Артур Кларк - Перворожденный

Отель мелькнул и исчез из поля зрения, и впервые за все эти дни Байсеза получила наглядное представление о скорости, с которой они летели. Но затем снова потянулись безликие, неподвижные часы, и им ничего не оставалось делать, как спорить и ждать.

На восьмой день полета они прошли через геосинхронную орбиту. На какую-то долю секунды они оказались в точке с нулевой гравитацией, то есть на таком расстоянии от Земли, на котором летают все уважающие себя спутники. Но все последние дни гравитация у них и так была слишком низкой, так что они практически ничего не заметили.

В точке геосинха находилась еще одна конструкция: огромное колесо с осью вращения на ленте. Оно тоже было недостроено. Байсеза увидела, как по нему, как по гигантским лесам, ползают маленькие машинки. Искры сварки летели во все стороны. Немного в стороне она увидела столь же гигантские прозрачные панели, светящиеся зеленым светом, за которыми копошились какие-то существа.

Геосинхронная орбитальная станция исчезла внизу, и им оставалось только смотреть, как она стремительно уменьшается в размерах.

После прохождения геосинха эффективная гравитация внутри «паука» изменила направление, так как центростремительные силы, уравновешивающие гравитацию на геостационарной орбите, взяли верх и попытались выбросить их вон с орбиты. Теперь направление «вниз» означало то же самое, что «вон» от похожей на горошинку Земли. Путешественникам пришлось переориентировать свою кабину, так что потолок стал для них теперь полом, а пол потолком. Алексей сказал, что кабины, предназначенные для перевозки людей, проделывают эту операцию автоматически.

Такая метаморфоза, переориентация кабины, стала единственным интересным событием, которое случилось с ними после прохождения точки геосинха. Единственным событием.

Но Байсеза уже знала, что им не придется путешествовать по ленте до противовеса, который находится в тринадцати днях пути после геосинхронной точки, то есть от Земли до него было расстояние в двадцать один день. И этот противовес, как она наконец поняла, был кладбищем «пауков».

— Для компенсации возрастающей массы ленты необходимо постоянно наращивать противовес, — сказал Алексей. — Именно поэтому никто из «пауков» не возвращается на Землю. Кроме ремонтников, конечно.

Байсеза оглядела внутренность «паука», которому их пребывание явно пошло не на пользу, и почувствовала искреннее сожаление.

— И наш «паучок» кончит свои дни там же? — спросила она.

— О, нет, — заверил ее Алексей. — Эта зверюшка не поднимется выше точки в пятьдесят шесть тысяч километров. Двенадцать дней пути от Земли.

Байсеза посмотрела на Майру, которая, как она чувствовала, имела столь же туманное представление о цели их пути, как и она.

— А что потом?

— Помните, как мы говорили, что, если «паук» отцепится от ленты, не доходя до геосинхронной орбиты, то мы упадем на Землю? А если он отцепится после нее…

— То мы улетим прочь от Земли, — мрачно вставила Майра, — в открытый космос.

— Да, но если выбрать правильную высоту, чтобы отцепиться от подъемника, то можно воспользоваться инерцией, которая забросит нас туда, куда нам надо. Например, на Луну.

— Так мы летим на Луну?

Алексей усмехнулся.

— Нет, немного дальше.

— Тогда куда же, черт возьми? Мне кажется, сейчас отпала необходимость сохранять секретность… Как только мы отцепимся от ленты, власти тут же узнают, куда мы летим.

— Марс, мама! Мы летим на Марс! — не выдержала Майра.

Байсеза была потрясена.

— Марс?

— И там, я вас уверяю, вас ждет кое-что интересное.

— Но ведь этот крошечный кораблик вряд ли доставит нас живыми на Марс…

— Разумеется, нет, — подтвердил Алексей. — Нас подберут. У нас намечается свидание с летучим маяком. С кораблем, летящим на солнечной энергии. Он уже в пути…

Байсеза нахмурилась.

— Но у нас ведь нет ракетного двигателя, не так ли? Как только мы отцепимся от ленты, у нас больше не будет энергии, чтобы самостоятельно двигаться.

— Нам она и не нужна. Большой корабль сам выйдет к нам навстречу.

— Господи! — воскликнула Байсеза. — А если что-нибудь там не сложится…

Алексей невозмутимо улыбался.

Общаясь с ним все эти дни, Байсеза уже думала, что начала понимать его психологию — психологию космика, которая весьма отличалась от психологии землян.

Иногда Алексея посещали страхи по поводу каких-то поломок в постоянно окружающих его механизмах, от которых он полностью зависел всю свою жизнь. Но, с другой стороны, он не испытывал ни малейших сомнений по поводу всяких расчетов орбит, траекторий и перехватов. Он жил в мире, в котором все управлялось небесной механикой, этим могущественным молчаливым часовым механизмом, который никогда не давал сбоев. То есть верил, что, когда нужные приспособления отсоединят его от ленты, он все равно останется в целости и сохранности. Сама мысль о том, что солнечный корабль может с ними разминуться, даже не приходила ему в голову. Только Байсеза и Майра с ужасом проигрывали в мозгу такую возможность.

Где-то наверняка есть ключик для понимания Алексея, размышляла Байсеза, и не только его, но и всего космического поколения. Ей казалось, что она поймет его гораздо лучше, если разберет те молитвы, которые он постоянно и негромко пел: это были псалмы в честь «Непобедимого Солнца».

На двенадцатый день полета женщины сидели на своих складных стульях, когда внезапно все их летающее по воздуху оборудование, как от толчка, устремилось в одну сторону. Это означало, что по команде Алексея сработали какие-то замки, удерживавшие кабинку на ленте.

Алексей внимательно посмотрел на женщин.

— Кто-нибудь хочет, чтобы я начал обратный отсчет?

— Заткнись, — прошептала Майра.

Байсеза посмотрела на ленту, которая двенадцать дней была для нее якорной цепью, скрепляющей ее жизнь с реальностью, затем на крошечную бусинку Земли. У нее защемило сердце. Ей показалось, что Земля в своих действительных размерах вряд ли когда-нибудь снова замаячит перед ее глазами, но если это все же случится, то неизвестно, что ждет ее на этом пути.

Алексей прошептал:

— Мы уходим…

Под брюхом кабинки, в которое теперь превратилась ее крыша, мелькнула вспышка. Лента полетела куда-то в сторону на удивление быстро, остатки внутренней гравитации развеялись как дым. Вокруг них закружились детали оборудования. Алексей засмеялся.

Джон Меттернес, бортовой инженер, позвонил с Ахиллеса Эдне. У них снова произошла задержка. Технический персонал астероида не был удовлетворен магнитным сцеплением шариков антиматерии.