Александр Карпенко - Гребцы галеры

Мы убиваем, нас убивают

Наши желанья не совпадают.

Часто простое кажется сложным,

Выстрелить первым

вдруг невозможно.

В этом вертящемся мире поганом

Каждая сволочь ходит с наганом,

Вот и стреляешь, хочешь не хочешь,

Сразу не выстрелишь - пулю схлопочешь.

Мотив знакомый. А вот слова... Нетрезвый хор во всю силу молодых глоток подхватил припев:

Так что не думай, как будет лучше,

Первым не выстрелишь - пулю получишь.

Подхожу к солдатне, рявкаю изо всей мочи:

- Отставить!

Заткнулись. Вытаращились, не слишком уразумев, кто это им веселиться мешает.

- Докладывайте.

Один из солдат, постарше, не совсем еще пропивший понятия о дисциплине, поднялся, покачиваясь.

- Ну, в общем, это, сэр. Тут мы в них въехали, дак летёха девчонкой попользоваться хочет, а она, вишь, заперлась. Мы предложили - сейчас враз выковырнем. Не хочет, дурило. Сама, говорит, дать должна. Молодой...

- Медики пострадали?

Вояка вгляделся в меня, нахмурился:

- Слышь, а ты кто есть-то? Что-то я не догоняю, ты наш или ихний? Тачка вроде армейская, а зачем тогда халат?

- А чтоб ты спросил, - парировала вылезшая на мое левое плечо Люси.

- О, крыса! - вытаращил глаза солдат.- Откуда взялась?

-А меня нет, милый, - ласково пропищала Рат, - я тебе спьяну мерещусь.

Собеседник вылупил глаза, некоторое время тупо таращился на мою начальницу и, мутно кивнув, опустился обратно в траву

Я двинулся к офицеру. Тот, заметив мое приближение, глупо улыбнулся и выдал фразу, звучавшую в переложении с нецензурного языка на общепринятый, как классическая цитата из Швейка:

- Вот ведь проститутка, не хочет спать со мной.

Ответ мой был прост и конкретен:

- Оставь в покое девчонку, забирай своих орлов и проваливай ко всем чертям.

До лейтенанта доперло, кто я такой. Лицо побагровело, пальцы судорожно зацарапали болтающуюся на поясе кобуру. Я быстро нагнулся, едва не стряхнув с плеча Люси, выдернул из-за сапога нож и, чуть подбросив его, перехватил за спинку рукояткой вверх.

- Уверен, что успеешь?

Пьян-то он пьян был, но профессиональный глаз военного вмиг распознал метательный захват. Пару минут мы смотрели друг на друга, меряясь взглядами. К тому времени Патрик успел выскользнуть из кабины и поспешал к нам, на ходу примыкая магазин к автомату

Кто-то из вояк, учуяв неладное, подал голос:

- Ему дорожку отсюда не показать, сэр? Вы только скажите, мы его мигом наладим. Не хуже вертолета полетит!

Тот встрепенулся было, с надеждой покосившись в сторону торчащих из-под тента кузова прикладов сваленного в кучу оружия, но мой пилот уже сопел мне в ухо, встав рядом. Звонко щелкнул затвор. Отвел руку с ножом к плечу и я.

Офицерик сник и, отвернувшись, махнул рукой своей команде:

- По машинам!

Зарычал могучий дизель. Грузовик, выплюнув из выхлопной трубы сизую тучку отработанных газов, отбыл. Я осторожно постучал по борту:

- Отбой тревоги. Солдат больше нет.

Дверца распахнулась. Линейный фельдшер Дженифер Смайли, вылетев из салона, повисла у меня на шее, одновременно плача, благодаря и пачкая халат растекшейся тушью.

- Ну, все, все, малышка. Все в порядке.

Та вцепилась в меня еще крепче, боясь отпускать. Льющиеся ручьем слезы смывали последние остатки косметики мне на грудь.

