Александр Больных - XX век танков
В это время у Гудериана возникли некоторые проблемы на южном фланге в связи с так называемым «контрударом» де Голля. Почему «так называемым»? Большинство источников пишет, что де Голль с 17 по 19 мая наносил удары во фланг немцам и даже добился каких-то успехов. Странно, что этих ударов не заметил сам Гудериан. Его гораздо больше волновало другое. В очередной раз его корпус столкнулся с танкистами Рейнхардта, и теперь приходилось решать головоломку: каким частям и в каком порядке следовать дальше?
«На рыночной площади Монкорне я встретил генерала Кемпфа, командира 6-й танковой дивизии корпуса Рейнгардта, войска которого, форсировав Маас, вышли к городу одновременно с моими частями. Пришлось территорию города распределить между тремя танковыми дивизиями — 6-й, 2-й и 1-й, которые в своем непреодолимом натиске на запад наводнили его улицы. У нас не было приказа группы относительно разграничительной линии между корпусами, поэтому мы сразу же на месте объединили все дивизии и начали продолжать наступление до последней капли бензина. Мои передовые части достигли Марль и Дерси».
В том же городке немцы наловили достаточно много пленных, которые прятались по домам. Танковую роту из дивизии де Голля захватили в плен, что называется, в горячке охоты. Перипетии скандала между Гудерианом и командующим танковой группой мы уже описывали и снова останавливаться на них не будем, рассмотрим лучше более детально действия де Голля. На рассвете 17 мая французы начали наступление на Монкорне, а вечером спокойно повернули обратно. С галльской хвастливостью де Голль заявил, что уничтожил великое множество немцев. Однако он тут же, не переводя дыхания, рассказывает, какие силы находились в его распоряжении, и этого уже достаточно, чтобы закралось сомнение: а не обычные ли охотничьи рассказы перед нами? Неужели его собранные с бору по сосенке подразделения необученных солдат сумели добиться серьезного успеха?! В такое слабо верится. 19 мая де Голль нанес повторный удар, но теперь добился еще меньше.
«19 мая на рассвете — в бой! Танки дивизии, преодолевая ряд последовательных рубежей, двинулись к Креси, Мортье и Пуйи. Они должны были овладеть мостами и преградить противнику путь на Лa-Фер. Танки сопровождала артиллерия. Разведывательный полк и пехотный батальон обеспечивали прикрытие правого фланга со стороны реки, у Барантона. В направлении Марль была выслана разведка. Утро прошло благополучно. Мы вышли к реке Сер, обратив в бегство различные вражеские подразделения, которые просочились в этот район. Но на северном берегу реки противник занимал оборону. Он прочно удерживал переправы и уничтожал наши танки, которые пытались к ним приблизиться. В бой вступила тяжелая артиллерия противника. Мы вошли в соприкосновение с крупными соединениями немцев, двигавшихся к Сен-Канте ну. Чтобы форсировать водную преграду и выдвинуть вперед танки, нам не хватало пехоты и мощной артиллерии. В эти минуты я не мог не думать, на что была бы способна механизированная армия, о которой я так долго мечтал. Если бы я располагал сейчас такой армией, чтобы внезапно вырваться к Гюизу, сразу было бы остановлено продвижение немецких танковых дивизий, их тылы оказались бы охвачены смятением, Северная Группа армий смогла бы вновь соединиться с армиями Центрального и Восточного фронтов».
У Гудериана иная точка зрения на происходившее:
«19 мая мы прошли поля сражений Первой мировой войны на Сомме. Во время наступления севернее р. Эн, Сер и Соммы обеспечение открытого левого фланга первоначально возлагалось на фланговое прикрытие, состоявшее из подразделений разведчиков, истребителей танков и саперов. Угроза с фланга была незначительной; еще 16 мая мы знали о наличии французской бронетанковой дивизии, новом соединении генерала де Голля, которое, как уже упоминалось, впервые вступило в бой под Монкорне. Де Голль подтвердил наши данные через несколько дней. 18 мая несколько танков из его дивизии подошли на 2 км к моему передовому командному пункту в Ольнонском лесу, охраняемому лишь несколькими 20-мм зенитными пушками. Я пережил пару часов в томительной неизвестности, пока эти грозные гости не повернули обратно. Было известно также о французской резервной армии силой около восьми пехотных дивизий, которая формировалась в районе Парижа. Мы не предполагали, что генерал Фрер выступит против нас, пока мы сами продолжаем движение. По французским принципам ведения боя он должен был ждать точных сведений о местонахождении противника. Значит, речь шла о том, чтобы держать его в неведении; это лучше всего достигалось непрерывным наступлением».
