Андрей Евдокимов - Площадь диктатуры
"А что я тут, собственно, делаю?" - подумал он и пошел к выходу.
В фойе он столкнулся с Мигайлиным.
- Так, мы договорились, Петр Андреевич? - прервав разговор с Юрой Дорофеевым, спросил Мигайлин.
- Кстати, за кого надо агитировать в Петроградском райсовете?
- За очень достойного человека, подполковника в отставке, который выступает за реформирование армии и флота. Я вас с ним познакомлю, вы сами убедитесь. Это - Кошелев Павел Константинович, военный пенсионер.
- Кошелев, так Кошелев, - согласился Рубашкин. Ему было глубоко безразлично, кто станет председателем в Петроградском райсовете.
4.16. НЕЧАЯННЫЕ РАДОСТИ...
Справка, которую дал Таланов, оказалась воистину бесценной. Рубашкин фактически переписал ее, вставив собственные замечания почти в каждый абзац. Статья получилась едкая, но он был уверен, что напечатают во-первых, она касалась торговли, самого наболевшего, что интересовало всех; во-вторых, в статье были совершенно неизвестные цифры и факты. В общем, статья вышла сенсационной.
Рубашкин работал всю ночь, воздух в кухне стал синим от сигаретного дыма. В начале седьмого он последний раз ударил по клавишам пишущей машинки. Чтобы не подвести Таланова он подписался псевдонимом и решил сразу же ехать в редакцию, чтобы застать Кокосова. Тот обычно приходил раньше всех, не позже половины восьмого, и Рубашкин хотел отдать ему статью, как можно раньше. Он не стал завтракать, только выпил еще одну чашку кофе и заставил себя проглотить бутерброд с сыром.
На улице было сыро и сумрачно, фонари уже погасили. Кроме Рубашкина на остановке никого не было, и он ждал троллейбуса не больше пяти минут. Внутри было пусто, Рубашкин уселся на свое любимое место - справа от кабины, откуда через лобовое стекло было видно далеко вокруг.
- Молодой человек, вы не прокомпостировали талон, - крикнул в динамик водитель.
Рубашкин протянул в открытую дверь кабины красное удостоверение "Вечерки" и, не дождавшись ответа, вернулся на прежнее место.
Тем временем троллейбус, неторопливо взгромоздился на Мост Строителей - "Когда-то он назывался Биржевым", - сонно подумал Рубашкин - и, шурша по мокрому асфальту, покатился вниз к стрелке Васильевского острова. Вокруг со всех сторон плескалась темно-серая, предрассветная Нева, на другом берегу в плотном тумане едва виднелись черные фигуры скульптур на крыше Зимнего дворца. Все было, как всегда по утрам - величественно, стыло и пусто. Но сегодня Рубашкин думал о другом. Он помнил свою статью почти наизусть и повторял про себя то, что написал. Потом не выдержал и достал из кармана свернутые в трубочку, чтобы не помялись, листы бумаги.
"Сюда надо вставить отбивку - что-нибудь вроде "а как же иначе", с восклицательным знаком. Нет, лучше сразу поставить вопросительный, корректор все равно заменит, так уж лучше самому", - думал он, чиркая карандашом на полях.
Он вышел у Гостиного двора, на одну остановку раньше. Впрочем разница была небольшой, и через несколько минут он вошел в кабинет Кокосова. Тот уже был на месте и сосредоточенно лил кипяток в почерневшую от накипи чашку.
- Думаешь, есть время читать? - возмутился Кокосов, увидев перед собой стопку отпечатанных листов. - За ночь три ограбления и одно убийство, в номер давать надо, а ты что принес?
- Прочти, Витя, - попросил Рубашкин, - я всю ночь работал.
- Забирай свою пачкотню, а то порву и выброшу.
- Очень прошу, хоть первую страницу, если не понравится, бросишь, попробовал уговорить Рубашкин.
- Садись звонить в ГУВД - пусть колятся на подробности, - скривившись от чересчур горячего чая, Кокосов отодвинул рукопись на край стола.
Рубашкин понимал, что его статья - не репортаж и не короткая информация, и Кокосову читать ее действительно незачем. Но без его одобрения, никто в редакции ее не возьмет.
- Давай поспорим, - вспомнив о фантастической азартности Виктора, предложил Рубашкин. - Если прочтешь первые две страницы, и материал не понравится, то я ставлю бутылку, а если статья пойдет - то ты.
- Так нечестно! Я ничем не рискую: ведь, если пойдет, то и двумя не обойдешься. Это ж будет твой первый "кирпич"*, его обмыть положено, засомневался Кокосов.
- Риск - благородное дело. Кто не рискует, тот с друзьями не пьет!
Кивнув, Кокосов взял рукопись. Не дочитав первой страницы, он схватил карандаш и что-то вычеркнул. Перевернув лист, он почиркал еще, и Рубашкин заметил, как изменилось его лицо.
