Коллектив авторов - Источниковедение
Увлечения Болотова были также вполне традиционными для его времени. XVIII в. – век энциклопедистов, и Болотов был увлечен науками, в первую очередь агрономией. Его труд «Изображения и описания разных пород яблоков и груш, родящихся в Дворенинских, а отчасти и в других садах; рисованы Андреем Б. 1797–1800» позволяет считать Болотова родоначальником отечественной помологии. Он разводил новые для XVIII в. культуры – помидоры, луговые травы; предложил свою систему землепользования. Болотов занимался практическим врачеванием в своем имении и исследованиями в области медицины, результатом чего стала его работа «Краткие и на опытности основанные замечания о електризме и о способности електрических махин к помоганию от разных болезней» (1803). В XVIII в. российская наука оформлялась организационно, возникали научные общества. Наиболее известным из них было Вольное экономическое общество (ВЭО), созданное в русле не только отечественной, но и общеевропейской традиции XVIII в. В 1767 г. Болотов стал членом ВЭО и активно сотрудничал в издаваемых им «Трудах».
Вторая половина XVIII в. – время зарождения русских журналов, и А. Т. Болотов в 1778–1779 гг. издает журнал «Сельский житель», а с 1780 по 1789 г. как приложение к газете «Московские ведомости» и при сотрудничестве с Н. И. Новиковым – журнал с традиционно для XVIII в. длинным названием «Экономический магазин, или Собрание всяких экономических известий, опытов, открытий, примечаний, наставлений, записок и советов, относящихся для земледелия, скотоводства, до садов и огородов, до лугов, лесов, прудов, разных продуктов, до деревенских строений, домашних лекарств, врачебных трав и до других всяких нужных и не бесполезных городским и деревенским жителям вещей в пользу российских домостроителей и других любопытных людей образа журнала издаваемой».
Екатерининская эпоха – период философских увлечений, и Болотов публикует философские труды «Детская философия, или Нравоучительные разговоры между одною госпожой и ея детьми, сочиненные для поспешестования истинной пользе молодых людей» (1776–1779), «Чувствование христианина при начале и конце каждого дня на неделе, относящееся к самому себе и к Богу» (1781) и «Путеводитель к истинному человеческому счастью, или Опыт нравоучительных и отчасти философских рассуждений о благополучии человеческой жизни и средствах к приобретению онаго» (1784).
XVIII в. – время становления русской литературы, драматургии, театра, и А. Т. Болотов пишет пьесу «Нещастныя сироты» (1781) и делает несколько переводов литературных произведений. Из «увлечений» своего века Болотову удалось избежать лишь участия в дворцовых переворотах (хотя он достаточно близко был знаком с Г. Орловым и последний попытался вовлечь Болотова в заговор против Петра III), а также участия в масонских обществах, несмотря на длительное знакомство и деловые отношения с Н. И. Новиковым.
На протяжении многих десятилетий А. Т. Болотов вел дневники. По свидетельству его внука, после отставки в 1797 г. и почти до последних дней своей долгой жизни Болотов начинал день с записей в «Книжке метеорологических замечаний», «Журнале вседневных событий» и «Магазине достопримечательностей и достопамятностей». Эта разделенность обыденных и примечательных событий говорит о том, что Болотов и в XIX в. продолжал воспринимать себя не как деятеля, а как наблюдателя.
Итак, с одной стороны, вполне заурядная судьба, а с другой стороны, многоаспектная реализация творческих устремлений в самых разных сферах – от медицины до философии. Каково же место мемуаров в жизни Болотова? Зачем он на протяжении многих десятилетий изо дня в день писал воспоминания?
Свои уникальные как по объему, так и по абсолютной типичности для XVIII в. мемуары А. Т. Болотов начал писать в 1789 г. 9 января 1811 г. в 248‑м письме своих «записок», относящемся к событиям 1789 г., он отмечает:
Наступившее затем утро достопамятно было тем, что я в оное впервые основал порядочную ежедневную записку всем случающимся со мною происшествиям, и самый тот исторический журнал, который, начавшись с сего года, продолжался и продолжается беспрерывно даже до сего времени, и из которого составились у меня уже несколько переплетенных, порядочных книг, которыя, по нужде, могут уже служить продолжением описания моей жизни или, по крайней мере, быть наилучшими материалами к замышляемому мною около сего времени особому сочинению, содержащему в себе порядочное описание всей моей жизни в пользу моих детей и потомков, которое вскоре после сего и начал <…>.
Я занимался отчасти продолжением своих экономических сочинений для журнала, отчасти затеванием кой-каких новых письменных работ, но из коих только две получили в сие время свое порядочное основание. Первое состояло в основании порядочных исторических записок, относящихся до всего нашего отечества <…>, а второе состояло в пристальнейшем продолжении описания собственной моей жизни и всех бывших со мною происшествий <…>[391].
