Дмитрий Соколов - Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией

Каждая точка сияет красотой.

Посреди десяти тысяч точек я уже не глаза и внимательный механизм, а пленник, пронзенный десятью тысяч стрел, которому стрелы заменили тело.

Зверь, узнающий во мне красоту, урчит и облизывается. Он поймал хорошую добычу; он славно пирует. На стене картинка, на ней солнечные блики – как горсть орехов, брошенных на торт без счета.

Пение, пение, бесконечная осанна, мир создан на славу…

И пока не проснется другой зверь посреди меня, взгляду не выбраться из красоты, как солнечным бликам – из лучей, танцующих по земле.

Этим слегка поэтическим текстом автор хотел сказать… Ничего особенно он не хотел сказать. Просто раз уж написал, жалко выкинуть.

Еще у древних греков мир был ощутимо разделен на «город» и «дикую природу». Точно так же делят мир индейцы и папуасы. Есть «обитаемое место», обнесенное если не каменной стеной, то протоптанной тропинкой, – и есть «чаща», «поле», все те бесконечные для изначального человека места, где царит природа, а человеческие законы действуют слабо и только совсем близко к человеческому телу.

Это одни из базовых символических пространств: «город» и «природа», которые «задают сцену» законам и сюжетике.

Так вот: мистерия происходит на природе.

В самом простом смысле это означает то, что делать ее гораздо лучше подальше от цивилизованных мест, чем я обычно и занимаюсь. Когда я говорю «на природе», я не имею в виду особые туристские красоты. Я имею в виду тот мир, который создал Бог: каменистые пустыни, леса, реки всякие и т.п. Которых на свете становится быстро все меньше и меньше. Но на мое поколение еще достаточно.

«Возвращение к природе» – тема как бы очень простая, да вот и достаточно сложная. «Эдак простой турпоход, по-твоему, – мистерия», – мне не раз писали и говорили. «Простой турпоход» совсем не прост и совсем не так уж часто происходит. «Возвращение к природе» – это убирание границ между «диким миром» и собой, и когда человек приезжает в самое сердце гор на джипе, жжет в мангале угли из супермаркета и так далее (образный ряд слишком понятен), он отделен от «природы» примерно так же, как в сердцевине города.

Это и древние греки понимали.

Нужно лечь пузом в траву и долго-долго смотреть на муравья… Нужно, чтоб не работал мобильник. Очень полезно подрожать от холода и ветра. Услышать близко вой койота – отдельная удача.

Я очень горжусь теми самыми простыми случаями на своих группах, когда люди разговаривали с травой (не в виде упражнения, хотя такие задания я тоже иногда давал), влюблялись в шалфей, братались с ящерицами. Я на «обратной связи» слышать об этом ничего особенно не хочу – потому что тут рассказывать не о чем. Природа в основном невербальна, и кто про нее много болтает – тот почти наверняка «фрайерок» «не в теме».

«Возвращение к природе» указывает на ту сказку, что мы из природы «вышли», и она – наше родимое, изначальное, первичное. Это верно в разных смыслах, в том числе в отношении нашей собственной природы. Есть одна фраза, которую я много раз повторял: «Природа внешняя и природа внутренняя – одно и то же». Потому когда человек открывается в одну сторону, происходит открытие и в «другую». Как говорится в анекдоте, «чисто аутоматически».

Собственная же природа – это что угодно, что существует в человеке само по себе, без воспитания, давления и принуждения. Пожрать, поспать, ковыряться в носу, разглядывать лица и гениталии и так далее. Базовые инстинкты, любые эмоции- в их стихию мы «возвращаемся». Кто-то идет туда как хитрый аквалангист, надеясь выудить что-то ценное для стола и прочего «эго». А кто-то возвращается туда как домой, расслабленно опускается на пол и счастлив просто так, как в доме, где его любили и продолжают любить, несмотря на все его «выходы» и «выходки».

Моя подруга рассказывала, как на следующий день после грибного трипа впервые (в двадцать с чем-то лет) увидела, что на всех деревьях все листья разные, и несколько дней ходила, ошарашенная, и все смотрела на деревья, сколько на них листьев (оказывается, ужасно много!) и какие они все разные и безумно красивые. Когда она рассказала мне об этом, она грустно добавила: «Какие мы тупые! Нам действительно надо есть грибы, раз мы таких простых вещей не видим».

