Коллектив Авторов - Теория культуры

Нормы вообще – это то, что отличает человеческую жизнедеятельность от инстинктивной жизни животного мира. У людей нормы могут противоречить инстинктам, даже направленным на сохранение жизни. Но в целом они содействуют стабильности, устойчивости, упорядоченности жизни общества. И потому они имели и имеют цивилизующее значение. Цивилизованность общества и человека характеризуется нормированностью отношений и действий.

Нормы собственно культурные – это не просто стандарты, устанавливающие порядок в обществе, в его группах, не просто стереотипы поведения.

Норма культурная предполагает стандартность деятельности, регуляцию поведения и отношений, выражающие представления людей о должном, желательном. Таковы нормы морали, этикетные нормы.

Нормы постепенно развиваются к собственно культурному состоянию. От отсутствия норм, например,

♥ к норме, запрещающей, скажем, убийство внутри рода (племени);

♥ далее – к нормам кровной мести;

♥ к нормам «эквивалентной компенсации»: «око за око», «зуб за зуб»;

♥ к норме возмещения за ущерб «вире» (плате);

♥ и, наконец, к нормам «не навреди», «не причиняй вреда живому», «не делай зла».

Вот последнее и есть собственно культура, развитая культура. Это во–первых. Во–вторых, даже при этом норма выступает как норма действительной культуры только в том случае, если она не формальна, не навязана, не внешне, а внутренне принята человеком, стала нормой его отношений и поведения.

Нормы морали весьма разнообразны, особенно если учитывать разные состояния разных человеческих сообществ в разное время.

Но в европейской, да в общем–то и в мировой, культуре распространен целый ряд общих норм, таких как «быть честным», «сохранять верность слову», «уважать старших», «быть трудолюбивым, справедливым, порядочным, совестливым» и т. д.

Нормы нравственные, как и вообще нормативность в культуре, самоценны. Как отметил А. С. Кармин,

…на вопросы вроде: «Для чего они нам нужны?», «Почему мы должны соблюдать нормы нравственности?» – нельзя ответить иначе, как признать, что цель, ради которой мы следуем нравственным принципам, – это самоцель, т. е. высшая финальная цель, и нет никаких других целей, которых мы хотели бы достичь, следуя им.[84]

Их достижение означает только то, что мы ведем себя, поступаем по–человечески, так как мы это себе представляем.

Обобщенно это выражено в так называемом «золотом правиле» нравственности, которое по–разному формулировалось разными мыслителями, но смысл оставался одним: человек должен поступать по отношению к другим так, как он хотел бы, чтобы они поступали по отношению к нему.

Помимо сущностных для жизни людей норм нравственности, моральных норм, исторически развились и нормы этикетные.

В словарях по этике этикет (от фр. etiquette – ярлык, этикетка) определяется как совокупность правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям (обхождения, форм обращения и приветствий, поведения в общественных местах и др.).

Обычно эти правила достаточно строго регламентированы и ритуализованы. Это, скажем, правила вежливости, учтивости. Впрочем, внешность, церемониальность этикета не означает, что в нем вообще не выражены ценностные смыслы. Конечно, за вежливостью может скрываться и неприязнь. Но вежливость, в общем, все же лучше, чем грубость. Возможно, правы китайцы, когда говорят, что церемонии, вежливость воспитывают в человеке добродетель.

Человек культурный должен быть таковым и внешне: в речи, манере поведения, проявляя в принятых в обществе формах, например, доброе отношение, а не быть добрым исключительно внутри.

В целом же культурные нормы как регулятивы не просто упорядочивают жизнь, а ориентируют на устремленность к действительно человеческому существованию. Поэтому нормы культурные тесно связаны с тем, что называют идеалами.

► Под идеалом понимают совершенные образы явлений, наделенные ценностным измерением. Применительно к культуре это эталонные ценности.

