Кеннет Максей - Танк против танка

Однако никакие из этих усовершенствований не могли успеть проявиться так скоро, чтобы они спасли немцев от предстоявших им кошмаров холодной зимы. Соединенными усилиями снега, грязи, КВ и Т-34 немцев удалось продержать на этом участке еще две с половиной недели – Мценск пал только через 18 суток после памятного боя на Лисице. Темпы продвижения на всех фронтах замедлились, а столбики термометров упали до 30 градусов ниже нуля, снизив продуктивность действий живой силы и техники до отметки. недотягивавшей до 20 процентов. Еще задолго до 5 декабря, когда войска фон Бока стояли на расстоянии вытянутой руки от Москвы и когда русское контрнаступление паровым молотом обрушилось на группу армий «Центр», все немецкие соединения в донесениях сообщали об усталости до крайности измотанных людей и машин. Численность танкового парка достигла самого низкого уровня, причем не только за счет ожесточенного и становившегося все более упорным вражеского противодействия, особенно огня смертоносных КВ-1 н Т-34 (которые, несмотря на малочисленность, быстро завоевали господство на поле боя), но и из-за уязвимости немецкой техники перед холодами. Топливо и смазка, не приспособленные для таких температур, замерзали. как замерзали и недостаточно плотные сма- зочно-охлаждающие жидкости в двигателях. Из- за узких гусениц возрастало удельное давление на грунт, и танки проваливались в грязь и нередко вмерзали в нее намертво прежде, чем машину удавалось вытащить оттуда. Впервые, когда немцы начали отступать в России, им пришлось бросать множество техники.

Повсеместные поломки и хронический голод на запчасти подорвали немецкую организацию технического обслуживания и текущего ремонта. Чтобы остались на ходу хоть какие-то танки, техники прибегали к безжалостному и беспощадному «каннибализму», растаскивая на запчасти машины, которые в противном случае могли бы еще вернуться в строй. Те же, которые удавалось отправить по железной дороге в Германию для капитального ремонта, прибывали туда едва ли не в виде остовов, ободранные по дороге, лишенные всего, что только можно открутить, и нуждались скорее в полном восстановлении, чем в ремонте. Как ни вредило немцам положение с их бронетехникой, и советские танковые войска переживали едва ли лучшую пору. Количество бронетехники сильно уменьшилось, а качество ее экипажей изрядно снизилось из-за неспособности советских заводов (оборудование большинства из которых пришлось спешно вывозить в тыл из-за вторжения) восполнять потери, тогда как командиров и экипажи не успевали обучать и бросали в горнило битвы едва подготовленными. При столь незначительном числе годных к бою танков, они становились чем-то вроде предметов роскоши для фронта. Тем не менее даже и взвод танков, действовавший в таких экстремальных условиях против ослабленного неприятеля, мог сделать не меньше, чем батальон на заре кампании. При истощенной обороне даже два или три способных двигаться и стрелять танка обладали способностью нагнать такого же страха на врага, как те 16 немецких A7V, которые наступали на Виллер-Бретонне в 1918 г. Лишь немногие схватки танков с танками в ту кошмарную зиму велись со значительно большим размахом. чем самая первая из всех.

БРОНЕБОЙНЫЙ ВЫСТРЕЛ (АР)

С таким снарядом вступали в войну в 1939 г. все танки, однако скоро – с появлением более сложной брони поверхностной закалки – он перестал удовлетворять возросшим требованиями.

БРОНЕБОЙНЫЙ ВЫСТРЕЛ С ЗАЩИТНЫМ НАКОНЕЧНИКОМ (АРС)

Внедрение наконечника из более мягкого металла предотвращало разрушение и распад на фрагменты обычного бронебойного выстрела при встрече с броневым листом и повышало гарантию пробития брони.

Сложности тылового обеспечения плюс трудное положение служб технического обслуживания и текущего ремонта, принявшее характер эпидемии для немцев в глубине России, терзали и немецко- итальянские войска в Северной Африке. Медленный процесс накапливания адекватных запасов горючего, боеприпасов, техники и запчастей, которые приходилось доставлять через Средиземное море, привел к тому, что лишь в сентябре 1941 г. Роммель обрел способность перейти к наступательным действиям, а уже в ноябре он счастливо выпутался из неудачного рейда к британским складам снабжения возле египетской границы. Предприятие обошлось ему в 30 танков (при только пяти не подлежавших восстановлению), потерянных от вражеского огня, налетов авиации, поломок и нехватки горючего. Вследствие этого ему пришлось отложить штурм Тобрука, что позволило британцам в свою очередь перейти в наступление, опередив противника.

