Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 1

2) Прежде всего мы должны вернуться к той точке зрения, которую мы назвали в предыдущих параграфах принципом бесплодности: учение о мировоззрении не имеет своей задачей давать ответы на вопросы о фактах. Это не значит, разумеется, что в нем не говорится вовсе о фактах. Наоборот, из предыдущего следует, что оно обнаруживает хотя бы вторичный интерес по отношению к ним (ведь для отображения их были образованы те понятия, которые составляют его первичный предмет). Только оно должно, по-видимому – так кажется при предварительном рассмотрения вопроса – заимствовать все положения, касающиеся установления и упорядочения подобных фактов, у частных наук. Но это идеальное разделение задач может, очевидно, быть нарушено в двух случаях: может случиться, что соответственные частные науки находятся вообще в сравнительно незрелом состоянии; но может также случиться, что подобная наука, даже находящаяся в состоянии полного развития, не получает никакого внутреннего импульса уделить особенное внимание известным вопросом о фактах, между тем как именно эти вопросы имеют огромное значение для учения о мировоззрении. В обоих случаях космотеоретику придется неизбежно поступиться принципом голого позаимствования и придется самому поработать в области соответственной науки. Но в первом случае он это сделает не как космотеоретик; точно также и во втором он поступит так не постольку, поскольку он занимается космотеорией, а поскольку он хочет заниматься ею. Иными словами: там, где представится тому необходимость, он должен будет работать и в других областях знания, но он будет понимать, что эти работы не относятся собственно к его науке и что поэтому к ним применимы методы не учения о мировоззрении, а соответствующей частной науки. В ходе нашего изложения обнаружится, что учение о мировоззрении, действительно, оказывается в таком (описанном вообще лишь, как возможном) положении по отношению в особенности к психологии, и притом в обоих указанных выше направлениях. Мы увидим, что, с одной стороны, в силу особенных исторических условий космотеория в ее теперешнем положении вынуждена присвоить себе целый ряд психологических теорем. С другой стороны обнаружится, что психология вообще находится в очень неудовлетворительном состоянии и что сверх того она сама по себе уделяет крайне ничтожное внимание как раз тем вопросам, которые имеют решающее значение для учения о мировоззрении. Следствием этого окажется то, что наше дальнейшее изложение в значительной – если даже не наиболее значительной – своей части будет касаться психологических вопросов о фактах. И эти исследования не всегда можно будет внешним образом отделить от собственно космотеоретических изысканий. Тем необходимее будет иметь постоянно в виду, что какая-нибудь психологическая теорема (или вообще положение из области какой-нибудь другой частной науки) сама по себе никогда не может помочь решить какую-нибудь проблему учения о мировоззрении: ведь в противном случае это было бы вовсе не космотеоретическая, а скорее психологическая проблема! Но может, конечно, случиться, что переход от решения психологической проблемы к решению космотеоретической проблемы постепенно сведется в некоторых областях к простому и легкому схематическому шагу – именно тогда, когда отношение обеих областей стало в общем ясно, а поэтому трудности исследования сосредоточились по преимуществу на стороне психологической предварительной работы.

