Коллектив авторов - КРАМОЛА Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе.
Материалами дела установлено, что 4 марта 1953 года рабочий Одесского завода «Запчасть», работавший вместе с Вербицкой, спросил последнюю, – слыхала ли она, что заболел вождь.
На этот вопрос Вербицкая ответила: «Пусть хоть умирает, я так голодна, что мне свет не мил».
Вербицкая на предварительном следствии и в судебном заседании признала, что такое высказывание она действительно допустила при следующих обстоятельствах:
3 марта 1953 года она проработала две смены до 12 часов, была голодной. Утром 4 марта она снова вышла на работу голодная. В связи с этим она допустила такие высказывания необдуманно[104] […]
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 93558. Л. 1–2. Подлинник. Машинопись.
«Собаке собачья смерть»10. Из заключения следователя отдела КГБ при Совете Министров СССР на Тихоокеанском морском бассейне от 7 сентября 1954 г. по делу Степанова С.Н.[105]
Степанов признан виновным в том, что 5 марта 1953 г., будучи на квартире у гр[аждани]на Мурзина в с. Платоновка, Ханкайского района, Приморского края, и находясь в нетрезвом состоянии, проводил антисоветскую агитацию в присутствии граждан Курасова, Манаевой, Тищенко и Мурзина […]
Лично сам Степанов виновным себя в проведении антисоветской агитации как на предварительном, так и в судебном следствии не признал и показал, что 5 марта 1953 г. он был сильно пьян и ничего не помнит.
Однако преступная деятельность Степанова полностью доказана показаниями свидетелей.
Так, свидетель Тищенко Татьяна Ивановна показала: «…В моем присутствии 5 марта 1953 года на квартире Мурзина Степанов запел извращенными словами Гимн Советского Союза: «Союз нерушимых, голодных и вшивых». После этого Степанов сказал: «Да, Петро, здесь я проговорился, если «каплаухие», то они не поймут, а если нет, то мне пахнет 15 лет».
О резком антисоветском выпаде Степанова показала свидетель Манаева Е.Д.: «…Когда мой муж (Мурэин) ушел за водкой, я минут через несколько обратилась к Курасову и Степанову с вопросом, слышали ли они сообщение по радио о тяжелой болезни т. Сталина, на что Степанов ответил: «Собаке собачья смерть» […]
Ходатайствуя о пересмотре дела, в жалобе, адресованной в Президиум Верховного Совета СССР, Степанов указывает, что гражданин Мурзин с умыслом пригласил его к себе на квартиру 5 марта 1953 года, напоил спиртными напитками до потери сознания и заявил органам МВД о его якобы антисоветской агитации, а для подтверждения вымысла подговорил свидетелей Манаеву, Курасова и Тищенко.
Упомянутый довод Степанова является несостоятельным и не подтверждается никакими объективными данными. Степанов на предварительном следствии и в суде не заявлял о неприязненных к нему отношениях со стороны свидетеля Мурзина и других. Взаимоотношения со всеми свидетелями он признал нормальными, без наличия личных счетов и ссор […]
В своем заявлении на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР т. Ворошилова Иванова А.С. (дочь Степанова) указывает, что ее отец отзывался плохо о своей дореволюционной жизни и был очень доволен Советской властью, за которую он боролся […]
В материалах дела также не усматривается о проведении антисоветской агитации Степановым до 5 марта 1Э53 года, что дает право полагать, что его антисоветское высказывание 5 марта 1953 года было единственным случаем.
В данное время Степанов, отбывая меру наказания в лагере, на работу не ходит ввиду его старости, нарушений лагерного режима не имеет.
На основании изложенного считаю, что преступления Степанова квалифицированы правильно, однако, учитывая, что в политическом отношении Степанов развит слабо, малограмотный, имеет преклонный возраст, поэтому такая длительная изоляция Степанова от общества, как определил ему суд – 10 лет ИТЛ, – не вызывается необходимостью. Руководствуясь ст. 428 УПК РСФСР, полагал бы:
Внести протест в порядке надзора в Верховный Суд СССР об изменении приговора Приморского краевого суда от 7 мая 1953 года и Определения судебной коллегии Верховного суда РСФСР от 9 июня 1Э53 года в отношении Степанова Степана Назаровича на предмет снижения ему меры наказания до 5 лет лишения свободы с последующим освобождением из-под стражи в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1Э53 года «Об амнистии».
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 38322. Л. 10–12. Подлинник. Машинопись.
Поэма на смерть Сталина11. Произведение неизвестного автора, которое в 50-е гг. в списках ходило среди заключенных лагерей и тюрем и время от времени появлялось на воле[106]
Полной грудью вздохнула Россия,
Сладкой надеждой наполнив сердца.
