Анатолий Малахов - Будущее не в прошедшем

Сюжет, изображенный на плитке, не сложен. На переднем плане стоит несколько чахлых стволов березок. Задний план — коричнево-красный, со светло-коричневыми полосами, напоминающими грозовые отсветы облачного неба.

«Русский лес» был доставлен с Тюменского Урала. На месторождении этого камня растут такие же березки. Научное название породы — фельзит-порфир. Такие породы являются родственниками гранитов, отличаясь от них своей структурой. Они не успели раскристаллизоваться, потому что застыли на поверхности после извержения из жерла вулкана. В них много мелкокристаллического полевого шпата и особенно кварца. Кварц и образует в породе многочисленные прожилки. Неодноцветность кварца (молочно-желтоватый кварц перемежается со светло-серым) и создает впечатление стволов берез.

Чаще всего пейзажные камни можно встретить среди яшм. Особенно славятся такими камнями орские яшмы. Выставка пейзажных орских яшм в Монреале (на ЭКСПО-67) заслуженно получила высокую оценку.

Специалисты утверждают, что среди орских яшм можно насчитать более двухсот разновидностей, выделяемых по рисунку, по цвету, по красоте.

Что только не увидишь в рисунках этих яшм! Мирный горный ландшафт. Долины рек. Водопады. Морской прибой… Особую известность получила орская «крепостная яшма». На полированной поверхности такой яшмы видны бойницы с арками и подвесными мостами. Не хватает только рыцарей, едущих на турнир.

Все разнообразие каменных пейзажей и удивительных портретных камней связывается с многоликостью камня. Каждый кристалл, любой обломок скалы всегда несут на себе черты индивидуальности, зависящей и от условий его рождения, и от влияния соседних минералов, и даже от географического положения. И там, где существует наибольшая индивидуальность, мы всегда можем усмотреть в случайных срезах что-либо сходное с привычными для глаза контурами: морские пейзажи, величественные скалы и даже людей и животных.

Из числа многоликих минералов наибольшим разнообразием пользуются так называемые обманки. Их разнообразие столь велико, что в каждом географическом пункте они принимают иной облик. Обманчивый — по-гречески «сфалерос». Сфалеритом назвали ученые цинковую обманку. Почти во всех крупных музеях мира, в витринах, где собраны сернистые соединения металлов, можно видеть любопытнейшие образцы. Сфалериты из Трансильванских Альп (Румыния) поражают своими крупными размерами. Кристалл сфалерита там густо-черного цвета. А в Пршибраме, в Чехословакии, сфалериты имеют черный цвет. В Испании они золотисто-прозрачные, крупно-зернистые; почти такие же, но в крупных кристаллах, сфалериты встречаются в Мексике.

На Урале от старых горщиков я слышал полулегенду, полубыль о том, что в коллекции одного из любителей (задолго до Октябрьской революции) видели странный сфалерит коричневый днем, светившийся в темноте странным неземным светом, исходящим изнутри камня. Говорят, что этот сфалерит имел форму креста. Хозяин коллекции хранил этот камень как величайшую святыню, возил его всегда с собой. Рассказывают, что однажды этот камень защитил хозяина от «лихого мужика-оборотня», и добавляют, что от удара таким камнем «мужик-оборотень» скончался.

Я не раз убеждался в том, что каждая легенда содержит, наряду с вымышленными образами, и какие-то зерна истины. В рассказе о каменном кресте поражало свечение камня. Это было новым, и я стал подбирать литературу о сфалеритах.

Те, кому приходилось встречать осеннее утро в лесу, помнят яркие краски листьев. Вся гамма желтых, оранжевых, красных тонов воспринимается в лесу золотой осенью. А между листьями хорошо просматривается паутина, покрытая тонким бисером утренней влаги. На фоне пестроокрашенных листьев паутина кажется красной.

Такую паутину я встретил в рисунке кристалла сфалерита в лаборатории П. Я. Яроша. Именно этот рисунок навеял воспоминания об осеннем ландшафте. Внутри красных запутанных тенет просматривалось пятно смоляно-черного цвета. Там, в этой черной дали, — логово паука. Попасть в такую паутину, запутаться в ней — страшно…

В других картинах встретился тот же рисунок из красных и черных нитей. Отличие лишь в том, что они неоднократно повторялись.

Красное, белое, черное… И так многократно в виде тонко прочерченных ярких нитей в сторонах многоугольника: в одной, другой… шестой.

