Эрнст Вайцзеккер - Фактор четыре. Затрат — половина, отдача — двойная

После того, как был удален асбест, подрядчики получили четкое техническое задание: направить отходы не в места захоронения, а на повторное использование и переработку. При этом проект должен был быть экономически сравнимым с обычным методом сноса зданий. В предложениях для каждого типа материалов необходимо было указать количество отходов, стоимость их удаления, стоимость альтернативного использования, а также те компании, которые возьмут материалы на повторное использование и переработку. Кроме того, предложения должны были включать в себя два показателя: цену обычного сноса и цену, которая бы максимально расширяла возможности утилизации материалов. Выиграло предложение, в котором было подсчитано, что схема «утилизация — повторное использование — переработка» на 24 % дешевле, чем обычный снос.

Проведенный в 1991 г. демонтаж оказался весьма успешным; там, где необходимо, применялись трудоемкие методы. Три четверти бетонных стенных блоков были использованы повторно юношеским клубом для строительства новых сооружений, остальная часть дробилась для получения заполнителя. Деревянные балки, настил и другие пиломатериалы были на 97 % утилизированы и перепроданы, так же как и металл, разнообразное оборудование, стена из сухой кладки (отправлена на гипсовый завод на переработку), окна, решетки и другие изделия. Сыпучий гравий был перемещен к одному концу крыши с помощью пожарного рукава и убран бульдозером для пешеходной дорожки. Фундамент и опоры, содержащие большое количество проволоки и поэтому непригодные для переработки в наполнитель, отправлялись для повторного использования на участок засыпки дороги в качестве подложки. Единственными материалами, отправленными на захоронение, оказались 60 кубических метров крошащегося кровельного материала (его стекловолокно было пропитано горячей смолой, что делало восстановление без повреждений невозможным) и 46 кубических метров обрезков древесины, слишком обломанных для повторного использования (хотя это дерево все же могло бы найти применение, по крайней мере, в качестве топлива).

Согласно оценкам, после сноса в общем объеме материалов 64 % составляло дерево, 30 % — цемент, 2 % — металл и 3 % — кровля из смолы и гравия. При обычном сносе 92 % этого объема было бы отправлено на свалку. Но в экспериментальном проекте захоронено только 5 %, а остальные 95 % использованы повторно либо переработаны. Полтора месяца дополнительного труда для команды, занимавшейся сносом, компенсировались продажей материалов. Подрядчик полагает, что, хотя в этом здании и содержалось много ценной древесины, подход, основанный на утилизации материалов, если создать для них рынок, вероятно, окажется выгодным и для других зданий. Необходимо только, заключил он, поставить задачу, спланировать ее выполнение и предоставить время.

Уэса Джексона одолевают заботы о сельском хозяйстве. Не то, как мы хлебопашествуем, а само сельское хозяйство. Рискуя быть обвиненным в желании вернуться к жизни времен каменного века, Джексон задается вопросом о последствиях возделывания земли, каким мы его знаем. «С геологической точки зрения, — говорит он, — сельское хозяйство, связанное с обработкой почвы, конечно, представляет собой наиболее значительное и революционное событие, которое изменяет нашу планету быстрее, чем само происхождение жизни» (Джексон, 1980).

Экологический ущерб, наносимый обработкой почвы, велик и в то же время привычен для западных концепций сельского хозяйства. Джексон рассказывает о коренном американце, который наблюдал, как фермер-земледелец, недавно прибывший на великие равнины Среднего Запада, погонял упряжку лошадей, вспахивая девственную прерию. Не меняя выражение лица, индеец пристально смотрел на отвальный плуг, врезающийся в густой ковер степной травы и переворачивающий его корнями в воздух. Через какое-то время фермер остановился и спросил индейца: «Ну, что скажешь?» Индеец ответил: «Не та сторона наверху» — и ушел.

