"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир
Москва. Дом империи. Овальный зал.
26 марта (8 апреля) 1917 года
Первое заседание новосозданного Совета Безопасности Российской империи, по понятным причинам, было созвано в экстренном порядке и носило довольно сумбурный характер, что, впрочем, не помешало соблюсти некоторые рамки бюрократических приличий.
Так, великий князь Павел Александрович, буквально сегодня назначенный мной на должность секретаря Совета Безопасности, вполне справлялся с порученной миссией и оглашал повестку дня заседания и связанные с этим вопросы, остальные же члены Совбеза занимались привычными для подобных мероприятий вещами – просматривали бумаги, делали пометки, рисовали чертиков и делали все остальное, что обычно делают чиновники на всякого рода ответственных и архиважных для государства совещаниях.
Собственно, критической необходимости в создании еще одного совещательного органа при императоре не было, можно было бы и повременить с этим делом, но в связи с возникшим кризисом и некоторыми не понравившимися мне действиями и бездействиями отдельных лиц (не будем показывать на выступающего пальцем) у меня возникла острая необходимость убрать наследничка с должности командующего войсками гвардии, и желательно сделать это элегантно, с соблюдениями светских и бюрократических приличий, дабы не сильно оскорбить великого князя и наследника престола Всероссийского. Короче говоря, нужно было двинуть его с опасной для меня должности куда-то с повышением, но так, чтобы лишить его любых непосредственных рычагов управления любыми силовыми структурами.
История учит нас (и меня), что именно всякого рода преторианцы и прочие лейб-гвардейцы всех монархий (и не только) со времен древних держав и до самых нынешних дней были если не силой, то инструментом для всякого рода дворцовых переворотов, к коим я с некоторых пор испытываю устойчивое отвращение. А уж оставлять этот инструмент в руках своего возможного преемника было бы с моей стороны сущей глупостью. Тем более что именно старая гвардия могла стать опорой для старой аристократии в попытке помешать мне осуществить мою революцию в России.
Но и отдавать командование гвардией в руки кого-то другого было с моей стороны не менее опасно на данный момент. Потому я решил оказать честь «доблестному гвардейскому воинству» и взвалить командование войсками гвардии на себя любимого, обосновав это длинным и полным патетики обращением к лейб-гвардии. Впрочем, как вы понимаете, командовать непосредственно я не собирался, да и физически не мог, поэтому по факту выполнял роль шефа гвардии, а непосредственное командование и особенно кадровое управление взвалил на своего нового заместителя по гвардии генерала Бонч-Бруевича, столь нелюбимого в светской тусовке обеих столиц и отвечавшего ей еще большей неприкрытой взаимностью. А это, в сложившихся непростых обстоятельствах, было для моего царствования дополнительным плюсом.
Впрочем, я отвлекся, и нужно было включаться в процесс заседания.
– Какова сейчас ситуация с нашими бригадами во Франции?
Этот вопрос я адресовал военному министру. Сандро доложил:
– Государь, по последним сообщениям, бригада Лохвицкого по-прежнему окружена французскими войсками, хотя сами столкновения пока прекратились. Бригада Марушевского в ее марше на Париж была остановлена ввиду угрозы расстрела из пулеметов, которые были спешно переброшены французами с фронта на участок следования колонн 3-й Особой пехотной бригады. Командование Британского экспедиционного корпуса вышло с предложением, во избежание возможных провокаций и столкновений, оцепить расположение наших частей британскими войсками. Так сказать, взять под охрану и развести стороны конфликта.
– Что французы?
Тут уже черед Свербеева настал.
– Официальный Париж настаивает на безусловном интернировании и суде над якобы виновными в мятеже и нападении на французских военных.
– Значит, продолжают вести себя, как слон в посудной лавке. Что ж…
Честно сказать, эффект от миссии Мостовского превзошел все мыслимые ожидания. Как там говаривал Филипп II Македонский? «Осел, груженный золотом, возьмёт любую крепость?» А если вместо осла будет слон? Что ж…
– Нет, об интернировании не может быть и речи. Империя своих не бросает. Стоит нашим солдатам сложить оружие, как на них повесят всех собак за так называемый мятеж. Нет, только вывод с оружием и развернутыми знаменами. Настаивайте на этом. Наша задача не только не допустить дальнейшего кровопролития, но и сохранить лицо в этой ситуации. Общественность в России и так возбуждена выше всяких пределов. Хорошо, насколько велика вероятность войны с Францией по-вашему?
Министр иностранных дел покачал головой:
– Трудно делать прогнозы в сложившейся ситуации, государь. Русское посольство, консульские учреждения и расположения военных миссий отключены от всех средств связи и электричества и оцеплены полицией. Никого не впускают и не выпускают. Косвенную информацию мы получаем по каналам американской прессы. Представляется, что шанс войны достаточно велик, государь. Условная партия войны слишком набрала силу в Париже. Сторонники умеренной политики в отношении России пока в явном меньшинстве.
Я кивнул.
– Этот расклад может быстро измениться, если наступление Нивеля не достигнет быстрых результатов или если потери будут слишком велики.
– Да, государь. – Свербеев склонил голову. – Но пока в Париже скорее некоторая эйфория от перспектив этого наступления. Так что трудно сказать что-то определенное относительно прогнозов.
– Что британцы?
– Осторожничают, государь. Приняли на себя функцию посредников между нами и французским правительством. Сейчас мы через них ведем переговоры о порядке вывода войск из Франции. Лондон предлагает сопроводить русские части в один из портов на севере Франции с тем, чтобы перебросить бригады на Салоникский фронт.
Нечволодов вступил в разговор.
– На посредничество Англии нужно соглашаться. Принимая на себя роль миротворца, британцы сокращают себе поле для маневра в действиях относительно нас.
– Что ж, это разумная стратегия. Но настаивайте сначала на выводе бригад непосредственно в Россию. Демонстративно ведите переговоры о фрахте судов нейтральных стран для эвакуации наших войск в Романов-на-Мурмане. И тяните время, пусть в Лондоне и Париже осознают результаты начавшего наступления Нивеля. Дадим слону порезвиться в посудной лавке.
Министр иностранных дел закивал, соглашаясь.
– Понимаю. Кстати о наступлении, государь. Получено сообщение из Стокгольма, где прошли предварительные консультации с представителями Красного Креста.
– Интересно, продолжайте!
Свербеев поклонился, а я приготовился внимательно слушать. Да, на эти «предварительные консультации с представителями Красного Креста» я возлагал определенные надежды. Разумеется, мы не могли себе позволить на данном этапе проводить прямые, пусть и неофициальные, переговоры с Германией, не рискуя при этом получить обвинения в сепаратных переговорах за спиной союзников, ведь у нас сейчас проблем с союзниками (или с некоторыми из них) было и так выше самой высокой крыши. Посему была избрана именно такая форма, при которой официальная миссия Красного Креста объявила, что, при посредничестве короля Швеции и папы римского, начнутся международные консультации представителей воюющих держав по вопросу условий содержания военнопленных и по возможному облегчению их участи. И вот на эту самую тусовку я официально и направил российскую делегацию. Так же поступил и мой царственный собрат кайзер Вильгельм. Остальных также пригласили, а то, что они пока не прибыли, так это же не наша проблема, верно? В общем, наши делегации официально даже не встречались между собой, предпочитая общаться через Красный Крест и представителей Высоких Посредников (короля и папы). Что, впрочем, не мешало «рядовым» членам делегаций «случайно» пересекаться где-нибудь в ресторане и передавать друг другу неофициальные намеки.