Владимир Ильин - Куб со стертыми гранями
Зачем это им понадобилось? Почему они так хотели скрыть правду о том, как им удалось избежать смерти?
Наверное, мне вряд ли удалось бы самому ответить на эти вопросы — во всяком случае, на этом этапе предпринятого мною расследования, но в дело, как всегда, вмешался Его Величество Случай, в который так упорно не верил один из опрошенных мною свидетелей.
По чистой случайности, один из “счастливчиков” (именно так я окрестил для себя несостоявшихся пассажиров “Этернеля”) оказался недоступен для меня. Это был некто Вен Гофманов, по основной профессии — эвтанайзер<Эвтанайзер — медицинский работник, осуществляющий эвтаназию, т.е. умершвление безнадежно больных людей по согласованию с их родными и близкими (фантастич.)>, а на досуге — заядлый покоритель горных вершин, каковыми, несомненно, считал лишь такие, которые находились на высоте не ниже пяти тысяч метров над уровнем моря. На мои неоднократные попытки установить контакт всеми доступными способами Гофманов не откликнулся, в информарии, в разделе “Погибшие за последние сутки”, куда я на всякий случай заглянул, он тоже не значился. Поскольку в личном файле эвтанайзера вместо ближайших родственников почему-то было указано: “Кот Порфирий”, то я навел справки и выяснил, что за этим обозначением скрывается отнюдь не домашнее животное, а всего-навсего ближайший друг и ближайший сосед Гофманова по лестничной площадке свободный художник-концептуалист Константин Порфирьев. С ним-то я и связался, в надежде, что он не брал практических уроков по безболезненному умерщвлению у своего дружка во время дружеской попойки. Кстати, если “Кот” действительно отправил Вена на тот свет, то это объясняло бы сразу две загадки: и причину неявки эвтанайзера-альпиниста в космопорт, и его загадочное молчание в ответ на мои запросы…
Однако, по словам самого Порфирьева, всё было намного проще. Да, последний раз он видел Гофманова утром того рокового дня, то есть, всего несколько часов спустя после взрыва “Этернеля”. Вен тогда двинул прямиком в Тибет покорять очередную Джомолунгму… Ах, эта вершина находится в Гималаях? Ну, да неважно!.. Знает ли он, почему его друг не отправился на “Этернеле”? Конечно!.. Ведь всё это происходило у него, Порфирьева, на глазах. Когда он зашел накануне вечером к Вену попрощаться перед дальней дорогой, тот сидел на уже готовых чемоданах, но был почему-то бледен, как оживший покойник. Когда Порфирьев осведомился, что произошло и не нужно ли вызвать амбуланцию, Гофманов неожиданно ожил еще больше и предложил обмыть предстоящее расставание “как полагается”. И они обмыли. Да так, что когда Порфирьев с трудом оторвал чугунно-больную голову от стола, прямо за которым они с дружком заснули, было уже три часа ночи. Делать нечего — посокрушавшись, разбуженный Гофманов выпроводил “Кота” из своей квартиры и лег спать… Правда, при этом Вен вовсе не выглядел переживающим опоздание на корабль. Более того, прощаясь в дверях с Порфирьевым, он почему-то вынул из кармана какой-то небольшой темный предмет и с нежностью поцеловал его — естественно, “Кот” решил, что у его друга еще не до конца выветрился алкоголь из головы… А утром Гофманов зашел к Порфирьеву и сообщил, что решил “полазить по Тибету”, раз уж до следующего старта дальнорейсовика на Нептун, куда Гофманов завербовался, остается целый месяц…
— Вы не спрашивали у вашего друга, что за предмет видели у него накануне? — спросил я Порфирьева.
— Не-ет, — растерянно протянул он. — Как-то даже и не вспомнил…
И тут меня вновь осенило.
— А скажите-ка, Константин, — сказал я, — вы не замечали за вашим другом в последнее время никаких странностей?
Он задумчиво почесал свою седую бороду. Несмотря на свои тридцать два года, Порфирьев был седовлас с головы до пят: его угловатый череп был покрыт длинным седым “ежиком”, кустистые брови были тоже грязно-белыми, а классическая бородка клинышком и вообще выглядела позаимствованной у полярного филина.
— Странностей? — переспросил он. — Да пожалуй, никаких… Если только не считать его везения… Вену в последнее время везло просто как бешеному, — уточнил он.
Сердце мое екнуло.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
И тут Порфирьев поведал мне кое-что интересное.
Бывают люди, которым ни в какую не везет. Про таких говорят — “везет, как утопленнику”… А Гофманов, судя по рассказу его друга, принадлежал к другой категории — “родившихся в рубашке”. Правда, раньше почему-то это никак не проявлялось… А с недавнего времени — с какого именно, Порфирьев затруднялся определить — эвтанайзер вдруг стал выигрывать все публичные конкурсы с призами… ну, всякие там лотереи, тотализаторы, и прочая дребедень, на которую раньше он и внимания-то не обращал … Кстати, он довольно неплохо на этом заработал… Потом еще случилась история в горах… Сам Порфирьев там, правда, не был, но как-то раз к Гофманову заявились его дружки-альпинисты, с которыми он вместе лазит то по Тибету, то по Кавказу, и поведали за “чашкой чая” — многоградусного, разумеется — что как-то раз Вен шел под отвесной “стенкой” и в одном месте задержался буквально на три секунды, чтобы поправить рюкзак, а в следующее мгновение тропу, по которой он должен был вот-вот пройти, засыпало тяжелыми каменными глыбами…
Так туман, окутывавший дело “счастливчиков, начал постепенно рассеиваться.
Теперь, когда я уже знаю, в каком направлении вести поиски и что именно искать, работать становится гораздо легче.
И в последующие два дня я убеждаюсь, что у “счастливчиков”, показавшихся мне подозрительными, имеется несколько общих признаков. Например, им всем неизменно везло и до катастрофы спейс-лайнера — правда, в течение разного периода времени: у одних эта “полоса везения” началась год, а у других — всего несколько дней назад… И кое у кого из них родственники или знакомые видели небольшие предметы, непонятно откуда взявшиеся и непонятно для чего предназначенные. У других таких предметов никто не видел, но кто может поручиться, что они не замаскированы под какую-нибудь невинную безделушку: зажигалку, брелок, пудреницу, комп-нот, наконец?.. На основе показаний посторонних свидетелей мне даже удалось установить, как эти предметы называются.
Правда, ничего мне это не дало.
Ни Лингвист, ни другие Советники, к которым я обратился в режиме циркулярного запроса по комп-связи, не ведали, что это слово означает, является ли оно сокращением или аббревиатурой, на основе какого языка образовано и к какой отрасли человеческой деятельности относится.
Предмет, который, судя по всему, способен принести невероятную удачу своему хозяину, называется “регр”.