Коллектив авторов - Время, вперед! Культурная политика в СССР

В позднесоветский период указанное разделение функций только углубляется. Административные органы управления культуры становятся все более массивными, создавая среду в том числе для формирования в это время все более активного запроса на научно-экспертное обследование сферы культуры[27] (феномен советской «социологии культуры»). Стоит отметить, что параллельно с этим процессом нейтрализации сферы учреждений культуры все более выраженным становится и позитивистский характер научно-экспертной и аналитической деятельности в этой области[28].

При этом партийный аппарат, выполняющий функцию идейного руководства, оказывается буквально завален вопросами, связанными с содержательным определением действия рутинизированной системы государственно-административных органов[29]: «Аппарат ЦК КПСС в области культуры исполнял функции инициатора, руководителя, контролера и арбитра… Однако отдел культуры, секретари ЦК партии подчас занимались мельчайшими делами, которые относились к компетенции учреждений исполнительных органов власти или самих творческих союзов, например, обмен книг на макулатуру»[30].

Тем не менее – и этому посвящена последняя часть статьи – общая тенденция заключалась в том, что система организации учреждений культуры в позднесоветский период раздифференцировалась со сферой идейно-содержательного определения собственной деятельности, по умолчанию предоставляя эту компетенцию партийно-идеологической подсистеме советского общества, но одновременно разрастаясь как организационная структура. Можно предположить (и это предположение я считаю очевидным в данном контексте – в силу специфики бюрократических организаций как таковых), что следствием этого стала возможность существования и расширения обширной полутеневой зоны, в которой постепенно разворачивалась собственная содержательная культурная жизнь, не поддающаяся функционально-определенному контролю со стороны партийно-идеологических органов[31].

Чтобы обосновать этот тезис, используем здесь своего рода телеологический прием – не останавливаясь на анализе сложнейшей промежуточной истории, обратимся к конечной точке развития советской цивилизации, которая фиксирует исторически сложившееся состояние интересующей нас области и намечает долгосрочные планы на будущее. По счастью, в нашем распоряжении есть уникальный материал – наиболее фундаментальный экспертно-плановый документ, созданный на излете существования СССР, – «Комплексная программа научно-технического прогресса СССР на 1986–2005 годы»[32] (далее – КП), который должен был включать 60 томов. Программа не только представляет собой максимально экспертно-фундированный документ такого рода, созданный за все советское время, но и является последней долгосрочной программой развития СССР, подготовленной в позднесоветский период. Проблеме культуры в том наиболее определенном смысле, который сформировался в экспертном сообществе советских ученых, посвящен раздел «Развитие культуры» тома «Социальные проблемы повышения народного благосостояния и развитие культуры».

В преамбуле авторы раздела рисуют довольно драматичную картину культуры (комплексного гетерогенного предмета) и как объекта планирования и управления, и с точки зрения знания («информационной базы») о ней в советском обществе. Следствием этого является фрагментированный подход к культуре, которая «оценивается не во всех своих внутренних и внешних связях и отношениях – не как целостное образование, система, – но с помощью неполного ряда изолированных, часто плохо сопоставимых показателей, отнесенных лишь к отдельным „участкам“ сферы культуры»[33]. Тем не менее, генерализуя различные подходы к анализу и, соответственно, управлению сферой культуры, Программа выделяет следующие возможные стратегии управления в этой сфере:

1) нормативная модель (основанная на расчете «рациональных норм потребления продуктов и услуг культуры населением» и «рациональном потребительском бюджете»);

2) модель «предпочтительного образца» (выделение групп населения, отличающихся некоторым совокупным «личностным потенциалом» – знания, трудовая и общественная активность, эстетический вкус и т. п. – и оцениваемых в качестве «желательного образца», в направлении которых должны двигаться другие социальные группы);

3) «историческая модель развития культуры» (выявление и прогностическая оценка реальных долговременных тенденций, наблюдаемых в обществе)[34].

Составители программы выбирают именно третью стратегию, что, как показывает дальнейший текст документа, на деле оказывается совершенно нейтральной и вполне позитивистской аналитической процедурой. А именно аппроксимацией количественных тенденций в области «продуктов и услуг культуры» (т. е. основных единиц культурной продукции, фиксируемых организациями культуры, включая СМИ, – спектакли, фонды библиотек, телевещание и т. д.), бюджета досугового времени, затраченного населением на тот или иной вид потребления культуры (важнейший в данном документе показатель, соответствующий некоторым общим методологическим тенденциям в позднесоветской социологии), динамики капитальных затрат на сферу культуры. Иными словами, дается статистическая динамика изменения ряда основных количественных показателей (за период с 1960 г.), а затем она аппроксимируется на период до 2005 г. Таким образом, в экспертной сфере избирается сугубо нейтральный подход статистически фундированной аппроксимации, тогда как никакого эксплицитного идеологического или политического содержания данная программа попросту не имеет. Культура окончательно превращается в сеть организаций и учреждений, понимаемых в позднесоветский период как некая самостоятельная реальность, обнаруживающая собственную динамику, которую и следует изучать, а опираясь на изучение – планировать ее самостоятельное поведение. При этом впечатляет сам перечень типов этих организаций, позволяющий понять, что же представляет собой культура в позднем советском обществе (будучи уже ведомственно отделенной от сферы образования и науки). Таких «отраслей и подотраслей культуры» авторам удается – при максимальном уровне обобщения – выделить 16 видов, группируемых как виды культурного / медийного потребления и досугового времяпрепровождения[35]:

1) чтение газет;

2) чтение журналов и книг;

3) просмотр телепередач;

4) прослушивание радиопередач;

5) посещение кино;

6) посещение театральных спектаклей;

7) посещение концертов;

8) посещение цирковых представлений;

9) посещение спортивных зрелищ;

10) посещение массовых мероприятий (лекций, тематических вечеров, вечеров отдыха и т. п.) клубов и других культурно-просветительных учреждений;

11) посещение музеев и выставок;

12) посещение парков;

13) любительские занятия (включая так называемую клубную деятельность);

14) занятия во внеобщеобразовательных и непрофессиональных школах;

15) занятия физкультурой и спортом;

16) занятия туризмом, участие в экскурсиях.

Если резюмировать в этой части итог советского эксперимента по строительству учреждений (организаций) культуры, то следует сказать, что созданная система в ходе длительного процесса дифференциации функций после формального завершения культурной революции в конце 1930-х годов приобрела необычайно массивный и при этом нейтральный характер, подразумевающий вынесение содержательных элементов ценностного и идеологического свойства в экстернальные аппараты партийно-идеологического руководства[36].

Следующий аспект рассматриваемого вопроса заключается в том, что, как отчетливо фиксируют авторы Программы 1983 г., данная сеть учреждений и организаций и подконтрольных им продуктов не совпадает полностью с самим предметом управления. Таковым в действительности является «культурная деятельность населения», понимаемая как «главный (конечный) объект целевого рассмотрения»[37], что «естественно» вытекает из исходного посыла программы: «…в центре всей жизнедеятельности социалистического общества находится человек»[38]. По отношению к «культурной деятельности населения», как говорится в документе, «деятельность многочисленных институтов культуры оценивается в качестве всего лишь необходимой предпосылки и важнейшего условия ее реализации. В то же время, с учетом общих принципов и существующей практики народнохозяйственного планирования и управления в сфере культуры, этот второй („подчиненный“, „обеспечивающий“) элемент системы оказывается непосредственным (ближайшим) предметом программирования»[39].