Александр Больных - XX век танков

Американцы, похоже, рассматривали свои танковые и пехотные дивизии как нечто единое. Просто одни дивизии чуть сильнее, вторые чуть слабее. Сосредотачивать танки в единый ударный кулак им не пришло в голову ни здесь, в Африке, ни позднее в Европе. Да и по сей день танки так и не стали главной ударной силой американской армии. У американцев с незапамятных времен сохранилось убеждение: самый лучший танк — это тяжелый бомбардировщик.

Англичане сделали на один шаг больше, но этот шаг оказался не вперед, а куда-то вбок. Да, во время боев в Северной Африке в составе 8-й армии временами возникали корпуса, сформированные из одних танковых дивизий. Кстати, обратите на это внимание. И германские, и советские танковые корпуса формировались из танков и мотопехоты. Англичане осознать такую необходимость не сумели до самого конца войны. Но, даже создав танковый корпус, Монтгомери не имел ни малейшего представления, что с ним делать. Похоже, и для него не существовало разницы между пехотными и танковыми дивизиями, он видел только одно слово: «дивизия». Ведь он бросал свои танки на прорыв хорошо укрепленных позиций, что должна была делать пехота. А когда противник начинал отход, Монтгомери ни одного раза так и не сумел организовать преследование. Похоже, он просто не понимал, что танки обладают еще и таким качеством, как мобильность. Он как был, так и остался до самого 1945 года генералом образца 1918 года.

После окружения 6-й армии в Сталинграде немцы окончательно оказались у разбитого корыта. Мы уже не раз писали и сейчас лишь повторим: общепринятая периодизация Великой Отечественной войны, безусловно, справедлива, неправильны лишь оценки каждого из периодов. Однако, чтобы читатель лучше понял тот базис, на основе которого мы делаем все последующие выводы, мы повторим характеристику каждого из этапов:

Провал операции «Тайфун», разгром немцев под Москвой — это был коренной перелом в ходе войны, после которого у Германии не осталось даже теоретических шансов на победу. Немцы могли рассчитывать лишь на выигрыш молниеносной войны (иной вопрос: был ли реален этот выигрыш), но после поражения под Москвой война приняла затяжной характер, то есть уже была проиграна Германией.

Разгром под Сталинградом — окончательная потеря вермахтом способности к стратегическим наступательным операциям. Летняя кампания 1942 года показала, что немцы могут вести активные операции лишь на ограниченном участке фронта, тотальное наступление, подобное тому, какое они вели летом 1941 года, абсолютно невозможно. Сталинград поставил кровавую точку на наступлениях вермахта.

Проигрыш Курской битвы означал потерю немцами способности к успешным операциям стратегического значения. После этого сражения вермахт уже не мог рассчитывать даже на успешную оборону, как это было в районе Ржева и Вязьмы, теперь уделом немецкой армии становились операции локального масштаба.

Ну а после операции «Багратион» уделом вермахта стало «движение прямолинейное и безостановочное» в одном направлении — на запад. Даже передышки, которые получали те или иные немецкие армии, были результатом решений советской Ставки, а совсем не успехом немецкого оружия, теперь немцы могли только плыть по течению и гадать, где именно будет нанесен следующий удар. Кстати сказать, угадать им удавалось довольно редко.

Но мы отвлеклись. Стратегическое положение немецкой армии на юге России в начале 1943 года балансировало между отметками «очень плохо» и «хуже некуда». Фронт в районе Сталинграда был прорван, брешь была такой ширины, что залатать ее было просто немыслимо. Самым скверным было другое. Если бы через эту брешь советские войска сумели выйти к Дону в районе Ростова, вся Группа армий «А» оказывалась отрезанной, и тогда вермахту грозила катастрофа, по сравнению с которой сталинградская могла показаться мелкой неприятностью.

Дело в том, что еще во время планирования серии «планетных» наступлений «Марс» и «Уран», возникла идея глубокого удара от Вешенской через Каменск-Шахтинский на Ростов — операции «Сатурн». Однако советское командование, трезво взвесив все обстоятельства, решило отказаться от «Большого Сатурна» в пользу «Малого» — удара на юг в направлении Морозовска, чтобы выйти в тыл группе Манштейна, наступавшей на Сталинград. Причины этого решения могут быть различными. Вполне могли возникнуть опасения относительно слишком успешных действий группы Гота, но можно предложить и другое объяснение. Как мы уже писали, армии того периода имели некую предельную глубину операции, которая составляла около 500 километров и определялась уровнем развития техники, на большем расстоянии тыловые службы просто не могли обеспечивать наступающие войска. Ведь даже во время сверхуспешных наступлений лета 1941 года немцы были вынуждены делать периодические остановки для отдыха и приведения в порядок войск, но главное — своих тылов. А сейчас советским войскам предстоял глубокий прорыв да еще в условиях довольно суровой зимы. Здесь было отчего засомневаться. Это уже в 1945 году появилась возможность смело планировать сверхглубокую Маньчжурскую наступательную операцию, но пока была проявлена очень разумная сдержанность, ведь имелся очень серьезный риск гибели оторвавшихся ударных группировок.

