Александр Больных - Молниеносная аойна. Блицкриги Второй мировой
Началась перегруппировка сил и подготовка, и требовалось только назначить командующего ударной группировкой. Было бы естественно увидеть на этом посту одного из панцергенералов, в первую очередь Гудериана. Однако, увы, он имел один серьезный недостаток — временами, в самый неподходящий момент, он проявлял пессимизм. Вот и сейчас он позволил себе в присутствии Гальдера брякнуть, что не уверен в успехе, потому что танковая операция спланирована неверно. (В скобках заметим — это была чистая правда.) В результате главный удар нанесла танковая группа «Клейст», а не танковая группа «Гудериан», хотя старый кавалерист Эвальд фон Клейст вряд ли был идеальным командиром для такой операции. Гудериан так и остался командиром XIX танкового корпуса. В состав танковой группы вошли XIX танковый корпус (Гудериан), XLI танковый корпус (Рейнхардт), IV моторизованный корпус (фон Витерсгейм).
Чтобы яснее представить происходившее потом, необходимо привести численный состав немецких танковых сил. На 1 мая 1940 года в сухопутных войсках числились: 1077 T-I, 1092 Т-II, 143 35(t), 238 38(t), 381 T-III, 290 T-IV и 244 командных танка, хотя действительная численность танковых полков, конечно, была меньше. Но обратите внимание: из 3465 танков 1077, или 31% — это совершенно ни на что не годные T-I, а еще 1092 танка, или 31% — ограниченно годные Т-II. То есть фактически две трети Панцерваффе годились только для парадов.
И вот после 9 месяцев затишья Западный фронт пришел в движение. Первая молния сверкнула вечером 9 мая 1940 года, когда германские войска начали вторжение в Люксембург. Ночь. Парашютисты генерала Штудента высадились в нескольких местах на территории Бельгии и Голландии. Самым замечательным их успехом стал захват мощного бельгийского форта Эбен-Эммаэль. Эта операция заслуживает отдельного подробного описания, но нас она интересует лишь в том плане, что теперь была открыта дорога войскам Группы армий «Б». В открывшуюся брешь рванулись дивизии XVI танкового корпуса Эриха Гёппнера.
Это окончательно убедило французов, что немцы снова действуют согласно плану Шлиффена. Генерал Гамелен приказал начать выдвижение войск на север, в Бельгию. Реакция немецкого командования была предсказуемой: «Ради бога, только не мешайте им!» Ведь чем больше войск окажется внутри планируемого котла, тем лучше. Ошибку усугубил Черчилль, который настоятельно требовал ввести войска на бельгийскую территорию и настаивал на переброске новых подкреплений именно для этого. Можно сказать, что англичане и французы принялись радостно заталкивать друг друга в расставленный капкан.
Одновременно была реализована одна из идей блицкрига — использование господства в воздухе. Люфтваффе нанесли удар по «мирно спящим» англо-французским аэродромам. Правда, генерал д'Астье в своем рапорте утверждал, что в результате удара по 50 аэродромам были уничтожены всего 4 самолета, а еще 30 повреждены. Верить этому или нет — дело ваше.
Командующий французской 2-й армией генерал Хюнтцигер приказал 2-й и 3-й легким механизированным дивизиям нанести удар во фланг Гёппнеру. Немцы находились в сложном положении, поскольку уже начали испытывать проблемы с топливом. Их пехота и артиллерия начали отставать. Но снижать темп наступления никто не собирался. Командир 4-й танковой дивизии генерал-лейтенант Штевер потребовал организовать доставку топлива по воздуху.
В результате 12—13 мая в районе Ханнута состоялось крупнейшее на тот момент танковое сражение, в котором участвовало около 1200 танков. Рано утром 12 мая немецкая 4-я танковая дивизия атаковала позиции французской 3-й легкой механизированной дивизии (DLM) в районе этой деревни.
«Сначала произошли столкновения легких сил. Машины DLM столкнулись с сильной завесой немецкой танковой дивизии. Начались схватки между бронеавтомобилями, мотоциклистами и отдельными французскими 25-мм противотанковыми орудиями. Наши командиры сообщали по радио, что ведут огонь по крупным силам немцев, как только те появляются».
Постепенно накал битвы нарастал, так как в дело вступили главные силы 4-й танковой дивизии. Увы! Эта дивизия имела на вооружении танки T-I и Т-II, боевые качества которых мы уже рассматривали. Им противостояли «Сомуа» S-35 и «Гочкисс» Н-35. Столкновения с французскими танками они не могли выдержать, а снаряды даже 25-мм пушек прошивали их тонкую броню, как иголка лист бумаги. Немецкие же пушки ничего не могли сделать с 40-мм броней. Помните отчеты по Гражданской войне в Испании? Вот где аукнулось решение «отложить и подождать».