Умер наш мудрый, ну что ж,
И счастливо.
Плакать придется одним мертвецам.
Траур покрыл города и столицы,
Смолкли оркестры в советских дворцах,
Замерло все под надзором милиции,
Черные ленты на красных флагах.
Кончился твой путь, покрытый славой,
Пройденное тобою по Руси, э!
Но скелета не прикроют лаврой,
Твой венок замызганный в крови.
Ты памятник воздвиг на русских трупах,
И вспомнит про тебя народная молва,
Как миллионы душ терзались в муках
Под каблуком твоего сапога.
Что ты сделал для земного блага?
Нагло сел на трон Политбюро,
Дал свободу МВД и ГУЛАГУ,
А народу – рабство и ярмо.
Ты Россию сковал цепями
И опутал сетью лагерей.
30 лет бессонными ночами
Лились слезы жен и матерей.
Деспотизм запугал народы,
Ты надел на них путы оков
И в тисках зажал права свободы,
Под влияние взял большевиков.
И, прикрывшись лозунгом свободы,
Лживой фразой: равенство для всех,
Слушал стоны русского народа,
Бред с тайги и сумасшедший смех.
Произволы дикой тирании
Лабиринтом тюрем и штыков,
Ты сумел замордовать Россию,
Превратить страну в звон кандалов.
Умер ты, теперь вздохнут народы,
Там, где ты заботу проявлял,
И под лживым лозунгом свободы
Крепостное право ты создал.
Феодальный строил коммунизм,
Русской кровью землю поливал.
Не забудут люди твой садизм,
Там, где ты заботу проявлял.
Настанут дни, и кончатся гоненья,
Вернемся мы к семейным очагам,
Принесем свободу поколеньям,
Поднимем тост назло своим врагам.
Разрушим тюрьмы и сорвем оковы,
С лица сотрем сеть лагерей.
А вместо них детям построим школы
И в них расскажем правду этих дней. […]
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 88516. Л. 21–22. Копия. Машинопись.
Раздел 2 ГЛАС НАРОДА, ИЛИ «БУЛЬОН ОППОЗИЦИОННОСТИ»
Авторский комментарий
В раннюю хрущевскую эпоху, как и при Сталине, одним из частых поводов для политических репрессий служили «разговоры антисоветского содержания». Среди дел отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР за этот период дела осужденных за это составляют не менее 20% (более точно определить их долю затруднительно, так как размыты границы этой категории: большинству людей, осужденных по другим поводам – например, за написание листовок или анонимных писем, – заодно также предъявлялось обвинение и в систематических антисоветских разговорах). Наибольшее количество таких осуждений в рассматриваемый нами период приходится на первую половину 1953 г. (в значительной мере это – дела людей, неподобающе высказавшихся по поводу смерти Сталина в траурные дни или немного позже) и, конечно, на период пика хрущевских репрессий в конце 1956-1958 гг. Надо сказать, что немалая часть приговоров, вынесенных в эти годы, была пересмотрена и смягчена уже в самом начале 1960-х гг., тем не менее «за разговоры» продолжали сажать до самого конца хрущевского времени. Герои данного раздела за свою неосторожную общительность поплатились пятью – семью годами лишения свободы, а то и всеми десятью. Смена руководства в стране и приход к власти Брежнева повлекли за собой изменение карательной политики. Как выразился известный бард Юлий Ким, при Брежневе за «пьяный застольный треп» срока уже не давали, «давали его за публичную критику режима»[107].
Люди, попадавшиеся «за разговоры», в основном не были сознательными и убежденными противниками режима. Поскольку Уголовный кодекс предусматривал наказание за антисоветскую агитацию и пропаганду, но не за соответствующие мнения, то в обвинении обязательно должна была присутствовать формулировка: «Систематически среди своего окружения высказывал…» Реально это значило, что человек во время застолья с приятелями, среди соседей по квартире или сослуживцев высказался о политике, международных событиях, последних правительственных постановлениях, пожаловался на жизнь (цены высокие, заработок маленький, в магазинах ничего нет, очереди, семья не может получить жилье, в колхозе работают много, а живут бедно).
Часто толчком для такого рода разговоров служила какая-либо житейская коллизия или случайное событие, приведшее человека в эмоционально взвинченное состояние: понижение в должности, невозможность разрешить жилищные сложности, бытовая бюрократическая волокита, дефицит товаров («обыскал весь город и не смог купить нужную вещь»), даже ссора с женой, – и расстроенный советский гражданин начинал ругать власти и, как это квалифицировалось обвинением, «материальные условия жизни в Советском Союзе».