Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том I. Преступление и наказание

Но сама идея многообразия видов наказания правильно отражала принцип индивидуализации ответственности. Чрезмерно репрессивной такую систему наказаний считать невозможно.

Принятию УК РСФСР 1922 г. предшествовала кропотливая законопроектная работа. Как отмечалось, проект Уложения о наказаниях, в котором из 376 статей 342 полностью воспроизводили Уголовное уложение 1903 г. и лишь 13 статей содержали нормы советского законодательства 1917–1918 гг., был решительно отвергнут. Уже в июне 1920 г. вопрос о разработке Уголовного кодекса выносится на рассмотрение III Всероссийского съезда деятелей юстиции. Было разработано несколько вариантов официальных проектов УК. По принципиальным вопросам, в частности об основаниях уголовной ответственности, понятии преступления, институте аналогии, в них содержались противоположные решения. Например, в проекте УК, подготовленном Общеконсультативным отделом, утверждалось: «Внешние формы осуществления деяния, степень реализации воли, формы участия в правонарушении теряют значение граней, с необходимостью определяющих тяжесть наказания и даже саму наказуемость… Оттенки умышленности и неосторожности утрачивают значение факторов, направляющих наказание по заранее определенной линии, сохраняя некоторое значение признаков, свидетельствующих о характере личности, они перевешиваются анализом свойств преступного состояния деятеля, мотивами правонарушения и особенно избранных средств»[145]. Подобной точки зрения придерживался и проект УК, составленный секцией права и криминологии Института советского права[146]. Большие дискуссии разгорелись вокруг аналогии, классификации преступлений, смертной казни, системы наказания. Проекты УК обсуждались в январе 1922 г. на IV Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, в котором приняли участие 5500 делегатов. (Достойно сожаления, что в последующем никогда проекты кодексов не обсуждались на столь высоком профессиональном уровне.) Созданная съездом комиссия разработала новый вариант проекта УК. Рассмотрением проекта УК занималась специальная комиссия при Малом Совнаркоме в марте 1922 г., внесшая в проект УК свыше ста поправок. Проект Малого Совнаркома отказался от социального (материального) понятия преступления, заменив его формальным (юридическим): «Преступление есть деяние, воспрещенное во время его учинения уголовным законом».

Соответственно отсутствовала норма об аналогии. Минимальный возраст уголовной ответственности устанавливался в восемнадцать лет, максимальный срок лишения свободы повышен с пяти до шести лет. В результате тщательного и демократичного обсуждения проектов УК последний вариант проекта существенно отличался от первого, представленного Наркомюстом. Об обстановке работы над проектом УК можно судить по письму наркома Д. И. Курского от 23 февраля 1922 г. В. И. Ленину: «Обращаю Ваше внимание также и на ту, поистине египетскую работу, которую, как, например, в области уголовного права, самостоятельно (без прецедентов и активного участия спецов) пришлось проделать за последние 2–3 месяца, когда приходилось заваленным канцелярской работой членам комиссии работать над законодательством буквально ночами»[147].

На майской сессии ВЦИК IX созыва проект УК обсуждался на четырех пленарных заседаниях, а также на трех заседаниях комиссии, специально созданной сессией для доработки УК. Острейшие дебаты развернулись: вокруг понятия преступления – должно оно быть формальным либо материальным; об аналогии – нужна она или нет; об условном осуждении, основаниях уголовной ответственности и по многим другим вопросам[148].

На пленарном заседании ВЦИК 23 мая 1922 г. в результате постатейного обсуждения проекта было одобрено большинство замечаний к нему и внесены новые поправки, в частности увеличен срок лишения свободы до десяти лет, декриминализированы многие мелкие преступления (например, курение в неразрешенных местах, превышение скорости езды, пьянство в общественном месте).

