Коллектив авторов - Полдень, XXI век (январь 2011)

– Я так думала, что вы мне не поверите, – сказала Татьяна. – Поэтому и не пошла к электронному психиатру – он бы мне уже вкатил пару-тройку кубиков чего-нибудь успокоительного. Прочтите вот это.

Белогурова достала из сумочки сложенную вчетверо свежую газету, развернула ее и положила на стол перед психотерапевтом. Первую полосу венчал огромный заголовок: «Нападение на банк «Иллюзивгейст». Под заголовком была фотография почерневших руин, в которых даже архитектор – автор проекта здания банка – не узнал бы свое детище, если бы не криво торчавшая посредине пепелища обугленная стальная эмблема корпорации.

Ошарашенный Иванов пробежал глазами по строчкам.

«…тело одного из лучших программистов компании Василия Коннора так и не нашли…».

«…целью атаки являлись архивы личностей. К счастью, террористам ничего не удалось похитить, но многие файлы были уничтожены…».

Внизу колонки шел список «ментально погибших», где между Семеновым Б. Г. и Тимониным Е. В. психотерапевт без всякого удивления обнаружил Тарасенко А. Н.

– Это совпадение, – пробормотал Иванов. – Чудовищное совпадение. Вы просто очень взвинчены.

Татьяна покачала головой.

– Знаете, что сказал Тарас, когда очнулся после воспоминания о своей смерти? – спросила она. – «Один раз такое вспомнить можно. Даже познавательно». Вы понимаете? Тарас больше не хочет умирать, то есть не хочет оживать. Он не боится умереть – он боится, что умрет не навсегда.

– Человек может убить интерферента, – возразил Григорий, но не очень уверенно. – А интерферент человека – нет.

– Он такой же человек, как и мы с вами, – ответила Белогурова и продолжала, все повышая голос: – Они там в «Иллюзивгейсте» пересадили ему мозг или записали его личность на чистую болванку, я в этих технологиях не разбираюсь. Говорю же вам – он… я его видела даже без очков! И ощущала, причем гораздо лучше, чем мне того хотелось бы! Получается, что я на самом деле изменила мужу!

– Вы изменили мужу, когда первый раз подумали о синтетическом любовнике, – буркнул Иванов.

– Вы не понимаете! Мы не предохранялись!

– В средние века было очень распространено такое явление, как стигматизм, – терпеливо сказал психотерапевт. – Но не известно ни одного случая, чтобы от этого родился ребенок. Стигматы – это…

– А стигматы могли забрать с собой мою беретту? – перебила его клиентка. – После ухода Тараса она исчезла!

– Пистолет просто куда-нибудь завалился, – сказал Иванов. – Но сами подумайте – разве такой матерый бандит, каким был Тарасенко, не смог бы раздобыть себе оружие другим образом? К чему ему ваша дамская пукалка?

От двери донеслась мелодичная трель. Психотерапевт посмотрел на часы.

– Это кто-то ошибся, – сказал Григорий извиняющимся тоном. – Мой следующий клиент записан только через полчаса…

Лицо Белогуровой потемнело от ужаса.

– Не открывайте! – срывающимся голосом сказала Татьяна. – Это он! Тарас!

– Татьяна Дмитриевна, – с нажимом сказал психотерапевт. – Успокаивающие препараты у меня тоже есть… Войдите!

Дверь открылась, и вошли двое незнакомых Иванову мужчин. У одного из них в руке был маленький пистолетик – если бы Григорий лучше разбирался в оружии, он узнал бы беретту.

Это было последним, что психотерапевт увидел в своей жизни.

Голова Григория рассыпалась пеплом. Тело пару раз дернуло ногами и сползло с кресла.

– Вася..?! – воскликнула Таня.

Коннор развязно отсалютовал бывшей однокласснице. В этот момент Таня поняла, что программист конкретно под кайфом. Тарас наклонился и поцеловал ее, задев плечо еще горячим стволом. Таня вздрогнула.

– Здравствуй, любимая… Периодику читаем? И что пишут?

Вася небрежно бросил поверх газеты стопку фотографий. Снимки разлетелись веером, и стали видны запечатленные на них два обнаженных тела в очень интересных позах. Таня с ужасом и удивлением узнала в женщине себя. Мужчиной оказался Иванов.

– Побеседуем, пока Вася твои письма загрузит, – сказал ее настоящий любовник и присел на стол рядом с Таней. – Твои письма к Костику пришлось чуток подправить, там было слишком много розовых соплей…

Вася вытащил из нагрудного кармана кристалл, подсоединил его к компьютеру мертвого психотерапевта и откатил кресло с трупом.

– Ну что еще мне надо было сделать, чтобы ты поверила, что я реален? – почти с обидой спросил Тарас.

– Я поверила, – прошептала Таня.

Вася выдвинул верхний ящик стола, собрал фотографии и засунул их туда.

– Нет, – сказал Тарас с сожалением. – Если бы ты поверила, ты пошла бы не сюда, а прямым ходом в милицию… Ты немного ошиблась во мне, Танюша. Кое-что из классиков я все же читал. Это Тарас убивал тех, кого порождал, а не наоборот. Тем более, убийство ревизионного фантома убийством не считается, как ты верно заметила.

– Ревизионного фантома? – как во сне, повторила Таня.

И тут она поняла.

– По условиям эксперимента, – явно передразнивая ее, сказал Тарас, – объект должен узнать о своей смерти… Кодовое слово произносить не буду, я не такой садист, как ты…

Таня сглотнула и потерла висок.

– Так мне помочь тебе или ты сама? – мягко спросил Тарас. – У тебя очень хорошо получалось…

Он навел оружие на Таню и нажал небольшую кнопочку на рукоятке. Мигнул красным индикатор на дуле. Теперь, в чьих бы руках ни находилась берета, оружие сработало бы только на одну цель. На Таню. Тарас натянул рукав свитера на кисть и, держа берету через ткань, тщательно протер ее другим рукавом. Затем вложил беретту Тане в руку.

– Вася обязательно сделает мне еще одну копию тебя, – сказал Тарас. – Сделаешь, Вася?

– Говно вопрос, – откликнулся программист, не отрываясь от клавиатуры.

– Я всегда любил тебя, хоть ты и не идеальна… Вася не менял тебя и твой характер, а только подсадил небольшое, но очень сильное желание.

– Завести себе любовника-десимулянта, – пробормотала Таня. – Причем именно тебя!

– Да… Но в следующий раз я все же придам тебе некоторые черты Иришки, – продолжал Тарас. – Чтобы было легче управлять тобой.

– Ты ведь отнимаешь у меня не жизнь, – сказала Таня тихо. – А смерть.

– Да, – сказал Тарас. – У меня были хорошие учителя по этому предмету.

– Но, Тарас…

– Меня, вообще-то, Лешей зовут, – сказала он. – Я уже не Тарас, хотя я, конечно, и не Костик. Как ты тогда сказала? Я – интерферент.

Таня посмотрела в эти черные, как южная ночь, глаза, приставила дуло к виску и нажала курок.

Стоял июльский полдень. Старик и его старуха сидели в доме за рассохшимся деревянным столом и перекидывались в «дурачка». Карты были засаленные, с обтрепавшимися и обломавшимися краями. Худой, поджарый и жилистый старик с азартом хлопал ими об стол, а плотная, широкоплечая старуха лениво роняла карту, сбрасывая её с ладони большим пальцем. Её карта иногда падала рядом с картой старика, и тот надвигал её на свою, словно находил в том какой-то порядок.