- Все ясно, дальше не буду. Тебе крупно повезло. Сегодня Грачев дежурит, а Воронов куда-то отпросился, значит, есть шанс. Пошли скорей, вскричал Кокосов и, схватив статью, выскочил из кабинета. Рубашкин еле успел догнать его перед кабинетом Грачева, который работал вторым заместителем главного редактора и в отличие от других приветливо здоровался с Петром, иногда даже пожимал ему руку.
- Горит? - удивленно спросил Грачев.
- Брось все, читай, что Рубашкин принес, - воскликнул Кокосов.
Одев очки, Грачев взялся читать. Кокосов взволнованно ходил из угла в угол, а Рубашкин, о котором забыли, неловко мялся в коридоре у открытой двери, не решаясь войти.
- Откуда информация? - дочитав до середины, спросил Грачев.
- Откуда фактуру достал? Что пнем стоишь, отвечай, когда спрашивают! закричал Кокосов.
- Вот справка Главного управления торговли, - через порог ответил Рубашкин.
Кокосов выхватил справку и передал ее Грачеву
- Да, вы зайдите, Петя, - рассеянно сказал тот, быстро перелистывая страницы.
- Ну, что? - нетерпеливо спросил Кокосов.
- Сокращать надо. Здесь убрать ерничество, а здесь и здесь переделать, - Грачев показал Кокосову на разложенные по столу листы рукописи.
- Пусть автор займется, я его от оперативки* освобождаю, - решил Кокосов и, уходя, хлопнул Рубашкина по плечу: - До двенадцати - свободен!
- Такого материала давно не было, - вздохнув, сказал Грачев. - Но уж больно скандально. Вы уверены, что газету не поймают на вранье?
- Уверен! Справку мне депутаты дали, - скрывая волнение, ответил Рубашкин.
- Рискуем? - Грачев неожиданно подмигнул Рубашкину. - А ведь не зря Кокосов за вас горой стоит. Еще пара таких материалов, и можно переводить вас в обозреватели. В отделе экономики как раз вакансия - Галя Мануйлова в декрет уходит.
Вычитав гранки, Рубашкин не стал дожидаться сигнального номера и уехал домой выспаться. В половине шестого он проснулся и, не утерпев, пошел к киоску "Союзпечати" на углу улицы Ленина и Большого проспекта. "Вечерку" еще не привозили, он ждал около часа и в очереди стоял первым. Когда наконец подъехал фургон, он помог выгрузить несколько пачек и тут же у задней двери киоска увидел свою статью на первой странице.
- Дайте десять штук, - попросил он у пожилого киоскера.
- Ты, что парень, с ума рехнулся? Другим тоже надо, - закричали в очереди.
Рубашкин купил три штуки, рассудив, что завтра возьмет в редакции, сколько нужно. Не дойдя до дома, он уселся на лавочке, чтобы прочитать свою первую большую статью.
Экономика дефицита
"ГУТ" - не ''зер гут''
В слякотном декабре минувшего, 1989 года полки магазинов так опустели, что даже привыкшие ко всеобщему дефициту горожане сильно удивились. Новогодние праздники кое-как пережили на старых запасах. Впрочем, работники особо важных учреждений подкрепились заказами из распределителей, но все, без исключения надеялись, что в январе поступят фонды следующего года, и с продуктами все образуется.
Но не тут-то было! Чем дальше, тем становилось хуже. Больше никто не смеялся анекдоту про рыбные магазины торгового объединения "Океан" помните: "Кильки в томате, баба в халате"? Смех утих потому, что бабы в халатах за прилавками остались, а томатная килька, хорошо заменявшая соленые огурцы к водочке (между прочим, тоже большая редкость!) исчезла, испарилась, как утренний туман, как золотое времечко становления развитого социализма в нашем великом городе.
Чем ближе подкатывала весна, тем меньше горожан успокаивали себя радужными перспективами, которые навевали частые выступления по радио и телевидению руководителей горисполкома. Но, вот, грянули выборы, и штормовые волны демократических перемен заплескались у порогов начальственных кабинетов, а их обитатели почему-то затихли, делая вид, что забыли все, о чем твердили раньше: дескать, то было при старой власти, а новая все обещания спишет!
Так, как же сегодня выглядит обеспечение ленинградцев, если обозревать ее с планово-административных высот Главного управления торговли исполкома Ленсовета (сокращенно - "ГУТ")?
Есть основания думать, что торговое начальство смотрит далеко, свысока наблюдая благоприятную перспективу. И есть от чего! Ведь по сверстанным в ГУТ'е планам объем товарооборота в целом записан на 1990 год с превышением на 7,4% к прошлогоднему уровню, то есть на 756 млн. рублей. В пересчете на душу населения прибавка тоже весомая - почти на 150 рублей в год!