Я два раза за прошлые годы проводил «Первобытные мистерии». Мы просто выходили в Крымские горы с минимумом вещей и жили там «первобытной жизнью». Разговаривать почти весь день было запрещено – ну, то есть звуки, возгласы, мычание – ОК, а словами – только по полчаса утром и вечером у костра. Никаких задач не стояло перед нами – ну разве что найти приличное место для ночевки, поесть что-нибудь повкуснее из одного котелка самодельными ложками и чашками (в дело шла обожженная в костре глина или грибы-трутовики с выпотрошенной сердцевиной; ну, и конечно, палочки). Мы кочевали с места на место подобно стаду обезьян. Много лежали. Много смеялись. Делали что хотели – большая часть «упражнений» состояла в выполнении желаний, медитациях и играх. Ничего особенного не произошло ни на той группе, ни на той. На первой даже когда мы съели грибы, мы все заснули и спокойно проспали всю ночь – уникальный эффект на моей памяти.

Так вот я вам скажу – я вспоминаю это время как островки счастья и кайфа в своей в общем-то и так негрустной жизни.

Ничего не надо, никакой психотерапии. Человек должен жить лениво и на природе; и с такими как он; и делать что хочет. «Ничего на свете лучше нету» – да и быть не должно.

Даже если вы и не являетесь поклонниками введения в физическое тело инородных психоактивных веществ (алкоголя, травы, грибов и так далее), вам придется учитывать глубоко укорененное в человечестве сие пристрастие. Другими словами, если вы будете устраивать действа, подобные мистериям, вам нужно так или иначе определить степень присутствия таких веществ – в общем виде, если их не принесет ведущий, их принесут участники. Я устраивал группы с веществами, без веществ и с запретом на вещества, и немного знаю, о чем говорю.

О психотерапии с помощью «энтеогенов» (изменяющих состояние сознания веществ) надо бы написать отдельную книгу «российского разлива», но сейчас я ограничусь короткой главой. (Замечу, что одну такую книгу «Психогенные грибы» я четыре года назад выпустил, но конкретно психотерапии там отведена только одна глава.)

Само слово «энтеогены», пришедшее на смену «психеделикам», означает «приводящее к божеству».

В главе про Диониса я писал про мифологическую значимость «вина» для встречи человека с божественным духом. На разных континентах и в разные времена «вино» использовали разное («сому» в древней Индии, аяхуаску в джунглях Амазонки, мухоморы на европейском и азиатском Севере и так далее), но смысл в основном вкладывался одинаковый: человеку полезно (или даже необходимо) для общения с «высшими силами» получить заряд чего-то, изменяющего привычный ход его мышления на физиологическом уровне.

Слово «наркотики» является жупелом в нынешней культуре, разделяющим общество на разные фракции с очень агрессивным отношением друг к другу. С этим словом обычно связано очень много эмоций, но крайнее мало понимания сути дела. Одно из главных мало осознаваемых вещей – что слово «наркотики» являются очень грубой и малоосмысленной генерализацией. Попросту говоря, в одно понятие оказались сваленными вещества и растения совершенно разного действия. Поэтому буквальной расшифровке это понятие поддается с трудом. Но мы попробуем.

С юридической точки зрения, под наркотиками понимаются вещества, запрещенные к употреблению «неуполномоченными» лицами. Это достаточно понятно.

С точки зрения физиологической, наркотиками надлежит называть вещества, вызывающие физическое привыкание, то есть те, прием которых становится навязчиво необходимым. Тут уже большой простор для путаницы, потому что с одной стороны, многие (самые важные для мистерий) растения и вещества никакого физиологического привыкания не вызывают, что хорошо изучено и документировано (ЛСД, псилоцибиновые грибы, кактус пейот, аяхуаска и т.п.). С другой стороны, есть очень активно используемые в медицине «легальные» вещества, которые как раз привыкание вызывают – например, антидепрессанты, а также, немного в другом смысле, лекарства типа инсулиновых препаратов для диабетиков.

С биохимической точки зрения, «наркотики» распадаются на совершенно непохожие классы веществ. Что важнее, и их действие на организм и психику совершенно разное. Есть вещества морфинового ряда (героин, опиум, кодеин), которые успокаивают и расслабляют; есть вещества типа амфетаминов, которые стимулируют нервную систему; есть вещества, которые на «активность» не действуют или действуют непредсказуемо (кетамин, псилоцибин и пр.) Трудно понять, на самом деле, что же означает это слово «наркотики» в контексте влияния на нервную систему. Конечно же, гораздо адекватнее говорить о разных классах веществ, как, собственно, это и делают все понимающие люди, а не сваливать в один котел «слабительное и снотворное».