Артур Кларк - Большая глубина
Меньше двух минут понадобилось, чтобы превратить владыку морей в кровавые куски, которые опознал бы только специалист. И кости не пропали: в конце конвейера распиленный скелет упал в яму для размола на удобрение.
– Тут конец линии, – объяснил Франклин, – но переработка только начинается. Нужно извлечь жир из ворвани, которую отделили на первой стадии. Мясо разрезают на более удобные порции и стерилизуют – для этого у нас есть интенсивный источник нейтронов. И еще около десятка основных продуктов надо отделить и упаковать для перевозки. Я готов показать вам любой цех. Это будет не такое кровавое зрелище, как то, что мы видели сейчас.
Тхеро постоял в раздумье, просматривая записи, которые сделал своим чрезвычайно мелким почерком. Потом повернулся лицом к протянувшемуся на четверть мили залитому кровью конвейеру; из загона уже катилась следующая туша.
– Боюсь, один эпизод получился не так, как надо, – сказал он с внезапной решимостью. – Если вы не против, вернемся к началу и пройдем еще раз.
Франклин поймал на лету аппарат, оброненный молодым бхикку.
– Спокойно, сынок, – подбодрил он монаха. – Лиха беда начало. Через несколько дней вы будете удивляться, почему новички жалуются на дурной запах.
Вообще-то сомнительно, но работники завода поклялись ему, что это так и есть. Только бы преподобный Бойс в своем непомерном рвении не предоставил ему случая проверить это…
***
– А теперь, ваше преподобие, – сказал Франклин, когда самолет взмыл над заснеженными вершинами и началось обратное путешествие в Лондон и на Цейлон, – разрешите спросить вас: что вы собираетесь делать с материалом, который собрали?
За эти два дня священник и администратор научились уважать друг друга, между ними даже возникло что-то вроде дружбы; на взгляд Франклина, это было так же неожиданно; как приятно. Он считал, что неплохо разбирается в людях (кто этого не считает?), но не мог раскусить до конца Маханаяке Тхеро. И не огорчался: подсознательно Франклин чувствовал, что этот человек воплощает не только силу, но и – никуда не денешься от этого избитого, невыразительного слова – добро. Пожалуй, в другое время он мог бы войти в историю как святой…
– Мне нечего скрывать, – мягко сказал Тхеро. – К тому же, как вы знаете, учение Будды осуждает обман. Наша точка зрения проста. Мы считаем, что все живое вправе существовать. Из этого вытекает, что вы действуете не правильно. И нам хотелось бы, чтобы это было прекращено.
Так Франклин и думал – и теперь услышал. И он чуть-чуть разочаровался. Такой умный человек, как Тхеро, должен бы понимать, что это требование нереально – разве можно урезать на одну восьмую мировые ресурсы продовольствия? И если уж на то пошло: почему только киты? А как же коровы, овцы, свиньи – все те животные, которых человек растит и холит, чтобы при надобности зарезать?
– Я знаю, о чем вы думаете, – продолжал Тхеро, не дожидаясь доводов Франклина. – Мы отдаем себе отчет во всех трудностях и отлично понимаем, что придется действовать шаг за шагом. Но где-то надо начинать, а Отдел китов дает нам особенно яркий материал.
– Благодарю, – сухо сказал Франклин. – Только справедливо ли это?
Вы могли бы увидеть то же самое в любой бойне на Земле. Конечно, масштабы другие, но это вряд ли меняет суть.
– Вполне согласен. Однако мы люди дела, не фанатики. Мы знаем, сперва нужно найти другие источники пищи, потом прекращать производство мяса.
Франклин отрицательно покачал головой.
– Извините, – сказал он, – но даже если вы решите эту задачу, вам не удастся сделать всех обитателей Земли вегетарианцами. Разве что вы задумали увеличить эмиграцию на Марс и Венеру. Да я бы пустил себе пулю в лоб, если бы навсегда лишился возможности отведать хорошего бифштекса или бараньей отбивной. Так что ваши планы сорвутся. Причин две: человеческая психология и наши продовольственные ресурсы.
Маха Тхеро даже немного обиделся.
– Дорогой начальник отдела, – сказал он, – неужели вы думаете, что мы могли позабыть о столь очевидных вещах? Позвольте мне сперва закончить изложение наших взглядов, а потом я объясню, как мы предлагаем решить задачу. Мне важна ваша реакция, ведь вы олицетворяете, так сказать, максимум сопротивления, которое нам окажет потребитель.
– Пожалуй, – улыбнулся Франклин. – Попробуйте уговорить меня бросить мое дело.
– Испокон веков, – начал Тхеро, – человек привык считать, что остальные животные существуют только для его блага. Многие виды он вовсе истребил – то ли из алчности, то ли потому, что они травили его посевы или еще как-то ему мешали. Не буду отрицать: часто это было оправдано, а порой просто не оставалось другого выхода. И все же за тысячи лет человек осквернил свою душу преступлениями против животного царства.
Между прочим, одно из худших злодеяний совершалось как раз в вашей области, и было это всего лет шестьдесят-семьдесят тому назад. Я читал, как загарпуненные киты умирали после страшных мук, помногу часов мучились, а мясо их уже никуда не годилось, оно оказывалось отравленным токсинами, которые выделяются во время предсмертных судорог.
– Это исключительные случаи, – вставил Франклин. – И ведь мы давно с этим покончили.
– Верно, но из таких случаев тоже складывается наша вина, которую мы обязаны искупить.
– Свенд Фойн не согласился бы с вами. Когда он в 1870-х годах изобрел гарпун с взрывающимся наконечником, он в своем дневнике возблагодарил господа бога и назвал его творцом гарпуна.
– Любопытная точка зрения, – сухо ответил Тхеро. – Я бы охотно поспорил с ним. Знаете, есть простой опыт, который позволяет разделить людей на два разряда. Человек идет по улице и там, куда должна опуститься его нога, видит жука. Перед ним выбор: либо изменить свой шаг и пощадить жука, либо раздавить его. Как бы вы поступили, мистер Франклин?
– Это зависит от жука. Если известно, что он ядовит или вреден, я убью его. Если нет – дам ему уйти. И любой разумный человек сделает то же самое.
– Значит, мы неразумны. На наш взгляд, убийство оправдано только, чтобы спасти жизнь более высоко организованного существа. А такие случаи бывают удивительно редко. Но позвольте мне вернуться к сути дела, а то мы, кажется, уклонились в сторону.
– Лет сто назад ирландский поэт Дансени написал пьесу «Какая польза от человека», вы скоро увидите ее в одной из наших телевизионных программ. Герою пьесы снится, что чудесные силы перенесли его куда-то из солнечной системы и он предстал перед судом зверей. Если за него не вступятся хотя бы два животных, человечество будет уничтожено. Только собака находит добрые слова в защиту своего повелителя, все остальные, помня старые обиды, говорят, что для их блага было бы лучше, если бы человек никогда не существовал. Вот-вот будет вынесен роковой приговор, но в последнюю секунду появляется еще один поручитель и спасает человечество от погибели. Единственным, кроме собаки, существом, которое нуждается в человеке, оказался… комар.