Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2011)

Марк положил подбородок на сцепленные кисти рук и уставился прямо в глаза Джека. Тусклые черные глаза без малейшего проблеска бесовских огней.

– Вы сами пришли ко мне. Принесли свою дурацкую тыкву. Значит, вам есть что сказать. Вы знаете, как договориться с Плясунами?

– Все дело в том, что тебя неправильно учили, Марк.

Впервые Рюноскэ назвал его по имени.

– Ты похож на глупую девчонку, которой сказали, что можно договориться с маньяком. Девке внушили в школе, что в любом деле можно достичь компромисса. Достаточно мило улыбнуться, слегка раздвинуть коленки и упомянуть любимого котенка, добрую старенькую бабушку и какой-нибудь там Звезднополосатый Флаг. Девка не понимает, что один запах ее подмышек сводит маньяка сума.

– Вы хотите сказать, что поговорить с ними можно – они просто не станут слушать?

– Я хочу сказать, что бесполезно трепаться с маньяком, когда у тебя так вкусно пахнут подмышки.

Марк скривил губы. Его в школе учили совсем другому, но…

– Я понял вашу мысль, можете не продолжать. Что же вы предлагаете?

– Где моя сигарета?

Марк вытянул одну сигарету из пачки и кинул Джеку. Тот ловко перехватил подачку. Если бы Рюноскэ был жив, при легком нажатии на фильтр сигарета бы зажглась. Но, судя по всему на мертвецов сенсор не реагировал. Джек поднес свою тыкву к лицу и умело прикурил и только затем ответил:

– Я могу тебе помочь. Так получилось, что у меня есть собственный приемник. И на нем играет совсем другое радио… Надо только слегка подкрутить ручку настройки.

– Вы можете заглушить Плясунов? Сбить их ритм?

– Я могу его перестроить, – сказал Джек. – Тебе понравился мой танец, Марк?

Людям нужно доверять, говорил отец Франческо. Люди – это источник информации и больших неприятностей, утверждал будущий генерал Висконти. Люди – это марионетки, шептало Марку отражение в зеркале, особенно по утрам, когда он просыпался в одиноком гостиничном номере – на Земле, на Луне-2, на Висле и Терре. Люди – марионетки, а ты – кукловод. Шепот отражения утешал, но здесь, на Экбе, он сделался противен Марку. Может быть, потому, что за пятиметровым забором миром заправляли куда более искусные кукловоды.

Самым сложным было заставить себя поверить Джеку.

По части веры Марк никогда не числился среди лучших учеников, хотя и преуспел во всем остальном.

И сейчас, глядя на серощекого – мертвого – человечка с нелепой тыквой, в маленькой комнате, где свет мигал и тускнел с каждой минутой, Марк принялся считать. Это всегда помогало.

Раз – Джек Рюноскэ врет. На самом деле он агент Плясунов. Доверившись ему, Марк погубит и человечество, и себя… Да нет, и так все погибнет. За оставшееся время им не расколоть код Плясунов, они даже не могут найти нужную частоту.

Два – Джек Рюноскэ несет околесицу. Это станет печальным концом быстрой и успешной карьеры Марка, но какая сейчас, к черту, карьера?

Три – Джек говорит правду и знает, что делает. А такой шанс есть. Он не похож на остальных мертвецов. В нем нету тягучего и странного ритма. И он сумел пробить защиту Марка – а это не удавалось даже монсеньору Висконти, не в последние пятнадцать лет.

Остается два вопроса.

– Остается два вопроса, – вслух повторил Марк. – Что я должен сделать? И почему именно я?

Рюноскэ ответил с неожиданной серьезностью:

– Ты, инквизитор, сильно мне задолжал. А я сильно задолжал тебе. Ты – мне, я – тебе. Так уж получилось. А теперь гони сюда всю пачку.

Когда кораблик врезался в атмосферу, экран на некоторое время почернел, скрывая бушевавшее вокруг корпуса пламя. Затем оболочка отстрелилась, началось медленное снижение на антигравах и включились наружные камеры. Море травы под кораблем волновалось, шло широкими волнами. Из травы выступали редкие и пологие холмы. Некоторые из них венчали зубцы серых мегалитов.

– Джек?

– Да, Марк?

– Что было там, позади? Что случилось в деревне?

Рюноскэ некоторое время молчал, водил пальцем по экрану, выбирая удобное место для посадки. Наконец ответил:

– Там, инквизитор, случилось много сытого воронья.

В тени мегалитов становилось зябко. Холодом тянуло не от земли. Та была еще по-полдневному сухой и жаркой, стрекочущей кузнецами. Холод источали каменные глыбы по сторонам. Днем, в четком свете здешнего маленького солнца, Марку показалось, что он различает на камнях знаки. Фигурки. Охотник с копьем. Вытянувшаяся в прыжке лань… бессмыслица. Так уж устроено человеческое сознание, что в переплетении случайных трещин и пятен мха видится знакомое. На планете Луг никто ни на кого не охотился, если не считать крупных золотоглазых стрекоз. Здесь вообще не водилось зверья – только насекомые и бесконечное море травы.

– Чего мы ждем? – спросил Марк.

– Чего ждешь ты, я не знаю. Я жду заката.

Марк поднял голову. Солнце коснулось сиреневой дымки на горизонте, и дымка загорелась яркой полоской – словно над травяным морем нависло второе, настоящее.

– Ты помнишь, какой сегодня день?

Марк обернулся. Джек сидел, скрючившись, прижавшись спиной к камню и обняв свою тыкву. Глаза его блестели весело и хищно.

– Разве тебя не учили, инквизитор: забыть свою историю – значит, забыть себя. Сегодня ночь Хэллоуина. Детишки по всей Ирландии скоблят тыквы, чтобы выставить их после заката на крыльцо или на окно. Говорят, огонек в тыкве отгоняет злых духов. Защищает владельцев дома от болотной нечисти.

Марк помнил. Он и сам выскребал ложкой неподатливое тыквенное нутро. Ночь Хэллоуина. Единственная ночь, когда дед распахивал ставни восточного, глядящего на вересковые пустоши окна. На подоконнике стояла тыква с горящей в ней свечой, и дом оставался в безопасности. Джек О’Лантерн, Тыквенный Джек, охранял границу между миром живых и мертвых.

Затылка Салливана коснулся неприятный холодок, и он резко обернулся. Танец на лугу набирал силу. Рядовой Тосс и сержант Джеремайя – да нет, не Тосс и Джеремайя уже, а две ломкие и одновременно плотные фигуры протоптали дорожку в траве, и трава под их ногами увяла. Из травы, из самой земли тянулись белые туманные струйки. Мертвецы ворочались в тумане, или, скорее, туман обвивал мертвецов, льнул к их все быстрее и тверже переступающим ногам, поднимался выше – и ярче горели в нем зеленые светляки.

– Пора, – сказал Джек. – Бери лампу.