Турист поневоле (СИ) - Большин Сергей Артурович

– Подожди ты с ключом, – осадил Николай, –дата какая сегодня?

– Второе ноября 1983 года, а ты…

– Не успел еще выяснить. День недели какой? И, кстати, Я, - он выделил это голосом, - с Петькой сейчас где? В райкоме?

– Отвечаю по порядку. Сегодня вторник. Вася приболел, я взяла больничный, поэтому дома. А ребята вчера в командировку уехали на БАМ, на месяц с инспекторской бригадой ЦК [3]. Ой, ну неужели же ты действительно из будущего?! С ума сойти! Ты что, все-таки к нам сбежал? Мне Петя говорил… - она перешла на шепот.

Николай отрицательно помахал головой, широко улыбнулся и громко стал раздавать команды:

– Так. Путешественнику во времени надо помыть руки с дороги и переодеться. Времени на ответы-вопросы у нас с тобой вагон, так что тащи ключ от комнаты и накрывай гостю стол.

Николай быстро распаковал чемодан, сменил офисный официоз на джинсы и свитер, посетил ванну, на его нынешний взгляд молившую о ремонте, и пришел на кухню. Там вкусно пахло борщом, стол был уставлен советскими деликатесами: рижские шпроты, венгерская салями, финский плавленый сыр, азербайджанские маслины, коробка московских конфет ассорти, молдавский коньяк «Белый аист». И роскошная баночка черной икры.

[1] – в то время (просто не знаю сохранилось до сих пор) из-за недостатка наличной валюты в туристических зонах Кубы ходили т.н. туристические эрзац-доллары. На них можно было совершать покупки в валютных магазинах, оплачивать услуги отелей и т.п.

[2] – напоминаю читателям, что ГГ прибыл из 2009 года, когда возле станций метро было не протолкнуться от палаток и торговых павильонов, а каждый свободный кусок плоской поверхности был забит рекламой.

[3] – центральный комитет комсомола регулярно проводил проверки различных аспектов деятельности той или иной территориальной организации, привлекая в бригады проверяющих комсомольских работников из низовых органов и из разных регионов. Так Приморский крайком комсомола под руководством работника аппарата ЦК могли проверять коллеги из ашхабадского горкома, а ЦК комсомола Узбекистана могли проверять работники Рязанского обкома.

Глава 7

– Ого! – воскликнул Николай. – Откуда дефицит?

– Ребята заказ получили к празднику [1], я все и вывалила. Ты, я слышала, привык ко всему этому, Петя рассказывал, как у вас богато… Ты знаешь, а я ведь ему сначала совсем не поверила, возмущалась, что он меня за идиотку принимает. Не приходит домой ночевать и такими глупостями оправдывается!

- Ну, очевидно же, что если бы он действительно налево сходил, придумал бы что-нибудь поубедительнее, скажем, срочно отправили на ликвидацию последствий ЧП в подшефном совхозе, а там связи нет, - согласился Николай.

- Вот и я вначале вспылила, а потом задумалась, ведь мог что-то правдоподобнее соврать, а не стал. Почему? А когда наши корейский «Боинг» сбили, про который Петя за пару недель до того рассказал, почти поверила, но все равно до конца… а ты, кстати, ему почти сразу поверил, ты… наш, тутошный, помнишь?

– Нет, я… – начал Николай и запнулся. Снова происходила перезагрузка: в памяти всплыл разговор, которого мгновение назад он не помнил, прорисовались детали, как сначала решил, что Петя «двинулся», потом, шутки ради, стал спрашивать о том, о сем… Петр отвечал уверенно и с такими подробностями, что Николай засомневался - слишком сложная и нелепая легенда для банального адюльтера. Когда стали подтверждаться Петины прогнозы, он поверил окончательно.

«Стоямба! – скомандовал Николай себе. – Получается, на индивидуальном уровне меняется мир. Что это значит? Если происходит какое-то изменение событий в прошлом, то не новый параллельный мир возникает, а меняется наш. Но я-то помню и то, что было в прошлой версии, и изменения воспринимаю как реально произошедшие. И почему, я такой уникальный? Наверное потому, что являюсь непосредственным участником этих изменений. Интересно. А что с другими людьми? Видимо, забывают прежнюю версию, а дежавю – это осколки их воспоминаний о пережитом в измененной реальности…»

- Как, не помнишь?! – Татьяна напомнила о себе выпавшему их разговора гостю.

