Александр Карпенко - Гребцы галеры
- Что с ней?
- Там две пули. Вчера стрельба была, к нам случайно... Я не думал, что так плохо, пытался сам... Она не сразу сказала - она очень боится врачей. В психушке над ней все издевались - и больные, и врачи... Она же не может за себя постоять, только плачет, а тем - забава...
Две пули! Боже! А я-то, пень, стою!
Люси одним прыжком с прилавка оказалась возле девушки. Трогая лапкой окровавленные пальцы, стала уговаривать показать рану. Невозможно, но мышка разговаривала с больной на ее (и моем!) родном языке, пусть и с заметными запинками. Страх на изможденном лице девушки начал помалу таять, ладони уже приподнялись, отнимаясь от раны.
Загудел голос от дверей:
- Ого, мои доктора тоже здесь! Вот кого видеть не чаял!
Я повернул голову. Добродушную узкоглазую физиономию своего постоянного клиента узнал тут же. Этого малого, по жизни покладистого и простодушного, но в периоды обострения болезни становящегося неуправляемой машиной разрушения, я возил в психлечебницу трижды - два раза вместе с Рат, однажды - по перевозке.
- А я вот сюда переселился, - радушно басил больной, - а то ваше внимание, ребята, уже затрахало. Слыханное ли дело - по два раза на год в дурку кататься!
Иона встрепенулся, впившись глазами в говорящего. Я умоляюще прижал палец к губам, но тот, не обращая на мой жест нимало внимания, продолжал бухтеть:
- А тут ничё, жить можно. Уж из Песков-то вы меня, господа психиатры, в дурдом не упечете!
- Психиатры?! - тоненько взвизгнул Иона.
- Угу. Аты чё, не знал, чё ль? Вона, гляди. Девятнадцатая психбригада. Родные, почитай, были. А теперь шиш! - продемонстрировал, неизвестно кому огромный кукиш.
- Подлецы! Они и здесь ее достать хотят!
Парень вскочил и, с неожиданной в его хрупком теле силой перебросив девушку через плечо, испуганным кроликом юркнул в заднюю дверь. Я, обогнув стойку, ринулся за ним, крича:
- Куда, куда, стой!
Люси, подпрыгнув, вцепилась в мои брюки, справедливо расценив, что подбирать ее с пола мне некогда. Так, мотаясь на штанине, и висела, покуда я, распихивая толпу, пытался догнать парня. Позади тяжело топал Патрик. Убедившись в бесполезности занятия, я остановился, отдышался, пересадил на плечо начальницу.
- М-да. Обидно, - выдохнула та, - две пули в животе - не пустяк. Черт этого козла принес!
- Слушай, доктор, они же ведь где-то живут. Может, пойдем к ним домой?
- Ты видел, как он прыснул? Да они так нашими, с позволения сказать, коллегами на всю жизнь напуганы, что раньше сдохнут, чем нас пустят.
- Девчонку жалко... И он ее очень сильно любит, видать. Гляди, похитил, сюда увез, бережет как умеет... Славные ребята, хоть и чудные. Давай попробуем хотя бы. Может, объяснить удастся.
- Да что ты там объяснишь!
- Не я, а ты. У тебя вид безобиднее. Ну пожалуйста, а, Люсь! Прошу тебя... Хочешь, я тебе на карточках паспортную часть всегда заполнять буду?
- Пожалел, значит, говоришь? Ладно, - смягчилась начальница, - что ж, попытаемся. Только где их искать?
- Вы про наших птичек, что ли? - вмешался кто-то из слушавших разговор зевак. - А что их искать? Вон их жилье.
Он ткнул пальцем куда-то вверх.
Мы вгляделись. На краю рыночной площади, доминируя над местностью, торчало, уходя щербатой вершиной в небеса, непонятное строение: башня не башня, минарет не минарет. Труба какая-то без окон и без дверей. Где-то на двух третях высоты ее, неведомо как прикрепленная, висела огромная сине-желтая люлька смутно знакомой мне формы. Чуть подумав, я осознал, что там болтается, удивительным образом не падая, кузов от старого двухэтажного автобуса.
- Там и живут все время, почти не слазят. Что едят-пьют, никто не знает. Вот и зовем птичками. Что, в гости собрались? - хохотнул. - Идите на здоровье.
-Как?
- А вот, как он.
При взгляде на то, "как он", меня замутило. Иона карабкался, растопырясь, словно паук, прямо по внешней стене башни, цепляясь пальцами за одному ему заметные выступы и трещинки. За спиной парня безвольным тюком моталось тело его возлюбленной, привязанное к плечам верхолаза веревкой. Пару раз пальцы Ионы срывались, заставляя мое сердце ёкнуть, но всякий раз находили новую опору, и движение продолжалось.
Минута, другая - и пара скрылась в небесном автобусе.
- Да, теперь без вертолета - никак...
Я понуро опустил голову
- Не казнись, Шура, ты не виноват.
- Да знаю... А кому с этого легче?
Болтался весь день, как в воду сунутый, вспоминая прозрачное личико с горящими на нем огромными глазами. Болело сердце, и пожирал стыд за тех, кто превратил нежную доверчивую девочку в затравленного зверька.
За нас. За себя. За мир, экспортирующий только один товар - страх.
И не развлекали, а ранили очередные откровения упившегося до синевы калеки:
- Кто драпает ученые драпают задержать дерьмоедов - молодцы всех взяли - двое дохлых наплевать - откуда у них грузовик кто-то мне за это ответит - вы скоты куда намылились - ах завтра канал свернется ах отсюда не выбраться будет - вы и так не выберетесь - всех к стенке - в овраг не надо вонять будет буди хозвзвод могилы копать.
...Это предательство - я двадцать шесть лет служил короне что мне ихние подачки - нас всех тут бросили - оружие и медикаменты пусть чины из метрополии себе в задницу заткнут - мало что сами себя прокормим что я теперь здесь сдохнуть должен - ко всем чертям - командира подрывников ко мне - прибыл ну орел тебе охота в глуши околеть - шесть кило тротила под Зеркало чтоб в пыль когда ключ закрутится ходу отсюда - на город на-класть жрачка есть проживут.
...Нет ребята вы что серьезно я же ваш командир - Жувре - Каледи Робине - мы ж огонь и воду - как разжаловали - кто в метрополию донес из вас кто-то - вам что тут охота так отменю - я снят с командования а кто - скотина Жувре ах ты черт - сволочи думаете победили Зака - честь у меня не отобрать - я с этим кольтом три войны меня не подведет - сдохнуть так как солдат и пошли вы все...
Вот и вся история этого мира... Я сплюнул досадливо. Хотели, как лучше, а получилось... Да ничего не получилось! Отсюда никуда дальше не попасть, а обратно - кому-то очень невыгодно. Для тех, кто здесь заправляет, этот мир как это? - "кормушка", а расплачиваться по их счетам - нам. Подозревал я, что все тут, как дома, но не до такой же степени...
Люси, скривившись, озвучила мои мысли:
- Ох и противно же!
- Люсь, у нас виски не осталось?
Мышка прищурилась:
- Напиться с горя решил? Не пошло. Завтра настоящее дело начнется. Праздник богини, чтоб ее. Ты мне работоспособный понадобишься.
- Что он хоть собой представляет, этот праздник?
Рат подергала хвостом из стороны в сторону.
- У нас вообще-то Фестиваль безумцев - тема для бесед непопулярная.