Юрий Апухтин - Последний рывок советских танкостроителей

Насколько я знаю на территории Украины нашлось только две дивизии Воздушно-десантных войск, отказавшихся давать присягу новому государству, и после долгих разбирательств они со знаменами и под звуки оркестра покинули военные городки и отбыли на свою Родину, которой давали присягу.

Вот с таких я всегда брал пример, а не с тех наемников, которые за деньги или подачки готовы служить кому угодно. В 1992 эти жалкие правители через военкоматы вызывали всех офицеров запаса для подписания присяги на верность вновь образованному государству, подавляющее большинство игнорировало столь низменные предложения, но нашлось и такие, которые пошли на это, бог им судья. Наиболее мерзко выглядел переезд из России офицеров за чинами и званиями в создаваемой армии Украины. Особенно мне запомнился случай с одним полковником из Министерства обороны Украины, которого я помнил еще довольно посредственным капитаном на Кубинке, часто приезжавшего к нам в начале 90-х и рассказывавшего, как он удачно сбежал оттуда и получил высокую должность на своей исторической родине.

Для меня Советский Союз и Россия всегда были словами с большой буквы, а Украина – так, ничего не значащий для меня пустой звук, которому я не собирался и не собираюсь верно служить. Все мои действия в последующие годы направлены были на борьбу за восстановление исторической справедливости, при которой и история танкостроения в моем родном КБ является не историей Украины, а принадлежит всем нам, работавших в разных республиках под руководством Москвы.

Вот две главные причины, заставившие меня покинуть КБ. Были и другие, более мелкие – мои разногласия с руководством, занимаемая должность, повальное и безнаказанное безделье и верноподданческое стремление руководителей служить новой власти, но они не имели для меня принципиального значения. Я знал, что если бы была настоящая работа по Боксеру и ТИУС в рамках с таким трудом сложившейся кооперации, Борисюк и Бусяк дали бы мне возможность работать так, как я считаю нужным, но этого не могло уже быть по определению.

Конечно можно задаться вопросом – а почему я не уехал в Россию. Наверно самое существенное заключалось в том, что настоящей работы, которой я полностью отдавался, там не было и она вряд ли могла появиться. Я прошел школу ХКБМ от молодого специалиста до идеолога танковых систем управления и хорошо знал, что наши конкуренты – Н.Тагил и Ленинград стояли намного ниже нас и для достижения нашего уровня, даже если бы они этого и захотели, им бы потребовались многие и многие годы. Но они к этому и не стремились, а прошедшие два десятилетия показали их полную несостоятельность в разработке танка нового поколения. У руководства и ведущих специалистов ХКБМ, в том числе естественно и у меня, всегда была гордость за наше КБ и мы не считали их серьезными конкурентами. За все годы советского танкостроения все новое рождалось именно в нашем КБ и после Т-34 мы задавали тон и направленность его развития. Как конструктор я вырос в КБ и впитал в себя мысль, что «уральские мужички» и «ленинградские прохиндеи» способны только скопировать и дальше развить рожденные нами идеи. Прошедшие годы подтвердили это, если Н.Тагил десятилетиями продолжает мусолить затасканную карту Т-72, придумывая ему всякие экзотические названия, то Ленинград со своим Т-80 и на это оказался не способен и тихо скончался.

Перед уходом, когда все документы были оформлены, я зашел попрощаться к Борисюку. Мы спокойно с ним поговорили и пожелали друг другу успехов. В разговоре он бросил мне интересную фразу, которую я не ожидал. Он сказал, «знаешь, тебя бы все равно не назначили главным конструктором, потому что ты русский». У меня и в мыслях не было вспоминать ему какие-то прошлые обиды и я был удивлен такой его откровенностью. Все уже было решено и ко всему я относился спокойно, но как-то покоробило, что эти новоявленные правители где-то там наверху интересуются еще и национальностью.

Прошли годы и практически каждый день Победы на Воинском мемориале мы встречаемся с Борисюком, обнимаемся и желаем друг другу успехов. При всех наших разногласиях мы делали общее дело и со временем именно служение такому делу оставляет самые лучшие воспоминания.

