Коллектив авторов - Легенды о призраках (сборник)

Большая часть фактов, приведенных в этом рассказе, соответствует истине – хотя иногда, когда факты явно противоречат легенде, я придерживаюсь легенды. Отличаются друг от друга, например, свидетельства о том, где именно был найден череп Войгта – на самом корабле или рядом с ним. История, которую Лэнгли рассказывает другим участникам шоу, произошла в действительности – на одну пару, посетившую «Алкимос», обрушились подобные несчастья. И в 2007-м судно действительно развалилось во время шторма, над водой осталось только машинное отделение.

Однако сцена спиритического сеанса целиком выдумана мной – как и все персонажи и (к счастью) «Худший кошмар». В свое время в Австралии пытались запустить «Фактор страха», но этот проект забросили, сняв всего две серии. Не стану притворяться, что меня опечалил его неудачный старт. Некоторые вещи лучше не трогать. Пускай себе лежат.

Стивен Дедман – автор четырех романов: «Искусство вырезания стрел» («The Art of Arrow Cutting»), «Укус теней» («Shadows Bite»), «Тела иностранцев» («Foreign Bodies») и «Пригоршня данных» («A Fistful of Data»), и более ста двадцати рассказов, опубликованных в журналах и антологиях самой разной направленности.

Он работает преподавателем творческого письма в Университете Западной Австралии и является совладельцем книжного магазина Fantastic Planet в Перте.

Для дополнительной информации заходите на его интернет-сайт: www.stephendedman.com.

Теперь я понимаю, что вы думаете. Лисы обитают не только во Вьетнаме, но в том-то и суть. Поэтому эту историю и помнят. И еще вы должны учесть, что в тот день в деревеньке появилась не одна лиса. И не две. Нет, ее окружили целые сотни лис, и они ушли только после того, как сровняли ее с землей.

Эта история начинается так же, как и множество других – с прошлого. Было время, когда Вьетнам был очень спокойным местом. Это было давным-давно, задолго до коммунистов, задолго до рождения моих родителей. В том Вьетнаме люди жили сообща. По утрам, когда было еще прохладно, они работали в полях, а после обеда возвращались в свои дома отдыхать и учиться. Но в то время учеба была не такой, как сейчас. Люди ходили от дома к дому и искали, кто может их чему-нибудь научить – естественно, тому, что им было нужно. Если ты хотел научиться ткать, то шел в дом Ко Ту. Если хотел получить знания о звездах, то отправлялся в обсерваторию Чу Санга. Если хотел изучить человеческое тело, то шел к доктору Тием Пуонгу. Конечно, если ты не хотел ничему учиться, то тебя никто не заставлял. Ты мог просто отдыхать. Но большинству людей нравилось учиться. Это давало им возможность ощутить уважение к разным формам труда.

Затем, как и в большинстве подобных историй, кое-что произошло. В нашем случае этим «кое-чем» была болезнь. Болезнь пришла в деревню и убила почти всех ее жителей. Это был ужасный недуг, такой мерзкий, что обитатели деревни молили о смерти. И не страх медленной смерти заставлял людей желать смерти быстрой. Нет, просто заболевшие мучились от такой сильной боли и выглядели так отвратительно, что те, к кому еще хворь не привязалась, молились о том, чтобы их убили. Они молили о быстрой смерти. Они молили Бога, которого еще никогда не видели, забрать их.

А затем, с той же легкостью, с какой она пришла, болезнь покинула деревеньку. В живых осталось только семь человек, почти все не ели уже долгое время и тронулись умом. Они почти позабыли человеческий язык и думали только о смерти. И эти семь выживших, не в силах поверить в то, что болезнь отступила, искали способы убить друг друга. К счастью для них, колонисты пришли в деревню как раз вовремя и успели их спасти.

Дети до сих пор играют в «Лис». Я играла в эту игру, когда была маленькой. Мои родители играли, когда были детьми, и их родители тоже, и родители их родителей – все дальше и дальше в прошлое.

Эти колонисты были похожи на всех других колонистов. Их светлые волосы развевались на ветру, а золотые кресты ослепляли наших нецивилизованных выживших. Они говорили на языке, очень похожем на тот, которому местный лингвист Чу Хиен когда-то давно обучил жителей деревни. Они еще немного помнили тот язык и, как могли, объяснили колонистам, что деревню опустошила моровая язва и они – это все, кто остался. Они пытались рассказать, как жили до того, как на них напала болезнь, но колонисты не умели слушать ничего, кроме «Радуйся, Мария» и других своих молитв. Немного времени прошло, и эти семеро, пережившие самую страшную болезнь, какую только видела земля, были повешены.

Когда моя мать рассказывает эту историю, она говорит: «Лисы возвращаются на это место, словно воспоминания. Они суровы и безжалостны. Это железные звери».

А когда эту историю рассказывает отец, он говорит: «Лисы – воины. Они хладнокровны и очень хорошо умеют ждать».

Когда недуг поражает тебя, ты узнаешь об этом сразу же. Первые тридцать шесть часов ничего не происходит – это инкубационный период болезни, – но ты все равно знаешь. Тебя вдруг озаряет вспышка умственной ясности, понимания, кто ты есть на самом деле. Все проступки, которые ты допустил в своей жизни, выплывают из небытия и разворачиваются перед тобой, словно трехмерные фильмы, в которых ты одновременно актер и зритель. И тогда ты понимаешь, что за тобой идет смерть. И ты понимаешь, что она не будет легкой.

Ханх был хорошим мальчиком. Он был прилежным учеником, усердно работал, любил своих родителей и никогда не ленился. Если занятия в школе заканчивались пораньше, он бежал домой и готовил для родителей обед. А после того как все поели, он всегда вызывался вымыть посуду. Конечно, мать никогда не разрешала ему этого и мыла ее сама.

После обеда Ханх шел к себе в комнату и учил уроки до тех пор, пока глаза у него не вылезали из орбит. И даже после этого он занимался еще час-другой. Он не мог себе позволить терять время даром. Он был идеальным вьетнамским сыном.

Когда мой отец рассказывает эту историю, он говорит: «Болезнь наполнила этих женщин яростью столь сильной, что они смогли повлиять на закон перерождений и вернуться ради мести». Когда отец рассказывает эту историю, он говорит: «Женщины никогда не прощают поругания. Их ничем не задобришь». Невозможно подсчитать точно, говорит он мне, но эти женщины – эти лисы, – может статься, они опустошили огромное количество деревень. Непонятно, сколько именно – от деревень не оставалось ни камушка. Может, их были сотни, а то и тысячи. Одно можно сказать наверняка: лисы существуют, и они будут продолжать убивать.

А когда эту историю рассказывает мать, она говорит: «Это из-за жестокости колонистов женщины вернулись в облике лис». Она говорит: «Пока Вьетнам остается под пятой колонистов, лисы будут разрушать все, что они строят».