Обращает на себя внимание необыкновенная скорость законопроектной работы, и это в чрезвычайно тяжелых условиях жизни страны в начале 20-х годов: несколько альтернативных проектов УК, сотни поправок на различных этапах его обсуждения, подлинная демократичность обсуждения, прежде всего профессиональными юристами, несколько пленарных заседаний ВЦИК по проекту УК, наконец, постатейное обсуждение УК. Опыт столь основательного процесса принятия республиканского УК, к сожалению, затем ни разу не повторился.

1 июня 1922 г. УК РСФСР вошел в силу. Это был самый краткий из всех известных мировой истории уголовного права Кодекс – всего 218 статей. Одну четверть занимали нормы Общей части. Это самый верный показатель содержательности всякого УК, его научного уровня, ибо именно в нормах Общей части выражаются принципы и общие положения ответственности за преступления. От их социально-правовой точности и полноты зависит содержательность кодекса в целом.

Общая часть УК имела следующую систему: раздел I – пределы действия Уголовного кодекса; II – общие начала применения наказания; III – определение меры наказания; IV – роды и виды наказаний и других мер социальной защиты; V – порядок отбывания наказаний.

Принципиальной особенностью первого социалистического УК явилось раскрытие материальной, т. е. социальной, сущности и назначения институтов и норм Общей части. Защита рабоче-крестьянского государства и общества от преступных посягательств четко и открыто объявлялась задачей УК (ст. 5 УК).

Преступление определялось как общественно опасное действие или бездействие, опасное не для абстрактной системы благ, а для рабоче-крестьянского правопорядка. В дефиниции преступления, можно сказать, присутствует и правовой признак – противоправность, поскольку говорится об опасности преступлений для правопорядка, т. е. порядка, охраняемого правом. Однако запрещенность преступлений уголовным законом не могла быть включена в понятие преступления из-за нормы об аналогии. Статья 10 УК устанавливала: «В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказания или меры социальной защиты применяются согласно статей Уголовного кодекса, предусматривающих наиболее близкие по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего Кодекса».

Относительно нормы об аналогии, как отмечалось, состоялись бурные дискуссии. Председатель Малого Совнаркома, например, категорически высказался против нее: аналогия – отступление от принципа законности, путь к судебному произволу, «взрыв» Особенной части УК. Победили доводы «за»: аналогия нужна, так как четыре года советской власти, особенно с учетом спешки в принятии УК, – срок слишком малый для правильного прогноза возможных форм преступлений при отсутствии исторических аналогов социалистического УК.

Толкование учеными аналогии также не было однозначным. Одни, например М. М. Исаев, считали, что аналогия носит чисто технический, а не принципиальный характер. Другие, например А. А. Пионтковский, полагали аналогию видом расширительного толкования уголовного закона. Третьи, например М. А. Чельцов-Бебутов и Н. В. Крыленко, придавали ст. 10 УК принципиальное значение в деле «революционизации права».

Изданный 8 июля 1922 г. циркуляр Наркомюста предписывал судам: «По общему правилу наказания и другие меры социальной защиты могут применяться судом лишь в отношении деяний, точно указанных в УК. Изъятие из этого правила допускается лишь в тех исключительных случаях, когда деяние подсудимого, хотя точно и не предусмотрено Уголовным кодексом, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового правопорядка, установленного рабоче-крестьянской властью, но не законом свергнутого правительства».

Два года действия УК 1922 г. показали, что норма об аналогии судами применялась редко, в основном в порядке расширительного толкования норм УК и к реально опасным преступлениям. Этому способствовало и уголовно-процессуальное законодательство. Большим достижением УК 1922 г. явилась норма об умысле и неосторожности. Законодательная формулировка вины оказалась настолько удачной, что прошла испытание временем и с небольшими изменениями вошла в российское уголовное законодательство. УК занял позицию абсолютной ненаказуемости приготовлений к преступлению. В соучастии уточнено, сравнительно с Руководящими началами, что наказуемость соучастников определяется степенью участия их в преступлении. Расширена, по сравнению с Руководящими началами, система обстоятельств, исключающих уголовную ответственность: необходимая оборона дополнена крайней необходимостью.