Уильям Мак-Нил - В погоне за мощью

Однако краткосрочные контракты обходились сравнительно дорого. Каждый раз, когда контракт подходил к завершению, наемники оказывались перед критическим выбором: если нового контракта не предвиделось, они могли перейти либо к грабежу, либо к более мирным занятиям. Разойтись или остаться было не менее важным выбором, и степень успешности капитана зависела от его способности найти новых работодателей. Частая смена хозяев и тщательный контроль над ресурсами-людьми, лошадьми, оружием и доспехами – являлись неотъемлемой частью краткосрочных контрактов.

Трения и недоверие между нанимателем и наемниками были очень характерны, поскольку обе стороны находились в постоянном ожидании завершения срока контракта. Свободный рынок в области организованного применения насилия означал, что сегодняшний наемный солдат мог стать врагом завтра. Осознание подобного варианта развития событий мало способствовало сердечности в отношениях между наемниками и их работодателями.

Однако подобная неопределенность была неудобна обеим сторонам, и постепенно, с ростом осознания магистратом и налогоплательщиками постоянного (если не круглогодичного) характера военных угроз, преимущества долгосрочных договоров стали очевидны всем. Уже в первые десятилетия XV в. долгосрочные контракты между капитанами и городскими властями стали обычным явлением. Более того, пожизненная служба у работодателя также стала обычной-даже если она выражалась в форме постоянно возобновляемых двух-пятигодичных контрактов.

Постоянное трудоустройство капитана шло рука об руку со стандартизацией личного состава под его командой. Нанимаемые на долгий срок профессиональные солдаты составляли подразделения в 50 или 100 «копий» (в первоначальном значении «копье» означало рыцаря в полном доспехе и тех, кого он выводил с собой на поле боя). Однако коммерциализация вскоре потребовала стандартизации личного состава и снаряжения. «Копье» стало боевой группой в 3 -6 человек, имевших различное вооружение, взаимно поддерживавших друг друга в бою и связанных тесными дружескими отношениями. Посредством постоянных смотров и проверок магистрат мог убедиться в реальном наличии того, за что платил. Таким образом, условия службы достигли уровня оговоренных контрактом определений, и в наиболее развитых городах Северной Италии в первой половине XV в. возникла постоянная армия определенного количества и качества.

Венеция, приступившая к захвату земель на материке, первой стала руководствоваться этим принципом при подписании военных condotta – в немалой степени и потому, что подобная практика достаточно долго существовала на флоте. Еще до первого крестового похода наемные солдаты, за годом год нанимавшиеся в роты на корабли республики, обеспечили ее успех на море. Управление полупостоянными сухопутными силами требовало лишь незначительных изменений в сложившейся практике( 8*) . Отставание Флоренции в области военного новаторства в значительной степени объясняется подверженностью подобных Макиавелли сановников-гуманистов очарованию институтам республиканского Рима. Они считали недопустимым развал городского ополчения и опасались военных переворотов и расходов на профессиональную армию настолько, что принесли боеспособность в жертву экономии и верности традициям гражданской самообороны античности.

Страх перед военными переворотами был в достаточной степени оправданным – слишком многим амбициозным condotierri удавалось силой прийти к власти. Перед глазами стоял пример Милана, где Франческо Сфорца установил военную деспотию, выколачивая из города средства на поддержание своего режима. Венеция усвоила урок-за возможными узурпаторами был установлен надзор, контракты заключались с несколькими (и ревниво относившимися друг другу) капитанами, а наиболее отличившихся удостаивали наград, милостей и даже вводили путем заключения браков в круг венецианской знати.

Путем узурпации или ассимиляции, самые выдающиеся кондотьеры все равно достаточно быстро пробивались в ряды правящего класса – что означало первый этап в институционном слиянии старого политического порядка и новых форм военного предпринимательства. Денежные отношения подкреплялись множеством чувств, связывавших профессиональных управленцев военной силой с новообразованными государствами на политической карте Италии. Капитан и его люди могли поменять работодателя, но уже в редких случаях, когда подворачивалась особо выгодная возможность, или когда честь подразделения оказалась оскорбленной предпочтением другого подразделения.

