Менталисты и Тайная Канцелярия-2. Жаркая зима (СИ) - Кручко Алена

- А какая разница? Если ты так чувствуешь и мы так чувствуем, если мы все хотим быть семьей, кто нам помешает?

- А вы хотите? Правда?

- Еще слово, и я сочту твое недоверие весьма обидным, - проворчал дядюшка. - Знаешь, Джегейль, твоя тетка Гелли не ошибается, когда дело касается семьи.

Он поставил на стол полупустой бокал с темным, почти черным вином, обошел стол и остановился у Жени за спиной, положив ладони на спинку ее стула. Вздохнул:

- Твое появление в нашем мире было вполне невероятным событием, но то, кем ты стала для нас, наверное, еще невероятнее.

- В нашем мире это называется «оперативная легенда», - проворчала Женя, и вдруг сама заметила, что ее интонации довольно похоже повторяют дядюшкины.

- Знаю, - отозвался тот, - ты рассказывала. Так вот, дорогая племянница, поздравляю - я не просто поверил в собственноручно состряпанную оперативную легенду, мне все чаще кажется, что весь наш мир в нее поверил. И я вовсе не людей имею в виду, а сам мир. Ткань бытия, как выражаются наши маги.

- Это плохо? - тихо спросила Женя. Ей мучительно хотелось посмотреть графу в лицо, в глаза, но страх мешал, и она замерла в объятиях тетушки Гелли, чувствуя себя почему-то очень несчастной.

- Это замечательно, - снова вздохнув, ответил граф. - И не обращай внимания на мой мрачный вид, причины моей злости никак с тобой не связаны. Просто дело не складывается.

- В общем, выбрось глупости из головы и возьми еще печеньице, - подытожила тетушка Гелли.

Несколько дней прошли так спокойно, что впору было заподозрить скорые неприятности. В окно нудно стучал дождь пополам с ледяной крупой, высовывать нос на улицу решительно не хотелось, и Женя засела в библиотеке. Отобранные для нее Ланкеном записки путешественников и географические заметки она отложила на будущее, решив, что подшивки столичных газет, дополненные тетушкиными комментариями, будут пока что куда полезней для ознакомления с новым миром.

Сплетни, скандалы, перемывание косточек всем мало-мальски известным лицам - оказывается, этого хватало не только по гостиным, но и в «Столичном вестнике». «Желтая пресса как она есть, - фыркала Женя, перелистывая страницы. - Надо спросить у дядюшки, что там обо мне пишут».

Граф дома почти не появлялся, а газеты за последний месяц хранились у него в кабинете, а не в библиотеке, поэтому о себе Женя пока почитать не могла. Впрочем, было у нее подозрение, что это даже к лучшему…

Очередные платья портной привез на дом, Женя прослушала еще одну лекцию о том, куда какие наряды надевать и с какими аксессуарами, и ностальгически повздыхала по засунутым в самую глубину шкафа родным джинсам. Она уже не путалась в юбках, даже походка изменилась, утратила непринужденность и раскованность, стала плавной и мягкой.

- Сама себя не узнаю, - призналась Женя, отвернувшись от зеркала.

- Разве тебе не нравится? - спросила тетушка.

Женя пожала плечами:

- Даже не знаю. Нравится, наверное. Но немножко пугает. - Тетушка вопросительно подняла брови, и Женя пояснила: - Вот дядя сказал: «ткань бытия», и мне оно как-то в голову запало. Как будто меня что-то переделывает под этот мир. Дома я бы от таких нарядов шарахалась, может даже, со скандалом. И здесь поначалу дико было, что приходится все эти юбки на себя напяливать и как-то в них еще ходить умудряться. А теперь - будто так и надо!

- Деточка, - тетушка покачала головой, - одежда, конечно, важна, но не одежда делает человека. Разве что в чужих глазах.

- Понимаю, но… - Женя беспомощно пожала плечами. Не могла она внятно объяснить, сама в собственных ощущениях путалась!