Уходил из КБ я практически на улицу и сильно рисковал, но тот опыт и закалка, полученные мною в жестких противостояниях с моими оппонентами позволили мне достойно войти в бизнес и проявлять свое рвение совершенно в другой области. Появилась возможность поездить и показать ребенку мир, раньше меня и близко не подпускали к границам, и увидеть как живут другие.

Многие не знали истинных причин моего ухода из КБ и почему-то считали, что я вернусь. Мой рабочий стол, как мне потом рассказали, около года стоял пустой и его никто не занимал, но все пути назад я сам себе окончательно обрубил.

В работе над новым танком мы дошли только до трех опытных образцов, на полигоне уже проводились ходовые испытания и стрельбы, но машина была еще очень сырая и ее надо было доводить. Ознакомившись из дневника Морозова с эпопеей создания Т-64 я невольно сравнивал ее с нашей работой, у той машины была такая же тяжелая судьба и она часто висела на грани закрытия, но впоследствии этот танк стал классикой и все советские и постсоветсткие танки уже почти сорок лет являются его дальнейшим развитием. Думаю, что не случись развала Союза этот танк был бы доведен и достойно представлял бы нашу бронетанковую технику, но случилось то, что случилось.

Принятые технические решения по танку позволили обеспечить ему существенный отрыв от сущетсвующего поколения машин. Погнавшись за максимальными техническими характеристиками по огневой мощи и защищенности, превысив при этом даже требования Гензаказчика, нам пришлось жертвовать весом машины, который дошел до критической точки и заставил делать отдельные узлы из титана. Все возникающие технические проблемы были решаемы и постепенно они уходили, но для этого требовалось время, иногда очень значительное.

Использование 152мм вынесенной пушки, с одной стороны, позволило снизить профиль башни и уменьшить забронированное пространство, с другой, ее в итоге пришлось закрыть от внешних воздействий бронированным кожухом и она стала полувынесенной, что ухудшило обзорность командиру, усложнило его панорамический прицел, привело к увеличению общей высоты танка и он смотрелся слишком массивным.

Проблемы с автоматом заряжания постоянно возникали из-за сложной его кострукции, все попытки реализовать его в ограниченном пространстве приводили к усложнению и, как следствие, к ненадежности. В итоге пришли к простой конструкции барабанного типа, что позволило снять многие ворпосы и обеспечить его надежную работу.

Заложенные технические решения по прицельному коплексу и ТИУС во многом превосходили достижения бронетанковой техники того времени и наверняка были бы реализованы, так как при их реализации не вознивало тупиковых проблем и многие элементы уже были внедрены в авиационной и ракетно-космической технике.

По прицельному комплексу работа не продвигалась из-за безответственности руководства ЦКБ КМЗ и их стремления затянуть любые сроки. В этой фирме все делалось из под палки, со своей стороны они никогда и ничего не предлагали нового и все их пожелания заключались в стремлении упростить характеристики комплекса и продлить сроки выполнения работ, которые они все равно не собирались выполнять. Также в корне ошибочным было решение отстранить от разработки комплекса ЦКБ Точприбор, работа с их участием еще никогда не заканчивалась таким провалом, ответственности у них было намного больше, чем у ЦКБ КМЗ.

По ТИУС мы слишком поздно вышли на НИИАП и НПО Хартрон, потраченные годы на МИЭТ, Институт кибернентики, СКБ Ротор, НПО Орион и ЛНИРТИ позволили нам понять и освоить технологию создания таких систем, но эти фирмы по своему потенциалу были не способны решать такие серьезные задачи. Оглядываясь назад и исходя из опыта прошедших лет наиболее разумно было в Миноборонпроме создавать и развивать свою фирму по системам управления и, воспользовавшись научно-техничеким заделом и помощью предприятий по разработке ракетно-космической техники, распространить их на изделия отрасли. Уже тогда все видели и понимали, что за такими системами будущее, но руководство Миноборонпрома хотело сделать это чужими руками и только проиграло в этой ситуации.

Работы по танку Боксер не удалось довести до конца в основном по организационным причинам, в самом начале для организации работ было сделано очень много, но на решающих этапах ни у главного конструктора, ни у руководства отрасли не хватило смелости переломить негативные тенденции в разработке и требовать от всех, особенно от ЦКБ КМЗ и ЛНИРТИ, выполнения порученной им работы и, если они были не способны но это, искать им достойную замену.