- Ну-ну. Было - нет, и слава богу. Давай-ка прекращай, не то сейчас успокоительного вколю.

Дженни оторвалась с трудом, подняла заплаканное лицо и затрясла головой:

- Не надо... Я просто очень испугалась. Они все пьяные, грубые, безумные...

Пожилой водитель, поминутно поправляя очки, озабоченно нагибался, с разных сторон заглядывая под передок машины.

- Проблемы?

- Похоже, рулевую тягу оборвало. Здесь не сделать. На буксир возьмете?

- Извини, родной. Вызов у нас.

- Эхма! Ладно, буду тягач ждать.

- Успехов. - Я повернулся к своему автомобилю. Девчонка ухватилась за мой рукав, потянула к себе:

- Не уезжайте, пожалуйста - вдруг они вернутся? Страшно...

- Да как же, - растерялся я, - вызов ведь на руках.

- Можно тогда с вами?

Я замялся на секундочку, не зная, что скажет Люси. Та не возразила.

- Что ж, залезай.

Дженни взялась было за ящик, но, спохватившись, глянула на себя в наружное зеркало заднего вида.

- Ой, я же ужасно выгляжу! И спряталась в машине - прихорашиваться. Процесс затянулся. От скуки я начал приставать к водителю:

- Слышь, как это вас угораздило?

- Да они на горке прямо по центру стояли. Я притормозил, посигналил, чтоб дали проехать. Видать, кто-то спьяну ручник отпустил. Ну и вот...

Ну и вот. Я и не подозревал, что жизнь моя стояла вот так же - на откосе. Нет, подумывал, конечно, но мне всегда казалось, что тормоза у меня работают хорошо. Как бы не так!

Вечерний чай с тобой вприглядку, как всегда, был чудесен. Вызов уже лежал в кармане, отпущенные на заправку двадцать минут истекли, я с сожалением встал со стула. Ты задержала меня.

- Шура, можно назначить тебе свидание?

Я не обольщался насчет свиданий, зная твой злой язычок, потому лишь кивнул:

- Как будет угодно госпоже доктору.

- Тогда приходи сюда после полуночи, когда освободишься.

Не пришел - прилетел. Такова была воля Божья, что ночь прошла на редкость спокойно, вызовами население не мучило, по одному разу только и съездили. Разговор порхал вокруг совершеннейших пустяков, а я маялся, понимая, что должен услышать что-то очень важное. Столь сильно было то ощущение, что мешало наслаждаться желанным обществом. Так долго вместе - и тревожно. И тягостно.

О чем ты думала тогда? Что для себя решала? Бог весть.

Засерел уже рассвет, потянулся, здороваясь, народ в столовую за утренним чаем. Наконец ты посмотрела в упор чуть покрасневшими после бессонной ночи глазами:

- Шура, а я ведь уезжаю.

Я так и знал. Мне не требовалось расспросов, чтобы понять: далеко и надолго. Один лишь вопрос вымолвил:

- Скоро?

- Скоро. Осенью. Ты будешь мне писать?

А вот этого я не ожидал. Качнул головой потерянно:

- Нет, извини, не смогу. Но мне будет тебя очень не хватать.

Набрал в грудь побольше воздуха и, решившись, назначил свидание. Настоящее. Первое.

- Дженни, а ты веришь в любовь?

Кивнула. Подалась ко мне в кабину через перегородку. Пухлые губы приоткрылись. Она уже готова. Протяни руку - и моя.

Нет, милая. В качестве выражения благодарности я это не приемлю. Мне для этого другое нужно.

Когда же ты поняла, что я тебе небезразличен? Случилось ли это, когда мы одновременно попытались подхватить соскальзывающий со столика медицинский ящик и я невзначай коснулся твоей груди? Меня тогда словно током дернуло, а ты, не торопясь уклониться, взглянула как-то искоса, особенно.