Ключевыми в этом абзаце являются слова «незначительная угроза». Советую обратить внимание на то, какими силами Гудериан намеревался отражать удар французов — пехота и противотанковые средства. Танки не должны были отвлекаться от решения главной задачи — стремительного продвижения вперед, и сбалансированность состава немецких танковых дивизий и корпусов обеспечивала эту возможность. Кстати, очень интересно: это 20-мм зенитки де Голль принял за тяжелую артиллерию или еще что-то?
А тем временем продолжались чудеса в решете. Утром 17 мая Роммель как-то вдруг выяснил, что он наступает сам по себе, а его дивизия — сама по себе. И тогда генерал отправился на поиски собственных танков. Танков он не нашел, зато вместе со своим штабом налетел на французский батальон, который тут же сдался в плен. Чем дальше, тем все больше это напоминало пошлый анекдот.
— Вас же двадцать человек было, а их только двое!
— А что мы сделать могли?! Один за руки держит, второй морду бьет.
Примерно так воевала доблестная французская армия. В общем, уже к 15 мая Франция морально и физически была готова к капитуляции. Премьер-министр Франции Поль Рейно позвонил премьер-министру Англии Уинстону Черчиллю и в истерике прокричал: «Мы разбиты. Мы разгромлены. Мы проиграли битву!» После этого, разумеется, у Франции не было совершенно никаких шансов. Насколько это позорище отличалось от речи того же Черчилля: «Мы будем сражаться на берегу, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться в холмах. Мы никогда не сдадимся!» Впрочем, можно было сказать короче: «Враг будет разбит, победа будет за нами!» Но на всю Францию не нашлось ни одного человека, способного на такое, и если дело затянулось, то не по вине немцев. Двигаться быстрее они просто не были в состоянии, тогдашний уровень техники этого не позволял.
Следующие несколько дней немецкие танки беспрепятственно катили вперед. Корпуса Гудериана и Рейнхардта бок о бок мчались к побережью Ла-Манша, корпус Гота начал постепенно поворачивать на север, создавая угрозу окружения французской 1-й армии. Вообще сложилось парадоксальное положение. Немецкие танковые корпуса вступали в бой, только если были вынуждены остановиться для дозаправки топливом.
К вечеру 19 мая все 4 немецких танковых корпуса выстроились в одну линию, так как корпус Гёпнера к этому времени догнал корпус Гота, проскочив впереди пехотных корпусов 6-й армии. Немцы не на сто, а на все двести процентов использовали такой козырь танковых соединений, как невиданную ранее мобильность. Если перед Готом и Гепнером какие-то французские части еще маячили, то корпус Рейнхардта выходил в тыл всей группировке союзников, находящейся в Бельгии. А Гудериан же поставил себе целью как можно быстрее выйти к берегу моря.
20 мая немцы впервые столкнулись с Британским экспедиционным корпусом, причем сразу в нескольких местах. В частности, началась так называемая «Битва под Аррасом», которой гордятся англичане, хотя вполне могли бы и помолчать о ней. Просто остальные эпизоды выглядят уже совершенно неприглядно, не рассказывать же о том, как в Амьене немецкие танки проехались по батальону Суссекского полка, даже не успев разобраться, кто там пищит под гусеницами. Впрочем, точно так же дивизии Рейнхардта проскочили сквозь британские позиции в Мондикуре. Короче, за один день две британские пехотные дивизии отбыли туда, где нет печалей и забот, а также немецких панцеров.
Вдобавок союзные командиры нашли самый подходящий момент, чтобы переругаться между собой. Для начала сцепились генерал Айронсайд, начальник Имперского Генерального штаба, прибывший во Францию, чтобы немножко порулить, и лорд Горт, командир Британского экспедиционного корпуса, которому за этот рулеж предстояло отвечать. А отвечать не хотелось. Айронсайд желал, чтобы английский корпус нанес удар на юг, в направлении Амьена, Горт отбивался, утверждая, что все его дивизии и так уже ведут бой, а свободных резервов у него нет. Встреча с командующим французской Группой армий «Север» Билло и командующим 1-й армией Бланшаром произвела на англичан удручающее впечатление. Французские генералы были буквально разбиты параличом и не были способны ни к каким осмысленным действиям.