Все это вылилось в форменный анекдот. Командир одного из немецких танков, придя в полное отчаяние от своей беспомощности, вскарабкался на «Гочкисс» и попытался молотком разбить призмы смотровых приборов, но сорвался и был раздавлен гусеницами.
На второй день Гёппнер сосредоточил обе свои танковые дивизии и при поддержке авиации мощным ударом прорвал фронт. Французы, которые равномерно размазали свои танки вдоль линии фронта, не смогли оказать сопротивления и начали отступать. Заметьте: пока еще только отступать, не бежать, потеряв голову. Примечательно то, что даже после начала боя командир французского корпуса генерал Приу так и не решился свести свои силы в один кулак.
Позднее французы утверждали, что подбили около 160 немецких танков, потеряв 120 своих. Однако поле боя осталось за немцами, которые впоследствии смогли отремонтировать многие из поврежденных машин. Их безвозвратные потери составили всего 50 танков.
Нужно отметить, что это было не просто первое танковое сражение Второй мировой войны. Это было знаковое событие, наглядно показавшее разницу в военных доктринах.
Французская кампания
Немцы отмечали, что даже броня и мощное вооружение не помогают французам, так как их танки имели органические пороки, снижающие боевую эффективность. Заметьте, здесь ясно проступает разница между бумажными характеристиками и реальной боевой ценностью даже не танка, а танкового соединения. Кроме того, выяснилось, что французы не способны организовать взаимодействие разных родов войск, что позволило таким тихоходным самолетам, как Ju-87 и Hs-123, безнаказанно действовать над полем боя.
В это время уже начинает становиться заметной разница в настояниях немецких генералов в высших штабах и на поле боя. Гёппнером овладела «победная лихорадка», и 14 мая он бросил свои дивизии на окопавшуюся французскую пехоту. Результат оказался вполне предсказуемым: 42 танка были сожжены за один день. В итоге в составе 4-й танковой дивизии осталось всего 137 танков из 314, имевшихся 6 дней назад. Конечно, не все танки были потеряны безвозвратно, часть их можно было отремонтировать, и их отремонтировали. Однако потери в личном составе восполнить было гораздо сложнее.
В центре продвижение Группы армий «А» сначала было медленным, но сражались немцы не столько с противником, сколько со скверными дорогами. При этом танковые колонны были надежно прикрыты с воздуха истребителями, поэтому союзники оставались в блаженном неведении относительно готовящегося удара. Однако 12 мая немцы вышли на берега реки Маас, где дальнейший путь был блокирован крепостью Седан. Французы были убеждены, что для штурма Седана немцам придется собрать крупные силы пехоты, подтянуть тяжелую артиллерию, а все это дело долгое, и подготовить штурм удастся не ранее 20 мая. Это примерно совпадало с расчетами Гальдера. В первый, но далеко не в последний раз генералы старой школы не понимают характера современной войны и просто не успевают за событиями. Командующий 2-й армией генерал Хюнтцигер приказал 71-й пехотной дивизии выдвинуться в район Седана и отвел на переход в 50 километров целых два дня. В результате XIX танковому корпусу противостояла одна 55-я пехотная дивизия, но и ее командир, генерал Лафонтэн, не слишком беспокоился. Он полагал, что у него есть время получше оборудовать позиции и подготовиться к удару немцев. Однако у Гудериана имелся собственный план. Он не собирался давать французам «от четырех до шести дней», на которые они рассчитывали. Гроза собиралась очень долго, и вот ударила первая молния блицкрига.
13 мая полки мотопехоты 1, 2 и 10-й танковых дивизий начали форсирование реки, вот только вместо артиллерийской подготовки немцы использовали авиацию. Геринг пообещал Гудериану бомбовый удар неслыханной мощи и, как это ни странно, свое обещание выполнил. 9 бомбардировочных эскадр совершили в течение дня 3940 вылетов, засыпав позиции французской пехоты градом бомб. Непосредственную поддержку немецкой пехоте оказывали пикировочные эскадры, которые совершили около 300 вылетов. Можно только удивляться, почему французская оборона не рассыпалась сразу, поскольку часть укреплений сумела продержаться до вечера. Вот как это описывает очевидец:
«Примерно в полдень появились «Штуки». Сотни самолетов в плотном строю. «Штуки» действовали тремя группами примерно по 40 самолетов каждая. Первая заходила в пике с высоты 5000 футов по два или три самолета за раз, пока вторая кружила на высоте 12 000 футов, следя, какие цели не будут уничтожены первой группой. После этого она сама атаковала их. Третья группа действовала отдельно, выбирая движущиеся цели. После «Штук» за работу снова принялись «Дорнье». Вокруг них жужжали Me-109 и более тяжелые Ме-110, расстреливая более тихоходные французские истребители, которые пытались атаковать уязвимые «Штуки».