3) Отграничив задачу нашей дисциплины, мы вместе с тем коснулись ее отношения к тому, что обыкновенно называют философией и в частности к тем частям ее, которые мы рассмотрели выше (§1) под названием метафизики и теории познания. Согласно одной правильной старой концепции «философия» исторически была прежде всего «наукой вообще». Постепенно из нее выделилось огромное множество «отдельных частных наук». Недифференцировавшийся же остаток из проблем, которые еще не выделились в самостоятельное целое, составлял в каждый исторический момент комплекс проблем «философии». И если можно допустить, что ныне внутри этой области уже достаточно ясно обособились теоретические вопросы от практических и что, в свою очередь, внутри теоретической философии стали в известной мере самостоятельными логика и психология, то остаются еще «метафизика» и «теория познания», как те философские дисциплины, отношения которых к учению о мировоззрении надо выяснить еще раз теперь, когда задача последнего определена. Но ясно ведь, что задача установления непротиворечивой связи между различными частными науками никогда не может стать уделом какой-нибудь особенной частной науки, ибо в этом случае вскоре должна была бы обнаружиться потребность в новой контрольной инстанции. Поэтому учение о мировоззрении есть часть «философского» остатка из проблем в вышеуказанном смысле, и логически немыслимо, чтобы оно могло когда-нибудь выделиться из этого остатка в качестве особой науки. Но совсем другой вопрос, не содержит ли в настоящее время этот остаток и другие группы проблем, относящиеся не к непротиворечивой связи частных наук, а к своим особым фактам. Невозможно ответить на этот вопрос отрицательным образом, ибо – не говоря уже ни о чем другом – существуют две весьма старых и почтенных проблемы, которые причисляются всеми единогласно к философии, и в частности к «метафизике», и которые несомненно касаются не отношения между мыслями, но фактов. Я имею в виду вопросы о бытии и существе Божием и о бессмертии души. Здесь дело не идет – или по крайней мере не идет главным образом – об идеальной формулировке известных, но о реальном установлении неизвестных фактов. Следует ли гору называть вещью или явлением, следует ли мыслить душу как субстанцию или как совокупность рядоположных и последовательных явлений – все это вопросы понимания (Auffassung). Но буду ли я через 100 лет после своей смерти иметь еще воспоминания о своей жизни, и сотворен ли мир Богом, или нет – эти вопросы фактического положения вещей, лежащие в одной плоскости с вопросами о том, основан ли Рим Ромулом или произойдет ли в 2000 году солнечное затмение. Но именно потому эти вопросы, как таковые, не подлежат ведению учения о мировоззрении, ибо невозможно, чтобы одна и та же наука с успехом занималась проблемами столь противоположного рода. Поэтому, если желать рассматривать эти и подобные им проблемы, как философские, а не относить их к ведению, скажем, спекулятивной теологии и психологии, то следует установить, что учение о мировоззрении представляет лишь часть философии, и даже тогда, когда из нее уже выделились как практическая философия, так и логика и психология. Но далее оказывается, что подобное же отношение существует и между теми группами проблем, которые обычно обозначают с помощью выражений «метафизика» и «теория познания». Вероятно, никто не усомнится назвать метафизическими вопросы, касающиеся Бога и бессмертия; никто, во всяком случае, не назовет их теоретико-познавательными. Казалось бы поэтому прежде всего, что можно было бы просто определить область метафизики, как тот остаток из научных проблем, который еще не добился самостоятельного значения; теорией же познания или учением о мировоззрении можно было бы назвать ту часть этой области, которая не касается вопросов фактического характера. Но, если мы вспомним те сомнения, которые мы должны были выше (§1. 2) высказать против выражения «метафизика» и «теория познания», то мы предпочтем пользоваться нисколько иным способом выражения. Именно: всю более обширную область еще недифференцированной науки мы можем назвать общей теоретической философией; часть ее составляет учение о мировоззрении, задачу которого мы установили в этом параграфе. По своему объему это понятие совпадает с понятием теории познания, отличаясь от него лишь по содержанию – именно «Теория познания» будет обозначать односторонне-субъективистический способ рассмотрения общей обеим дисциплинам области, между тем как учение о мировоззрении должно во всяком случае еще до начала исследования отказаться от такого субъективизма (предвосхищая позднейшие результаты, мы можем заметить, что этот субъективизм вряд ли вероятен, и как конечный результат учения о мировоззрении).

Из этого определения задачи учения о мировоззрении вытекает важное для метода его следствие, что оно не исходит непосредственно из фактов. В основе его изысканий лежат всегда понятия и обнаруживающиеся между ними противоречия, т. е., коротко говоря, оно исходит из проблем. И прежде всего из таких проблем, которые получаются непосредственно из параллельного сосуществования практической жизни и частных наук, а затем также и таких, которые выдвинуло в своем историческом развитии само учение о мировоззрении. Оно должно преобразовывать эти доставшиеся ему понятия до тех пор, пока будут устранены существующая между ними противоречия, причем они продолжают оставаться пригодными для отображения фактов. Наличность обоих этих условий можно рассматривать как проверку успешного решения соответствующих проблем, решения, которое, в виду непрерывного прогресса практического и частнонаучного образования понятий, всегда является лишь относительным, а не абсолютным и окончательным.