- Вот и не бери в голову. Во времена моей юности, кстати, случился как-то отменный скандал с переодеванием, рассказать? Только без имен и между нами, а то, видишь ли, участники того скандала еще вращаются в обществе, может получиться не вполне прилично, если вдруг припомнить их былые шалости. Собственно, героине этой истории ты уже была представлена, это Нелль ди Тонншэре. - Женя кивнула, вспомнив миловидную пожилую даму. Однако веселое у тетушки «без имен»! - Так вот, в юности Нелль считалась первой столичной красоткой и перебирала кавалеров, как какая-нибудь зеленщица - овощи.

Тетушка несколькими точными жестами изобразила, как некая гипотетическая зеленщица с брезгливой гримаской отбрасывает в сторону гнилье и раскладывает по кучкам остальной товар - мелкий к мелкому, средний к среднему… Женя расхохоталась.

- О-о, ты не представляешь, какие кипели страсти, - тетушка довольно прижмурилась, - какие пари заключались на имя счастливчика, который завоюет ее сердце! А в итоге неприступную Нелль похитил никому не известный капитан из провинциального гарнизона, навещавший в столице свою престарелую двоюродную бабку.

- То есть как - похитил?!

- А как оно бывает, сначала - сердце, потом - все остальное, а там и до свадьбы дошло. А так как уважающую себя барышню не похитят, ежели она сама того не захочет, наша Нелль, чтобы без помех выйти из отчего дома, переоделась в гвардейский мундир своего младшего брата. Благо, была зима, и вполне женскую фигурку легко удалось скрыть под плащом, а волосы - под шапкой. И пока спохватились, что комната барышни пуста, пока кинулись искать - пожалуйте, уже готова замужняя дама!

Женя рассмеялась:

- Такие страсти! А теперь по ней и не скажешь, такая спокойная дама.

- Спокойная, потому что вполне счастлива. Брак получился весьма удачным, знаешь ли. Хотя капитан ди Тонншэре, казалось бы, не выдерживал никакой конкуренции с прочими претендентами!

- В нашем мире говорят, что женщина инстинктивно выбирает из всех мужчин того, с которым у нее получатся красивые дети, - вспомнила Женя. - У них красивые дети?

- А знаешь, очень даже, - задумчиво покивала тетушка. - Нужно рассказать дамам, им понравится.

«Еще бы, - подумала Женя, - такая благодатная тема». Но вслух сказала другое:

- Главное, чтобы они не начали применять эту теорию при сватовстве.

Поздним вечером, когда Женя, пожелав тетушке спокойной ночи, собралась идти к себе, под окном прогрохотала карета и остановилась у крыльца особняка фор Циррентов. Граф сразу после ужина закрылся в кабинете, гостей не ждали, поэтому Женя, вопросительно взглянув на тетушку, решила задержаться. Новая родня поощряла в ней здоровое любопытство, и потом - в тот самый вечер, когда она плакала, уткнувшись в плечо тетушки Гелли, а граф мялся рядом, с головой выдавая свое неумение утешать рыдающих девушек, Женя окончательно поняла, насколько они оба стали ей дороги. А раз так, она тоже должна знать, кого принесло на ночь глядя. Этот мир слишком богат на внезапные неприятности, чтобы позволить себе расслабиться.

В гостиную стремительно вошла дама в дорожной теплой накидке, явственно уставшая, бледная, с глубокими тенями под глазами.

- Гелли! Ты тут, вот так счастье!

Тетушка Гелли вскочила ей навстречу:

- Цинни, дорогая. Приехала!

Дальше последовали объятия, почти бессвязные возгласы и прочая вполне понятная суматоха. На шум вышел граф, и все повторилось: «Цинни!» - «Варрен!» - «Как доехала?» - «Ужасно, а ты здесь как?»

Женя, едва поняв, кто именно прибыл, тихонько утекла из гостиной - неловко было маячить там, мешать семейной встрече, уж лучше помочь сообразить быстрый ужин, в доме не так много лишних рук, а кроме ужина нужно и воды нагреть, и комнату приготовить… Да и страшновато вдруг стало. Пусть лучше о ней расскажут сначала граф с тетушкой.

Так и вышло, что встретилась Женя с еще одной своей «тетушкой» лишь в столовой, где все собрались за поздним то ли ужином, то ли чаепитием. Цинни, умывшись с дороги и переодевшись в домашнее платье, уже не казалась такой измученной. Улыбалась очень искренней улыбкой, рассказывала какие-то непонятные Жене тирисские новости, передавала приветы…