Коллектив авторов - Никто, кроме тебя

– С какой стати? Ты служишь в доме, а не у меня…

– Хорошо бы так!.. И что мы теперь будем предпринимать?

– Что ж, пока можем особенно не дергаться… Что касается Антонио, то он еще свое получит, придет время, за все заплатит! И Ракель была моей и решила бросить меня. Но клянусь тебе Богом, Луис, клянусь, она от меня просто так не отделается! Нужно все хорошенько продумать, чтобы на этот раз не сорвалось… Чтобы никто не смог нас обвинить. Ни в чем! Надеюсь, ты еще на моей стороне?

– Что за вопрос? Конечно! Но сколько я буду иметь? Ведь вам-то достанется все…

– Как тебе… скажем… двадцать пять миллионов? А? По завершении дела, естественно.

– Риск довольно большой. А мне бы хотелось бросить работу и зажить, как миллионеру… Пусть будет пятьдесят миллионов.

– Хорошо! Договорились: пятьдесят миллионов.

– Итак, значит, по рукам?

– По рукам!..

Камила была оскорблена в лучших своих чувствах: ее никто не пригласил в кабинет Антонио, а ведь из близких ему людей только ее, родную сестру, исключили на этот раз из членов семьи. Макс, Антонио, Оскар, Виктория – все там, кроме нее и Клаудио. Как это понимать?

Хорошо, что Камила встретила Рамона, который, правда, поморщился, когда она стала выспрашивать его, кто там, за закрытой дверью. Сделав вид, что уходит, она спряталась в тени раскидистой пальмы рядом с кабинетом и стала невидна постороннему глазу. А Рамон, верный Рамон, рачительно соблюдавший интересы Антонио, потеряв на мгновение бдительность, ушел на кухню.

И Камила услышала из своего укрытия все, что говорилось в кабинете.

Вечером они с Клаудио пили кофе в своей уютной гостиной, и Камила рассказывала мужу о событиях дня. Зная свою жену, он улыбался и с иронией заметил, что она, словно Нат Пинкертон, пользуется любой возможностью, чтобы быть в курсе дел дома Ломбарде.

– И то, что я услышала, было совсем не смешно, Клаудио. Поверь! – обиделась она на шутку мужа. – Антонио говорил, что не хочет, чтобы в доме оставался человек, который хотел убить его.

– Правда? – оживился муж.

– Да, правда, а потом Оскар сказал, что Ракель преступница. Антонио, конечно, это отрицал и сказал, что не допустит, чтобы с ней плохо обращались.

– Значит, Оскар так и сказал, что Ракель преступница?

– Да, да, именно так, Клаудио. И еще добавил, что в этом нет никаких сомнений.

– А кого имел в виду Антонио, когда говорил о человеке, который хотел его убить?

– Я не расслышала… И вскоре Антонио вышел. Я потом спрашивала у остальных, что случилось, но они ничего мне не сказали. У них были такие лица! Клаудио… Антонио спустился с Ракель и опять ушел в кабинет. Ему позвонил Пабло Мартинес из Гвадалахары. Ракель была сама не своя, словно стыдилась чего-то. Виктория и Оскар с ней не разговаривали. А Макс все смотрел на нее. Так смотрел!..

– А потом что? – любопытствовал Клаудио.

– Потом Антонио снова вышел из кабинета. Все будто ждали, что он скажет. Оскар спросил, о чем он говорил с Пабло Мартинесом, и он ответил, – ни о чем… Взял Ракель под руку и они ушли.

– Ладно… А что потом говорили остальные?

– Да, ничего… Оскар сказал, что у Антонио… с этой была какая-то проблема. Но сколько я не настаивала, они мне ничего не сказали. Что бы это все могло значить? Как ты думаешь?

– Знаешь, что я думаю, Камила?..

– Что?

– Что это Макс хотел убить Антонио.

– Ты в своем уме? – вскочила с кресла Камила. – Этого не может быть!

Антонио не понимал, как он мог так влюбиться в эту девчоику, продавщицу магазина готового платья в Гвадалахаре. Он не раз думал об этом и приходил к выводу: как же неисповедимы пути Господни… Еще пару месяцев назад он не знал о ней ничего, а теперь его душа полна нежности к ней, ему хочется носить ее на руках, быть предупредительным, делать ей все время что-нибудь приятное. Он часто спрашивал Ракель, правда ли, что и ее чувство взаимно. Она отвечала долгим горячим поцелуем на все его сомнения. Сколько раз он влюблялся раньше – спросила его однажды Ракель. Как в нее – ни разу, потому что никто прежде не значил для него столько, сколько значила она теперь. Ее интересовало, как он поступит с Максимилиано. – Он останется здесь. Потому что отец Антонио и Виктория очень любили друг друга. Когда Виктория с сыном приехали в этот дом, ему, Антонио, едва исполнилось четырнадцать лет, а Камила была маленькой девочкой. Виктория стала для них настоящей матерью и, если он выгонит Макса, она будет очень страдать, чего нельзя допустить: она не заслужила такого отношения… Верит ли он в вину Макса? К сожалению, нет никаких доказательств. Есть только одни слова: слово Ракель против слова Максимилиано. Он, Антонио, верит ей больше, чем ему… Но почему после этого разговора плачет его любимая, почему?

– Потому что я люблю тебя, люблю, Антонио! – было ее ответом.

С каким трудом он оставлял ее объятия, их комнату, где все дышало их любовью. Но, к сожалению, звали дела, офис, и он должен был оставлять ее.

Она проснулась от того, что он долгим взглядом смотрел на нее. Смотрел на ее розовое ото сна лицо, разметавшиеся по подушке каштановые локоны, длинные ресницы, пурпурный румянец на загорелом лице.

– Ты уже уходишь? – Ракель открыла глаза.

– Мне нужно на работу…

– Почему ты меня не разбудил, Антонио?

– Мне нравится думать, что моя жена еще в постели… Ты такая красивая… Ракель.

Она нежно обвила его шею руками, приподнявшись с подушки.

– Я люблю тебя… Люблю…

– Лучше ничего не говори, а то я никуда не уйду.

– Я бы этого очень хотела.

– Я тоже…

– Антонио, это ведь не кончится, правда? – Ракель потерлась щекой о его щеку.

– Нет, конечно. До свидания… Увидимся в полдень.

– Антонио, а что ты скажешь Виктории? – остановила она его своим вопросом, когда он был уже около двери.

– Просто, что люблю тебя.

– Но, Антонио…

– Ни о чем не беспокойся… Прошу. Я все беру на себя.

Он шел от нее по лестнице, ведущей вниз, в гостиную, а в голове все еще звучали ее слова: «Я люблю тебя… люблю», перед глазами стояло ее сияющее от счастья лицо.

– Антонио, ты уже уходишь? – Блаженное состояние его души было прервано вопросом сеньоры Ломбардо. Рядом с ней стоял Макс. Улыбка сползла с губ Антонио, глаза сделались настороженными, ждущими. На брата он посмотрел, как на пустое место.

– Да, я в офис, Виктория. Знаешь, ты и Оскар считаете, что Ракель не заслуживает доброго отношения…

Я не хочу спорить с вами по этому поводу. Ты знаешь, что такое любить кого-то. Ты любила моего отца больше двадцати лет… Я люблю Ракель, она такая… а, ладно! – махнул рукой Антонио. – Я только хочу, чтоб ты знала, я никогда еще не был так счастлив. Пожалуйста, не обижай ее, если не ради нее… то ради меня.