Несмотря на гораздо большую удаленность от главных баз снабжения в метрополии, британцы сумели сосредоточить 756 танков (против примерно 400 единиц в распоряжении немецко-итальянской стороны) и не страдали от неритмичности работы служб снабжения. Главная их слабость заключалась в недостаточной мощности пушки, ненадежности последних крейсерских танков «Крусейдер» и фундаментальных просчетах в тактической доктрине. Противотанковыми пушками продолжали служить 40-миллиметровки плюс американские 37-мм орудия, установленные на поставляемых из США легких танках «Стюарт», которых набралось на укомплектование целой бригады. Бронирование британских машин оставалось тем же, что и во Франции, и поддавалось поражению немецкой 50-мм противотанковой пушкой 1.60, стрелявшей бронебойным выстрелом с наконечником, который значительно повысил результативность немецкого противотанкового огня против всей находившейся тогда в распоряжении у их противника британской и американской бронетехники.

В тактическом плане у сторон наличествовали сходства. Каждая считала, что танки и пушки – доминанта оружия в пустыне, заставлявшая пехоту, когда бы та ни покидала укрепленных позиций для участия в подвижных боевых действиях, осторожно жаться к сопровождавшей ее бронетехнике и артиллерии. И немцы, и британцы тяготели к морскому построению и маневрированию по образу и подобию флотов. И те, и другие стремились уничтожить побольше вражеских танков, считая это жизненно важным залогом окончательной победы. 11о вто время, как немцы предпочитали применять танковые части для заманивания британцев к заранее подготовленным артиллерийским позициям, британцы искали этакого ристалищного противостояния танк против танка (что осуждал еще Фуллер в 1918 г.). Таким образом, охотясь за движущимися целями, они становились жертвами неприятельского коварства, вместо того чтобы поступать в соответствии с основополагающим военным принципом, диктующим захват жизненно важных позиций сосредоточенными силами.

В ходе сражения, начавшегося 18 ноября к востоку от Тобрука (и довольно болезненно для атакующих), британцы позволили врагу исполосовать себя в кровь в безоглядных и лихих кавалерийских бросках против пушек и танков, дислоцированных на заранее подготовленных позициях. Как верно подытожил один водитель-танкист, видевший. как рядом с ним гибли многие товарищи: «Мне не слишком-то по душе этот кавалерийский наскок». Однако подобный наскок становился почти неизбежным при вооружении в виде 40-мм пушки с ординарным бронебойным выстрелом, если только атакующие хотели приблизиться на дистанцию поражения к немецким танкам, многие из которых получили дополнительную защиту в виде 30-мм листов брони поверхностной закалки, при встрече с которой бронебойный выстрел не крошился только на самых малых расстояниях. С британской точки зрения, трагедия заключалась в том, что – хотя с апреля 1941 г. в их руках находились любые образцы немецкой бронетехники – прошел почти год, прежде чем они додумались. что все дело в стали поверхностной закалки. А потому в ноябре 1941 г. они продолжали воевать в ложной уверенности, что причина живучести вражеских танков в недостаточной меткости британских стрелков, а не в техническом превосходстве противника, которое и позволяло ему чаще выходить победителем из боев танков с танками.

Столкновение масс бронетехники к юго-востоку от Тобрука протекало в обстановке стихийности и замешательства, где одни соединения и части искали боя с другими в клубах пыли и дыма сражения. Расчет 88-мм орудия мог начинать стрелять с 2000 м, но достигнуть попадания на дистанции свыше 1000 м (когда уже могла показать себя и 50-мм пушка 1.60) удавалось обычно редко, и только на 300 м – если, конечно, везло – британцы могли рассчитывать открыть счет с их 40-мм орудиями. На жизненно важных позициях у опорного пункта Сиди-Резег с его аэродромом потери британцев особенно быстро и опасно росли, когда танки рассеялись в поисках добычи и то и дело натыкались на засады. Британские танкисты безнадежно проигрывали вражеским соединениям, умело распоряжавшимся собранными разведывательными частями сведениями и ведомыми искусными командирами, которые располагали значительно лучшими, нежели у британцев, рациями. Местность к югу и востоку от Тобрука превратилась в танковое кладбище. В какой-то момент численность двух британских бронетанковых бригад, выступивших против врага за четверо суток до этого с примерно 350 танками, сократилась до 50 машин, хотя подавляющее большинство из утраченной техники не подпадало иод категорию «безвозвратные потери», так как вышло из строя вследствие поломок или незначительных повреждений. Но и в этом немцы находились в лучшем положении, поскольку их ремонтные мастерские превосходили британские.