Идеалы добра, истины, красоты, свободы и т. д. представляют собой ценимое и желаемое людьми, то, к чему стремятся, чего «хотелось бы». Из этого, однако, не следует, что идеалов как бы и нет в реальности. На самом деле в стремлении к ним они хотя и не абсолютно, но реализуются в жизни. Сама культура в известном смысле есть идеал, идеал человеческого существования, реализуемый разными людьми и их группами на разных уровнях культурности.

Деление культуры по уровням – это одна из возможностей ее структурирования. До этого культура вообще рассматривалась нами как некая целостность. Но культуру неизбежно, хотя и очень различно, структурируют, ибо она представляет собой весьма сложное целое. Целостность ее осмысляется в зависимости от задач, которые встают перед исследователями. И само наличие этой целостности порой вызывает сомнения.

Вопрос заключается в том, о какой целостности идет речь? Представляет ли собой культура единую систему, конгломерат систем? Структурируется ли культура, и если структурируется, то как? Целесообразно ли то или иное ее структурирование?

М. С. Каган, например, считал культуру сверхсложной фундаментальной системой, отстаивая преимущества именно системного подхода к ее изучению.[85] Что касается самого системного подхода (не бесполезного), до сих пор не вполне ясно, чем был вызван такой ажиотаж вокруг него, поскольку науке всегда присуще стремление к системности исследований. Что же касается рассмотрения культуры как системы, проблематично реальное существование культуры вообще.

Если все–таки исходить из очевидного наличия культуры как сверхсложной совокупности ценностей, ученые (которые мыслят системно) прежде всего выделяют в исторически временном аспекте отдельные этапы существования культуры. Так называемые Первобытность, Античность, Средневековье, Возрождение, Новое время, Современность обладают некоторыми особенностями в плане бытия культуры, состава и иерархии ценностей. В каждом из крупных исторических периодов выделяются и отдельные составляющие, например, в Античности – культуры Древней Греции и Рима, в средние века – культуры раннего и позднего Средневековья. Историки культуры стремятся уловить своеобразие каждой из культуривтоже время обнаружить связи между ними, преемственность, воздействия культур предыдущих эпох на последующие. Какие–то связи, заимствования из культур прошлого, простая преемственность отмечаются сплошь и рядом. Но исследователи, отстаивающие принцип уникальности любой культуры, считают такие связи несущественными, преемственность практически отсутствующей. И в том и в другом есть что–то от истины. Культура одновременно и хрупка и необычайно живуча, и связи между культурами – тоже. Многое сохраняется и пронизывает культуру, зародившись в глубокой древности. Локальные культуры вроде бы погибают целиком и полностью, памятники культуры разрушаются, уничтожаются. Порой кажется, что культура, скажем, покоренного народа вытравлена, исчезла без остатка вместе с храмами, рукописями и, главное, культурными людьми. Но ценности культуры не пропадают вместе со своими носителями. Воланд в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» именно это имеет в виду, когда говорит, что рукописи не горят. Бумага–то горит. Формы меняются, носители ценностей – тоже. Но если ценность была порождена, как–то проявлена, выражена – значит, она действовала и, пусть подспудно, странными путями, действует и сейчас, даже если мы об этом не подозреваем. Вся культура прошлого присутствует в настоящем, иногда будучи измененной до неузнаваемости. И первобытное и средневековое нет–нет да проглянет более или менее явно в бытии современных культур.

Достаточно отчетливо выделяются элементы культуры и в пространственно–региональном аспекте. Ведь в каждый отрезок времени сосуществуют и иногда взаимодействуют локальные культуры (культуры регионов, стран, народов (этносов), племен и т. д.), своеобразие которых настолько очевидно, что дает основание считать некоторые из них различными, вплоть до противоположности, до взаимоисключения. Общеизвестно киплинговское «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда». Теоретически это выражено историками и культурологами, развивавшими концепции локальных культур, замкнутых цивилизаций, исторических циклов культурного развития. Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби – каждый по–своему разрабатывал представления о типах культур, отдельных культурах, исходно несхожих, не оказывающих одна на другую существенного культурного воздействия, враждующих друг с другом, исчезающих практически бесследно. Позже у Л. Гумилева появилось в чем–то близкое к этому представление о культурах разных этносов.