Артур Кларк - Колыбель на орбите [сборник]
Генриетта, по праву презирая мужчин как слабый пол, даже не помышляла о замужестве. Тем не менее по каким-то своим причинам она проявляла фамильярный (да, это самое правильное слово) интерес к Геркулесу и почти каждые выходные приезжала его навестить. То были любопытные отношения: наверное, Генриетта обнаружила, что Геркулес подпитывает ее чувство превосходства. Если считать его представителем мужского пола, то мужчины в таком случае — весьма жалкие создания. И все же даже если мотивация Генриетты и была именно таковой, то неосознанной, и к племяннику она относилась с искренней нежностью. Опекала его, но не унижала.
Нетрудно представить, что внимание тети отнюдь не помогало Геркулесу избавиться от глубоко укоренившегося комплекса неполноценности. Поначалу он ее просто терпел, а затем стал страшиться ее регулярных визитов, грохочущего голоса и рукопожатий, от которых трещали кости. Кончилось тем, что он ее возненавидел. Со временем эта ненависть превратилась в доминантную эмоцию его жизни, превзойдя даже любовь к орхидеям. Но он был очень осторожен и не проявлял своих чувств, понимая, что если тетя Генриетта узнает, как он к ней относится, то наверняка разорвет пополам и скормит своим волкодавам.
Получалось, что выразить свои глубинные чувства Геркулес никак не мог. Ему приходилось быть вежливым с тетей даже тогда, когда ему хотелось ее убить. А убить ее ему хотелось часто, хотя он прекрасно понимал, что это ему никогда не удастся. Пока однажды…
По словам продавца, орхидею ему прислали «откуда-то из района Амазонки» — весьма расплывчатый почтовый адрес. Когда Геркулес впервые ее увидел, она представляла собой не очень-то вдохновляющее зрелище даже для такого любителя орхидей, как он. Бесформенный корень размером с мужской кулак — и все. Корень уже начал загнивать, и от него едва ощутимо попахивало падалью, как от стервятника. Геркулес не был даже уверен, что корень не погиб, о чем и сказал продавцу. Возможно, это замечание и позволило ему купить его за ничтожную сумму, и он без особого восторга принес его домой.
Первый месяц корень не проявлял признаков жизни, но Геркулеса это не встревожило. Потом в один прекрасный день проклюнулся крошечный зеленый росток и стал тянуться к свету, после чего растение быстро пошло в рост. Вскоре оно превратилось в толстый мясистый стебель высотой в локоть и ярко-зеленого цвета. Возле верхушки стебель опоясывали какие-то странные бугорки, остальная же его часть была совершенно гладкой. Теперь Геркулеса охватило сильное возбуждение: он уже не сомневался, что в его руки попал совершенно новый вид.
Скорость роста теперь стала просто фантастической: вскоре растение оказалось выше самого Геркулеса — что, впрочем, трудно назвать особым достижением. Более того, бугорки начали набухать и создалось впечатление, что орхидея в любой момент расцветет. Геркулес с тревогой ждал этого события, зная, как коротка бывает жизнь цветков у некоторых видов, и старался проводить в теплице как можно больше времени. Однако, несмотря на всю его бдительность, трансформация произошла ночью, когда он спал.
К утру орхидея украсилась восемью свисающими почти до земли отростками. Должно быть, они развились внутри растения и вырвались наружу — по понятиям растительного мира — со взрывной скоростью. Геркулес изумленно уставился на растение и ушел на работу, охваченный задумчивостью.
Вечером того же дня, поливая растение и проверяя почву в его горшке, он заметил еще более странный факт: отростки стали толще и… слабо, но, несомненно, подрагивали, точно жили собственной жизнью. Даже Геркулес, при всем его интересе и энтузиазме, счел это более чем слегка тревожным.
Несколько дней спустя последние сомнения отпали. Когда он приближался к орхидее, отростки с неприятной целенаправленностью начинали к нему тянуться. Впечатление голода создавалось настолько сильное, что Геркулесу становилось очень даже не по себе, а в голове начинала вертеться некая смутная мысль. Прошло немало времени, пока он вспомнил, обозвал себя болваном и отправился в местную библиотеку. Там он провел весьма интересные полчаса, перечитывая рассказ Герберта Уэллса «Странная орхидея».
«Боже мой!» — подумал Геркулес, кончив читать. Пока что растение не испускало одуряющего запаха, от которого будущая жертва должна была потерять сознание, но все остальное практически совпадало. Геркулес вернулся домой воистину встревоженным.
Открыв дверь теплицы, он постоял, глядя вдоль зеленого коридора на свой призовой образец. Потом тщательно прикинул длину отростков — он уже поймал себя на том, что называет их щупальцами, — и подошел на безопасное, по его мнению, расстояние. Растение, несомненно, вызывало ощущение настороженности и угрозы, куда более подходящее для животного, а не растительного царства. Геркулес вспомнил печальную историю доктора Франкенштейна, и она его не порадовала.
Да ведь это смешно, в конце концов! В реальной жизни такое не происходит. Что ж, есть только один способ проверить…
Геркулес ушел в дом и вскоре вернулся с палкой от метлы, к концу которой он привязал кусок сырого мяса. А потом, чувствуя себя полным идиотом, осторожно двинулся к орхидее, как приближался бы укротитель к клетке со львом во время кормления.
Секунду ничего не происходило, но вот два щупальца возбужденно дернулись и стали покачиваться, словно растение принимало решение, а потом… мгновенно и с потрясающей скоростью метнулись вперед и обвились вокруг куска мяса. Геркулес ощутил мощный рывок, и мясо с конца палки исчезло: орхидея уже прижимала его, если допустимо смешивать такие метафоры, к своей груди.
— Разрази меня гром! — завопил Геркулес. К столь сильным выражениям он прибегал чрезвычайно редко.
В последующие сутки орхидея не проявляла новых признаков жизни, потому что ждала, пока мясо немного протухнет, а сама тем временем обзаводилась пищеварительной системой. На следующий день вокруг все еще видимого куска мяса проросли короткие корешки. К вечеру мясо исчезло.
Растение познало вкус крови.
* * *К своему питомцу Геркулес испытывал весьма противоречивые чувства. Иногда орхидея едва не награждала его кошмарными снами, и он предвидел широчайший спектр жутких последствий. Растение уже обрело чрезвычайную силу, и если Геркулес попадет к нему в щупальца, ему конец. Но разумеется, подобная участь ему ни в малейшей степени не угрожала. Он провел систему труб и теперь мог поливать его с безопасного расстояния, а менее ортодоксальную пищу просто бросал туда, где до нее могли дотянуться щупальца. Сейчас оно съедало полкило сырого мяса в день, и Геркулес не мог избавиться от неприятной мысли о том, что растение справилось бы и с куда большим количеством, подвернись ему такая возможность.