– А, помню, конечно…

В этот момент в кармане дубленки, повешенной в прихожей, зазвонил мобильник! Николай подпрыгнул со стула и кинулся отвечать. Звонила Ксюша:

– Кицюля, ты еще не в самолете?

– Слушай, сколько раз тебе повторять: не называй меня этим дурацким словом! – раздражение было таким сильным, что на мгновение даже затмило потрясение от факта звонка.

– Ну, солнышко, не сердись, я хотела извиниться за вчерашнее, - Николай прямо видел ее вытянутые трубочкой пухлые губки. - Я была неправа, золотко, конечно, тебе надо отдохнуть ото всех, и от меня тоже. Ну, прости меня, ну, плиииз…

– Бог простит, – буркнул Николай, до которого стал доходить смысл происходящего. – Проехали.

– Хорошего полета! Не забывай свою девочку. Можно я буду тебе иногда звонить?

– Как же, забудешь тебя. Значит, слушай внимательно: мне не звони, там большая разница во времени. Если что-то срочное, пиши СМСки, не срочное – на почту [2]. Кстати, Ксюша, сделай доброе дело, закинь мне на обе симки [3] тысяч по пять… лучше по десять, там связь, говорят, очень дорогая. Местные брать не буду. Всех предупредил, но ведь все равно будут на мой номер звонить. Все, пока.

– Чмоки, милый!

Николай задумался: «Раскусила мой маневр со скандалом. Как же надо девочке замуж за олигарха! Могу представить, какие мне будут “чмоки” после штампа в паспорте. Нет худшего тирана, чем вчерашний раб… Но телефон работает! Межвременной роуминг… ну и дела… я в прошлом с мобильной связью и Интернетом! Ай, Баба!»

Николай тут же открыл браузер на телефоне. Все грузилось. Ему хотелось пуститься в пляс. Это ж какие захватывающие перспективы открываются! Впрочем, он тут же стух: какие такие перспективы? Максимум, что у него есть - две недели. За две недели много не напрогрессорствуешь. Да и стоит ли, наменяет тут всякого, вернется, а он там, в измененной реальности бомж. Нафиг такие эксперименты!

Татьяна затаив дыхание следила за происходящим.

– Коля, что это было?

– Обыкновенное чудо: мне звонила моя, как она считает, невеста из 2009 года. Не знаю как, но связь с моим временем работает. Кстати! Давай-ка я тебя тоже в курс наших дел начну вводить, раз тут все работает. Больших перемен это не наделает. Момент, за нотником только схожу.

Они забыли про еду и погрузились в изучение Таниного будущего. Отвлеклись лишь на минутку: Татьяна сбегала в комнату накормить сына. После пары часов, проведенных в Сети, они все-таки поели и выпили. Коньяк оказался редкой гадостью.

– Что-нибудь приличнее купить можно? – спросил Николай.

– Чем тебя коньяк не устраивает?

– Тем, что это не коньяк. Помню, где-то нормальный продавали…

– В «Елисеевском» есть французский, но он ползарплаты стоит, рублей восемьдесят! Непонятно, кто может себе такое позволить?

– Погоди, 80 рэ – это где-то 16 баксов… Оба-на! Дешевле, чем в дьюти-фри. Надо только доллары поменять. У тебя, случайно, нет знакомого валютчика?

– Ты что, обалдел, какие доллары? Это же уголовная статья! Давай как-нибудь без французского коньяка обойдемся. У меня есть рублей 200, нормально доживем до твоего отъезда.

– Доживем… Скажи, дотянем. А праздник?! А отпуск?! Нет, Таня, гулять, так гулять. Раз вы в вашем будущем ничего о моем аресте в прошлом не слышали, значит, все было в порядке. Кто не рискует, тот не пьет французский коньяк! Съезжу на Тверскую к «Интуристу». Я похож на иностранца?

– Ох, рискуешь! Выглядишь шикарно – настоящий фирмач. Вид у тебя… не знаю, как правильно сказать: дорогой! Таких дубленок я и на иностранцах не видела. Кстати, сколько тебе сейчас лет?

– Пятьдесят один.

– Никогда бы не дала, максимум сорок.

– Вот и славно. Так, подруга, мне понадобится твоя помощь. Нужно отобрать купюры старше 84 года…