В некоторых эти нити разорваны, но, даже разлетевшись в стороны, они создают невероятной силы и мощи обрамление других сочных разноцветных пятен. Неоднократно перемежаясь, красно-черные и белые нити становятся сходными с музыкальными ритмами траурного марша. Нет, это не плач скорби. Линии говорят и кричат о стихийных проявлениях сил природы. Эти силы наступают со всех сторон. Теснят. Завораживают. Ритм за ритмом шествует спокойно, торжественно-величаво среди молочно-белых облаков, слегка подкрашенных ярко-оранжевыми бесструктурными пятнами.

Внутри этих мрачно-траурных рамок четко прорисовываются лирические и лирико-драматические пейзажи.

Вот гавань. Тиха и спокойна ее водная гладь. Легкий ветерок создает лишь еле заметную рябь. Распустив горделивые паруса, курсируют в гавани яхты. Их треугольные паруса навевают мысли об экзотических странах. Так выглядят яхты и торговые суда в Персидском заливе…

Предвечерний час на картине подчеркнут розово-фиолетовой окраской неба. Дневное светило приблизилось к горизонту. В дымке наступающего вечера солнце стало призрачно-желтым. Ореолы концентрических колец окружали его, создавая неземной колорит.

А на темно-коричневом берегу светло-желтыми пастельными красками размазались контуры строений. Весь мирный пейзаж гавани вписан в траурно-торжественный ритм. Этот ритм все время создает настроение тревоги, ожидания каких-то событий.

Просматриваемые картины завораживали. В них чудилось нечто бесконечно знакомое. Траурный ритм. Борьба противоположностей. Сопоставление несопоставимого… Только так можно представить классическую сонату. Здесь, в камне, встретились как бы застывшие звуки, родственные бессмертной «Аппассионате» Бетховена.

Так же, как в «Аппассионате», не все мирно и красочно в этих траурных рамках.

В одном из красно-черно-белых треугольников с мирным пейзажем гавани соседствует картина-рассказ о Сцилле и Харибде.

Вот она — сказочная Сцилла. Это огненно-рыжее многоголовое чудовище. Мезозойский динозавр, или страшный дракон — птеродактиль, показался бы ангелом по сравнению со Сциллой. Чудовище высунулось из пещеры в скале. Стали видимыми ее безобразные морды, криво посаженные на длинные шеи. Невероятной длины когти выпущены из ее двенадцати лап. Сцилла пожирает все: дельфинов, рыб, людей… Блестят и сверкают страшные зубы чудовища. Их тройной ряд нацелен на людей, подплывающих сюда на корабле. Моряки, видя опасность, сгрудились на корме. Уверенно ведет свой корабль кормчий. Он знает: у противоположных скал таится более грозная опасность. Там — Харибда — страшный водоворот, засасывающий в пучину все, что подплывает к нему. Сцилла же хватает немногих.

Голубовато-белые брызги Харибды уже видны у роковой красно-черной черты. Что сейчас произойдет?

А в небе, около роковой черты, хохочет огненно-красный бог. В его руках все судьбы людей. Он знает, чем все закончится. Красно-черный, беспощадный ритм во весь голос кричит, провозглашая волю божества…

Но можно прочесть картину и так. Огненно-красное божество — это волшебник Просперо, заклинающий стихию, чтобы спасти людей и корабль. Картины из «Аппассионаты», навеянные «Бурей» Шекспира. Это опять ритмы окаменевшей музыки…

В один из многоугольников вписан неземной ландшафт. Все в нем как на других планетах. Но возможно, так выглядела наша Земля в дни ее юности. Островершинные иглы вытянутых пирамид свидетельствуют о начале эры. Здесь все первозданно: и горы, и долины, и ложные солнца. Эти светила странно однотипны. Все они опоясаны концентрическими кругами, состоящими из 5—6 колец.

А в завершающей картине густо-фиолетовые и сиреневые брызги создают впечатление гигантского планетарного взрыва. Осколки камней, прорвавшиеся через красно-черную ограду, взлетели в снежно-белую пену, вмещающую все картины. Следы осколков в виде огненных концентрических колец как бы застыли в гигантском Айсберге вечности…

А когда удалось оторваться от микроскопа, то оказалось, что вся эта красота сосредоточена в плоских приполированных маленьких кусочках (величиной не более двух-трех квадратных сантиметров) самой обычной колчеданной руды, взятой из различных медных месторождений Урала. «Секрет» заключается лишь в том, что эта каменная соната наблюдалась не в обычном, а в ультрафиолетовом свете, способном вызывать свечение некоторых минералов. Этим и пользуются геологи для их определения.