До сих пор наверху не та сторона. За несколько тысяч лет земледелие преобразило безбрежные просторы земли из богатых пространств с их симфонией растительного мира в небольшие лоскутные участки для выращивания монокультур. Более того, сопровождающие обработку потери почвы — в некоторых местах происходящие быстро, в других медленно, но неумолимо — не могут продолжаться вечно. В последние годы река Миссисипи ежесекундно проносит через Новый Орлеан целый самосвал, груженный плодородной землей. При той скорости, с которой мы движемся, западная часть штата Айова останется без верхнего слоя почвы (половина уже исчезла) прежде, чем иссякнут грунтовые воды в западной части штата Небраска. По словам Джексона, для сельского хозяйства необходим «биотехнический баланс».

Многолетняя поликультура — вот цель Уэса Джексона. В Институте земли в Салинасе (Канзас) доктор Джексон, занимающийся генетикой растений, собирает передовых исследователей. Вместе они учатся у американской прерии — разнообразной экосистемы сотен видов многолетних растений, где почва «остается на месте». Проводимые в институте эксперименты по селекции растений направлены на то, чтобы вывести многолетние зерновые культуры и заменить ими однолетние, составляющие основу пахотного земледелия. Многолетние культуры практически устраняют необходимость обработки, приводящей к эрозии почвы. Выращивание поликультур будет способствовать развитию многообразной почвенной флоры, фауны и микроорганизмов, важных для естественных процессов гниения органических веществ, поддерживающих плодородие почвы.

В учебниках говорится, что многолетние растения не могут давать высокий урожай. Учебники заблуждаются. Научным сотрудникам Института земли потребовалось только два года, чтобы показать, и десяток лет, чтобы с полной строгостью доказать, что тщательно отобранные культурные сорта из обычных местных степных трав могут состязаться и даже превосходить по выходу семян и белка на один акр в высшей степени гибридизированные, генетически уязвимые и требующие больших затрат зерновые. На их выведение потребовался целый век, однако они не выдерживают неблагоприятной погоды и не сопротивляются сельскохозяйственным вредителям без постороннего ухода. Так родился принцип Института земли, который гласит: «Если был бы возможен более совершенный способ использования солнечного света, чем дикая прерия, то он бы уже реализовался здесь». Использование природы в качестве образца и наставника, а не помехи, которую необходимо устранить, приносит богатые дивиденды. Их источник — в уважении к насчитывающему несколько миллиардов лет опыту конструирования, в котором все, что не работало надежно, исправлялось Создателем. Хотя работа еще продолжается, сегодня большинство живых существ уже хорошо «усовершенствовано» естественным процессом проб и ошибок.

Не удовлетворившись многолетними злаковыми травами, простирающимися до горизонтов Канзаса (в тех немногих местах, где еще сохранилась первозданная прерия), команда Института земли начала серию скрещиваний. Восточный трипсакум, мелантум иллинойсский, сибирская дикая рожь — все они при относительно малых усилиях дали поразительно морозоустойчивые и высокоурожайные культуры. Подобно своим диким предкам, эти новые культуры могли использоваться для приготовления вкусного хлеба, причем они либо смешивались, либо разделялись традиционными механическими способами. Когда несколько растений выращиваются вместе, они могут заботиться друг о друге — одно поставляет азот, другое выделяет защитные гербициды, третье предохраняет от нашествия насекомых. И, разумеется, любая поликультура менее привлекательна для паразитов, которые доставляют много неприятностей монокультурным зерновым системам.

Конечным результатом этого имитирующего природу подхода к сельскому хозяйству станут плодородные поля, больше похожие на прерию. Злаковые растения многих перемешанных между собой видов всходят каждый год без какой-либо обработки земли, без посева, без эрозии почвы. Они растут, не требуя ни орошения, ни удобрений, ни пестицидов. Когда они созревают, их урожай собирается либо техникой — зерноуборочным комбайном, либо местными копытными животными, такими, как бизон или антилопа, которые оптимально эволюционировали для того, чтобы питаться этими травами.

Эксперт биохимической фирмы, которому недавно описали эту систему, пришел в замешательство:

— Когда вы их опрыскиваете?

— Мы их не опрыскиваем.

— А какие требуются удобрения?

— Никаких.

— Так что же вы делаете, чтобы все это выросло?

— Ничего. Просто сидим и смотрим, как это растет.