Хотя отдельные попытки писать мемуары А. Т. Болотов предпринимал и раньше, но 24 января 1789 г. он приступил к мемуарам вновь и – что примечательно – одновременно с началом работы над историческим заметками.
Не тщеславие, и не иныя какия намерения побудили меня написать сию историю моей жизни, – пишет А. Т. Болотов. – <…> Мне во всю жизнь мою досадно было, что предки мои были так нерадивы, что не оставили после себя ни малейших письменных о себе известий, и через то лишили нас, потомков своих, того приятного удовольствия, чтоб иметь о них, и о том, как они жили, и что с ними в жизни их случалось и происходило, хотя некоторое небольшое сведение и понятие <…>. Я винил предков моих за таковое небрежение и не хотя сам сделать подобную их и непростительную погрешность, и таковые же жалобы навлечь со временем и на себя от моих потомков, рассудил потребить некоторые праздные и от прочих дел остающиеся часы на описание всего того, что случилось со мною во все время продолжения моей жизни[392].
А. Т. Болотов не понимал, да и не мог понять, что не нерадивость предков виною тому, что они не писали мемуаров. Стремление «запечатлеть для современников и потомства опыт своего участия в историческом бытии, осмыслить себя и свое место в нем» (А. Г. Тартаковский) могло появиться лишь у человека, сознающего свою отделенность от окружающего его социума и понимающего ценность своего индивидуального опыта. И Болотов стремился передать именно свой индивидуальный опыт, а не «историческое бытие». Типична для XVIII в. и адресность мемуаров Болотова:
…писал сие не в том намерении, чтоб издать в свет посредством печати, а единственно для удовальствования любопытства моих детей и тех из моих родственников и будущих потомков, которые похотят обо мне иметь сведение…
И мемуарист не лукавит. Подтверждение тому – аккуратное оформление рукописи, переплетенной в отдельные тома приблизительно равного объема, с виньетками и заставками, рисованными пером самим автором.
А. Т. Болотов формулирует принцип отбора событий таким образом:
…При описании сем старался я не пропускать ни единого происшествия, до которого достигала только моя память и не смотрел, хотя бы иныя из них и самыя маловажныя, случившиеся еще в нежнейшия лета моего младенчества <…>. А как я писал сие не в том намерении, чтоб издать в свет посредством печати, а единственно для удовольствования любопытства моих детей, и тех из моих родственников и будущих потомков, которые похотят обо мне иметь сведение: то и не заботился я о том, что сочинение сие будет несколько пространно и велико; а старался только, чтобы чего не было пропущено, почему в случае если кому из посторонних случится читать сие прямо набело писанное сочинение, то и прошу меня в том и в ошибках благосклонно извинить…[393]
Естественно, что руководствоваться такими «критериями» отбора при написании «современной истории» невозможно.
Как уже отмечалось, писание мемуаров не было распространенным занятием в России XVIII в. Однако на рубеже XVIII–XIX вв. появился комплекс мемуаров, объединенных сходным социальным составом их авторов, – мемуары провинциальных чиновников, порождение губернской реформы 1775 г.
В связи с рассмотрением законодательных актов и учетной документации говорилось, что создание большого количества новых чиновничьих и канцелярских мест в системе местного государственного аппарата породило определенный дефицит кадров. Это заставляло пополнять государственный аппарат выходцами из непривилегированных сословий. В этот период служащие в местные учреждения набирались – кроме, естественно, дворян – из среды церковно– и священнослужителей; приказных, подьяческих и секретарских детей; обер-офицерских, солдатских детей, из купечества и даже из отпущенных на волю крепостных крестьян и господских людей. Кардинальные изменения в социальном составе местного чиновничества произошли в очень короткие сроки, уже к началу 1780‑х годов. Эти изменения не остались незамеченными и современниками-мемуаристами. Один из них, И. И. Мешков, писал в своих записках: «По новости Саратовской губернии, в канцелярских служителях по всем присутственным местам была общая потребность и, стало быть, не предстояло не малейшего затруднения быть принятым на службу немедленно»[394]. Кстати, прадед мемуариста был крепостным, отпущенным помещиком на волю в 1748 г. Сам же И. И. Мешков, поступив на службу при открытии Саратовской губернии, в 1782 г., в возрасте 15 лет, стал копиистом, в 1784 г. – подканцеляристом, 16 марта 1787 г. был произведен в канцеляристы, а 23 ноября того же года – в губернские регистраторы. Первый классный чин коллежского регистратора он получил 1 декабря 1791 г., т. е. после десяти лет канцелярской службы.