Что могло произойти в таком случае, прекрасно показывает судьба 24-го танкового корпуса генерал-майора М.В. Баданова. Только не следует слишком доверять описанию Энтони Бивора, как делают некоторые авторы. Мы уважаем этого автора, но полагаем, что действия советских войск лучше описывать по советским же источникам. Итак, командование Юго-Западным фронтом решило нанести удар силами 1-й и 3-й гвардейских армий по сходящимся направлениям на Тацинскую и Морозовск, чтобы окружить и уничтожить итальянскую 8-ю армию и армейскую группу «Холлидт», спешно созданную на основе XVII корпуса с целью прикрыть северный фланг Группы армий «Дон». Вспомогательный удар наносила 5-я танковая армия.

Все танковые корпуса командовавший фронтом генерал Ватутин передал 1-й гвардейской армии. При этом 18-й и 25-й танковые корпуса вводились в действие уже на первый день наступления, чтобы завершить окружение итальянской 8-й армии. 24-й танковый корпус предполагалось ввести в прорыв. Основания для такого решения имелись. Вряд ли стоило ожидать особо упорного сопротивления итальянцев, поэтому решение использовать танки в первый же день операции можно считать обоснованным. Для усиления удара Ставка приказала передать 1-й гвардейской армии еще и 17-й танковый корпус из состава 6-й армии Воронежского фронта.

В общем, замышлялось все с размахом, но вышло, разумеется, как всегда. Конечно, оборона противника была прорвана, и танки вышли на оперативную глубину. Однако уже 19 декабря 17-й танковый корпус генерала Полубоярова, овладев Кантемировкой, завяз в оборонительных боях, отражая контрудары противника. Остальные корпуса действовали более успешно, но, как и в 1941 году, разрозненно.

25-й корпус генерала Павлова начал бои за Морозовск, 18-й корпус генерала Бахарова продолжал движение на юго-восток, стараясь отрезать путь отступления итальянским дивизиям. То есть уже буквально через сутки после прорыва фронта ударный кулак превратился в растопыренные пальцы, которые немцы охотно переломали бы один за другим, если бы у них была такая возможность. Но — горе побежденным! — такой возможности у них не было. Ни итальянская армия, ни румынские войска, составлявшие больше половины армейской группы «Холлидт», справиться с советскими танковыми корпусами не могли.

Наибольших успехов добился 24-й танковый корпус генерал-майора Баданова. Он успешно развивал наступление и 24 декабря внезапным ударом овладел городом и железнодорожной станцией Тацинская. Удар оказался совершенно внезапным, и немецким пилотам пришлось поднимать самолеты под огнем советских танков. В. Бешанов, оценивая результаты этого рейда, высокомерно заявляет: «Непонятно, почему продолжают привирать наши «историки», преподнося, как заслуживающие полного доверия, такие источники, как сводки политотделов и сообщения Совинформбюро». Да, возможная цитата действительно выглядит очень оптимистично: «Удар был настолько стремительным, что гитлеровцы не успели даже поднять в воздух самолеты, находившиеся на аэродромах в районе Тацинской. Танкисты уничтожили в этом районе более 3500 солдат и офицеров, 50 орудий, 15 танков, 73 автомашины, захватили много различных складов и свыше 300 самолетов на аэродромах и в железнодорожных эшелонах». Источник? Желающие могут проверить, действительно ли это донесение политотдела: Архив МО СССР, ф. 229, оп. 590, д. 12, л. 24.

Суть в другом, я тоже не слишком верю приведенным цифрам, но эти сомнения ставят под вопрос вообще всю систему работы с опорой на архивы только одной стороны. Вероятно, истина лежит где-то посередине между немецкими и советскими архивами, но выявить ее можно лишь после тщательной и скрупулезной работы по сличению цифр и сведений. И уж совершенно не следовало бы приводить в качестве доказательства полухудожественные зарисовки Пауля Карелля, или, если быть точными, Пауля Карла Шмидта, оберштурмбаннфюрера СС и пресс-секретаря Иоахима фон Риббентропа, чудом отмазавшегося в 1948 году от обвинений в военных преступлениях и, соответственно, петли.