошли из кабины в грузовой отсек, где скаутсабы уже висели на шлюпбалках, которые должны были опустить их в море. Операция несложная, труднее будет потом поднять их. Если ветер нагонит волну, придется возвращаться на базу своим ходом.

Не совсем это обычно: на самолете очутиться внутри подводной лодки.

Но Франклину было некогда задумываться об этом, он готовился к погружению. Заговорил динамик на пульте: «Высота тридцать футов, открываю люки грузового отсека. Лодка номер один, приготовиться».

Франклин был вторым в очереди. Огромный транспортный самолет висел неподвижно, и тали шли так гладко, что Франклин не почувствовал, когда его разведчик погрузился в свою естественную среду. И вот уже три лодки расходятся заданным курсом – ни дать ни взять механические собаки, сгоняющие скот.

Франклин быстро убедился, что это будет посложнее, чем он думал.

Кругом был густой суп – никакой видимости, даже гидролокатор сбит с толку. Но главное: этот кисель тормозил крыльчатки, и водометы еле тянули. Чего доброго, засорятся… Лучше опуститься ниже планктонного слоя и без крайней нужды не всплывать.

На глубине трехсот футов муть кончилась. Из-за темноты он по-прежнему ничего не видел, но хоть можно было развить хорошую скорость. Догадываются пирующие киты, что он уже близко и идиллии скоро придет конец? Вот они, яркие эхо-сигналы, медленно плывущие по мерцающему зеркалу, которое обозначает непроницаемую для звукового луча границу воды и воздуха. Любопытно; акустическим органам чувств гидролокатора поверхность моря представляется снизу такой же, как человеческому глазу.

В обход стада с двух сторон заходили приметные маленькие эхо-сигналы двух подводных лодок. Франклин поглядел на хронометр: меньше чем через минуту начнется гон. Он включил наружные микрофоны и прислушался к голосам моря.

Как можно было говорить, будто море безмолвно? Даже несовершенный слух человека улавливал многие шумы: скрип хитинизированных клешней, рокот каменных глыб, свист дельфинов, характерное «шлеп» хвоста акулы после крутого поворота. Но все это звуки слышимого спектра; чтобы сполна оценить симфонию моря, надо выйти за пределы того, что доступно нашему уху. Простейшая задача для установленных на лодке преобразователей частоты. Их можно при желании настроить на любой звук – от миллиона циклов в секунду до самых медленных колебаний, которые хочется сравнить с тягучим движением безнадежно заржавевшей двери.