Владимир Ильин - Нельзя идти за горизонт

Он вернулся за стол и принялся читать текст на листках. Для этого ему пришлось вдумываться в смысл написанного и отчаянным усилием воли пытаться удержать этот смысл в памяти. Занятие это оказалось таким непривычным для него, что в голове опять возник знакомый туман, сильно заломило виски и затылок, но Третий не сдавался. Он прочитал текст несколько раз, прежде чем смог осмыслить и запомнить его.

Это было описание сегодняшнего дня - как он просыпается, ничего не помня и не понимая окружающего мира; как одевается, прислушиваясь к спору о погоде между Седьмым и Восьмым; как разговаривает о Стене с Пятнадцатым во время завтрака; как Девятый клеит таблички с наименованиями различных предметов, как Седьмой и Восьмой роют и одновременно закапывают канаву, как он опаздывает в Рабочий корпус, а дежурный Четвертый упрекает его; как он, Третий, уходит с головой в переписывание Книги, а потом пытается преодолеть Стену через дверь, указанную ему Одиннадцатым.

Те же события, те же лица и те же разговоры, что и сегодня, - все повторялось одно к одному. День, который он когда-то описал, и день сегодняшний были похожи как две капли воды.

За одним исключением, причем весьма существенным.

День, который был, так сказать, текущим, еще не закончился, а события, запечатленные почерком Третьего, описывались вплоть до самого вечера. Если в том мире, где существовал этот странный городок, окруженный Стеной, один и тот же день повторялся заново, потому что время здесь было замкнуто в кольцо длиной в сутки, то теперь у Третьего был реальный шанс узнать, что ожидает его впереди.

Теперь разгадка всех тайн была близка, и оставалось совсем небольшое усилие, чтобы дотянуться до нее. Он в этом был почему-то уверен. Но прежде всего следовало дочитать текст до конца. Свой собственный текст.

Глава 3

"После ужина все остались в столовой. Столы были сдвинуты к одной стене, стулья - расставлены рядами, а перед ними был сооружен импровизированный президиум: стол с двумя стульями - почетные места для Первого и Двенадцатого. Когда все расселись, Первый поднялся со своего места и откашлялся. В руках у него был исписанный лист бумаги. Все было как положено.

Я незаметно оглядел своих соседей.

Справа от меня дремал бездельник и любитель сна Пятнадцатый. Впереди спорили о погоде на завтра Седьмой и Восьмой. Слева сильно пахло потом и канифолью - восседавший там на стуле верхом Шестнадцатый меланхолично разминал кисти рук с помощью каучукового мячика. Сзади, ковыряясь в зубах спичкой, Пятая безапелляционно заявляла успевшему смениться с дежурства Четвертому, что всё в мире - дерьмо и что лично она ничему и никому не верит.

Наконец собрание началось.

- Много времени я у вас отнимать не буду, а скажу об итогах сегодняшнего дня одним мазком, - сразу объявил Первый. Его обычная рассеянность сменилась зловещей решительностью и нездоровым возбуждением. - Хочу отметить лишь два момента. В целом день был проведен нами целесообразно. Однако, - тут он сделал грозную паузу, обводя присутствующих взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, - имелось и много непонимания своих задач! Я не буду носить камень за пазухой на кого-то и в целом, но когда отдельные пытаются провести меня вокруг пальца, то пусть они не надеются!

В зале повисла почтительная тишина. Все старались не встречаться взглядом с оратором. А Первый, все более разъяряясь и уже окончательно забыв о заготовленном для него Двенадцатым конспекте выступления, продолжал:

- Поэтому проблема дисциплины и добросовестности будет стоять у нас и звучать в полный голос! Вот возьмем, к примеру, всем нам известного Пятнадцатого. Кстати, где он?

Пятнадцатый беспробудно спал, склонив голову на плечо Тринадцатому, который время от времени безуспешно пытался от этой головы отстраниться, дабы не быть обвиненным в потворстве бездельнику. Услышав вопрос Первого, Тринадцатый сильно толкнул Пятнадцатого локтем в бок, тот очнулся и рефлекторно вскочил, ошарашенно хлопая заспанными глазками.

- Вот вы, Пятнадцатый, - сказал Первый, обвиняюще вытянув указательный палец в направлении объекта своего возмущения, - вы уже настолько распустились, что вам скоро и во сне захочется спать!

Пятнадцатый что-то еле слышно пробормотал себе под нос. Аудитория осуждающе молчала.

- Да он нарочно спит! - выкрикнул кто-то из последнего ряда. - Он думает, что спящего его никто не заметит - как страус, который прячет голову в песок от опасности!

По рядам пробежал дружный смех. - Тихо! - поднял руку Первый и вновь обратился обвинительным тоном к Пятнадцатому. - Своими прогулами вы срываете весь разгар рабочего процесса! Где вы болтались сегодня весь день? Вы опять спали! Мне уже надоело с вами вести речи на эту тему!

Пятнадцатый что-то пробормотал. Аудитория неодобрительно молчала.

- Что-то вы никак не можете привести себя к общему знаменателю, Пятнадцатый, - продолжал разошедшийся не на шутку Первый. - В моих глазах вы наложили на себя неправильный отпечаток в плане бездеятельности!

Пятнадцатый опять что-то пробурчал.

- Ладно, садитесь, - внезапно смягчился Первый. Взгляд его нашел другую жертву, и у меня невольно что-то сжалось внутри. - А теперь вы. Третий. Вставайте, вставайте!

Я поднялся.

- Вы опять пытались сегодня дезертировать за Стену, - негодующим тоном констатировал Первый. - Причем в разгар рабочего дня! Слушайте, вы уже становитесь мозолью на моих глазах, потому что о вас и вокруг вас давно ходят всякие разговоры!

Я постарался отключить органы своего слуха. Опыт показывал, что в подобных ситуациях лучше всего было не возражать и не доказывать свою правоту Первому и всем остальным, а смиренно внимать, потупив взор.

Тем не менее отдельные обрывки речи разгорячившегося Первого до меня все-таки доносились.

- Я вас категорически отказываюсь понимать, Третий, - говорил он, пристукивая кулаком по столу, словно заверяя каждое свое слово незримой печатью. - Или, простите, я - дурак, или вы чересчур умно себя ставите. Но отлынивать от работы самовольно я вам не позволю!

Голос Пятой громко произнес:

- Конечно, дурак!

Первый вздрогнул и смешался. Однако реагировать на подобные выкрики он, видимо, считал ниже своего достоинства. Выразительно покосившись на Двенадцатого, он сказал:

- Ладно, Третий, садитесь, но учтите, что на общем фоне вы фигурируете не в очень лестных оттенках. И если вы еще хоть раз сделаете поползновение на .упомянутый мной вопрос, то вам не поздоровится лично от меня!

Потом он заглянул в свою шпаргалку и провозгласил:

- В отношении задач на завтра. Завтра у нас начинается очередной раунд. В том смысле, что работать мы с вами будем по обычному ритму.