Артур Кларк - Земной свет

Яркое, невероятно четкое изображение стояло на экране как влитое, без малейшего подрагивания и неустойчивости; на Земле Садлеру довелось как-то посмотреть на Марс в телескоп, и теперь он мог непосредственно убедиться, какие оковы сбросила с себя астрономия, выйдя в открытое пространство. Маленький вспомогательный прибор, установленный на Луне, дает возможность за несколько часов увидеть гораздо больше, чем видели земные астрономы, десятилетиями изучавшие Марс при помощи огромных установок. И дело совсем не в расстоянии – оно фактически не меняется, да и вообще Марс сейчас очень далеко от Земли, – а в том, что исчезло дрожащее марево атмосферы.

Налюбовавшись вдосталь на Марс, Садлер набрал координаты Сатурна. От потрясающей красоты зрелища перехватывало горло, невозможно было поверить, что этот шедевр создан природой, а не руками какого-либо великого художника. Большой, чуть приплюснутый желтый шар плавал в центре сложной системы колец. Даже с расстояния в два миллиарда километров отчетливо различались неяркие полосы и пятна атмосферных возмущений, а чуть подальше, за пределами драгоценного пояса колец, Садлер насчитал по крайней мере семь спутников.

Хорошо зная, что мгновенно действующему глазу телекамеры не под силу равняться с терпеливой фотопластинкой, он все-таки взглянул на некоторые из отдаленных туманностей и звездных скоплений. Он прошелся вдоль столбовой дороги небес – Млечного Пути, задерживая поле изображения на некоторых особенно прекрасных группах звезд и сверкающих облаках алмазной пыли. Через некоторое время Садлер опьянел от беспредельной красоты небес; чтобы вернуться к низким повседневным делам, нужна была какая-нибудь более грубая закуска. Он направил телескоп на Землю.

Такую огромную, что даже при наименьшем увеличении экран не мог вместить ее целиком. Освещенные Солнцем области все еще занимали чуть больше половины диска, однако Садлер стал смотреть на темную его часть. Там, в ночи, тускло фосфоресцировали бессчетные светлячки городов, и в одном из них спала сейчас Жанетта и, может быть, видела его во сне. Он уже знал, что жена получила письмо – ее удивленный и в то же время осторожный ответ заметно приободрил Садлера, хотя от укора и одиночества, читавшихся между строк, ему хотелось плакать. Неужели он допустил ошибку, ну зачем были все эти откладывания… Подобно большинству семейных пар этой, плывущей сейчас перед его глазами планеты, Садлеры не торопились обзавестись детьми, хотели сперва «проверить свою совместимость». В этот век на людей, ставших родителями в первые годы совместной жизни, смотрели с удивлением и даже осуждением – такое поведение считалось верным знаком пустоты и безответственности.

Оба они хотели иметь полноценную семью и намеревались начать с сына – развитие медицины позволило планировать семью заранее. А потом Садлер получил задание и впервые в жизни осознал всю серьезность межпланетной ситуации. И уже не мог бросить Джонатана Питера в неопределенное, даже страшное будущее.

В прошлом подобное рассуждение остановило бы очень немногих мужчин. Более того, угроза собственного ухода из мира зачастую заставляла их еще сильнее стремиться к единственной известной человеку разновидности бессмертия. Однако мир не знал войны уже двести лет, жизнеустройство Земли стало сложным и хрупким, вспышка насилия разорвет его в клочья. Женщина, обремененная ребенком, почти не будет иметь шансов уцелеть.

А может быть, все это – просто мелодрама, и не нужно было позволять, чтобы пустые страхи взяли верх над здравым смыслом. Знай Жанетта факты, она и секунды бы не задумалась, несмотря на весь предполагаемый риск. Но Садлер не мог говорить с ней откровенно – и не мог воспользоваться ее незнанием.

И поздно рвать на себе волосы – все, что он любит, находится сейчас на этом погруженном в сон шаре, отделенном от него бездонной пропастью пространства. Он вернулся от звезд к людям, через беспредельную пустыню космоса – к одинокому оазису человеческой души.

– Я не имею оснований предполагать, – сказал человек в синем костюме, – что кто бы то ни было вас подозревает, однако организовать тайную встречу в Сентрал-Сити не представлялось возможным. Там слишком много людей, и все всех знают. Вы и представить себе не можете, насколько трудно там уединиться.

– А не слишком ли на посторонний взгляд странно, что я вдруг решил пойти в это место? – спросил Садлер.

– Отнюдь нет, сюда приходят почти все гости города – если им удается. Это вроде Ниагарского водопада – зрелище, ознакомиться с которым каждый считает своем обязанностью. И ведь их можно понять, вы согласны?

Не согласиться было трудно. Вряд ли кто-нибудь уходил отсюда разочарованным, широко разрекламированная картина превосходила все ожидания. Выйдя на балкона, Садлер испытал настоящее потрясение, от которого и сейчас еще не совсем оправился. Легко поверить, что очень многие люди физически не могут дойти до этого места.

С края каньона выступал прозрачный, даже скорее призрачный, словно и не существующий цилиндр, и юн стоял в этом цилиндре над пустотой. Единственными признаками надежности, безопасности являлись металлическая дорожка под ногами да хрупкие перильца, за которые отчаянно цеплялся каждый, сюда приходящий, – в том числе и Садлер.

Разлом Гигинуса числится среди величайших чудес Луны. Длина его больше трехсот километров, а ширина достигает пяти. Это не столько каньон, сколько цепочка связанных друг с другом кратеров, расходящаяся в две стороны от огромного центрального провала. И здесь находится та самая дверь, через которую люди добрались до погребенных сокровищ богини ночи.

Садлер уже мог смотреть себе под ноги, не подавляя ежесекундного желания зажмуриться. На бесконечной, как казалось, глубине в маленьких лужицах искусственного света бестолково тыкались из стороны в сторону какие-то странные насекомые. Они походили на тараканов, внезапно попавших в луч карманного фонарика.

Каждый из крошечных жучков являлся в действительности огромной землеройной машиной, разрабатывающей дно каньона. Дно это, расположенное на многокилометровой глубине, было на удивление плоским – судя по всему, вскоре после образования разлома его затопила лава; застывая, огненная река превратилась в ровную каменную поверхность.

Земля, повисшая прямо над головой, освещала противоположный обрыв. Каньон словно разрезал Луну пополам, ему не было конца ни слева, ни справа; в некоторых местах зеленовато-синий свет, лившийся сверху на отвесную каменную стену, создавал неожиданную иллюзию – Садлеру начинало казаться, что перед ним огромный водопад, извечно низвергающийся в недра Луны. И вдоль всего этого водопада на невидимых отсюда паутинках тросов поднимались наполненные рудой емкости, опускались пустые. Каждая такая бадья – Садлер видел их движущимися по канатной дороге к расположенным где-то вдали металлургическим заводам – имела несколько метров в высоту, но сейчас они казались крошечными, как бусинки. Как жаль, подумал он, что в этой руде есть только сера, кислород, кремний и алюминий, а не тяжелые металлы.