Наличие подобных разногласий и затруднительность их урегулирования представляли собой основную слабость военных систем Венеции и Милана. Ни один капитан не мог быть назначен командующим всей венецианской армией без того, чтобы зависть или другое иррациональное чувство не заставило бы подчиненных уступить соблазну неподчинения-даже на поле боя. Подобные трения возможно было урегулировать путем назначения соперничающих капитанов на разные фронта-что однозначно снижало боеспособность армии в целом. Сфорца сам столкнулся с проблемой налаживания взаимоотношений между подчиненными после прихода в 1450 г. к власти в Милане.

Гражданские власти (особенно Венеции и Милана в 1480-х) нашли выход в заключении контрактов со все меньшими подразделениями, пока не дошли до уровня одного «копья». Контроль над вооруженными силами стал гораздо эффективнее, поскольку власти могли назначать нужного человека командовать приданным ему соответствующим количеством «копий». Кроме того, подобным образом поощрялось создание офицерского корпуса, в котором карьера зависела в большей степени от гражданских властей, чем от солдат, которые в определенный промежуток времени могли оказаться под командованием определенного офицера. Подобная модель подчиненности гарантировала действенность политического контроля над армией; военные перевороты перестали являть серьезную угрозу.

Таким образом, в долине реки По к концу XV в. возникла гибкая и эффективная военная система, поддержанная финансовыми и политическими расчетами. Это ознаменовало второй этап подстройки государственных институтов итальянских городов к реалиям коммерциализации военных действий.

Поскольку городов было сравнительно мало, а «копий» – много, то и условия при переговорах были явно в пользу работодателей. Эволюция может быть рассмотрена как развитие от первоначального свободного рынка (где шантаж и грабеж определяли затраты на защиту путем бесчисленных местных «рыночных» взаимодействий) к олигополии (в которой несколько крупных военачальников и градоначальников заключали и расторгали контракты) и затем к квазимонополии в рамках каждого большого процветающего государства в Италии. С другой стороны, можно утверждать, что неискренние денежные отношения постепенно уступили место более сложным связям между вооруженными людьми и их работодателями. Эти связи сочетали корпоративный дух с бюрократической субординацией, верностью командиру и государству (по крайней мере, в Венеции).

Какими бы сложными и изменчивыми ни были эти связи, конечным результатом была возросшая устойчивость в отношениях между

гражданским и военным элементами общества, что позволило ведущим итальянским городам вести политику на уровне великих держав времени. Так, в 1508 г. венецианцы отразили наступление так называемой Камбрейской лиги, в которую входили папа Юлий II, император Максимилиан, короли Франции и Испании. Единственным противником, которому Венеция уступала на поле боя, были турки.

Позднее, когда итальянские города стали переходить из рук в руки в войнах между Францией и Испанией, такие обозреватели, как Макиавелли (умер в 1527 г.), стали с пренебрежением отзываться о виртуозности, с которой Венеция и Милан применили свой управленческий механизм к требованиям эпохи. В это время человеческие взаимоотношения и военные отношения в частности не могли более регулироваться на основе личных отношений в соответствии с обычаем и положением, а должны были руководствоваться надличностными рыночными отношениями. До самого недавнего времени нападки Макиавелли на наемную солдатчину могли показаться убедительными историкам XIX-XX вв., чей собственный военный опыт однозначно был на стороне идей гражданина-воина и патриотизма. Однако в наш век, когда военный профессионализм может вновь обратить граждан-воинов в пережиток эпохи, исследователи начинают принимать метод, который богатейшие города Италии применили в XIV в. и который стал стандартом для государств севернее Альп двумя веками позже( 9*) .

Остается фактом то, что сбор налогов для оплаты солдат, которые тратили полученное жалованье и тем самым поддерживали налогоплательщиков, продемонстрировал, как коммерчески выраженное общество могло эффективно защитить себя. Внедрение административных методов контроля солдат, и все более длительные сроки службы у одного и того же нанимателя позволили этим городам уравновесить присущий рыночным отношениям фактор неустойчивости.