Коллектив авторов - Семья и семейное воспитание: кросс-культурный анализ на материале России и США

Недавние семейный и религиозный обзоры показали, что подавляющее большинство американцев (82 %) возражает против вовлечения правительства в поддержку института брака, тем не менее в рамках реализации национального плана мероприятий социальной политики продолжается укрепление института брака, что очевидно из нескольких инициатив, предложенных администрацией Буша и членами Конгресса. Например, инициатива «Здоровый брак» была проведена в 2002 г. Она направлена на стимулирование браков, особенно среди американцев с низким доходом, как способ борьбы с бедностью и уменьшения числа домашних хозяйств родителей-одиночек. Федеральное правительство также выделило более чем $25 млн на брачные гранты для показательных проектов, включающих гранты 42 религиозным и общественным организациям в национальном масштабе, для поддержки их роли в создании и распространении программ поддержки брака.

Файнман (1995) достаточно долго рассуждает о том, что «семейная политика в США была вылеплена под традиционный семейный идеал» (Fineman, 1995, р. 2214), в то время как признание семьей того, что не соответствует традиционной модели – семей с одним родителем, межрасовых семей, семей геев, – продолжает клеймиться на законных основаниях, нарушаются их юридические, индивидуальные права и свободы, которые им обещало демократическое общество. Несмотря на ту действительность, в которой реально живут люди, общественные дебаты в СМИ и в Конгрессе[8] продолжают вращаться вокруг определения семьи и того, какой вид «семьи» является «лучшим» для устойчивого функционирующего общества «либералов, консерваторов и сторонников прогресса (включая большинство феминисток), расходящихся во взглядах в отношении к браку, женскому равенству, воспитанию детей и социальной защите» (Васа Zinn, 2000, р. 52). Все же просемейные политические деятели часто выступают против политики, которая позволила бы семьям получить доступ к образованию и здравоохранению, поднимая заработную плату всех работающих так, чтобы их семьи могли бы в достаточной мере быть обеспечены и защищены, позволила бы защитить интересы семей от интересов больших корпораций, хищных кредиторов, загрязнителей окружающей среды и приватизаторов коммунальных предприятий (Stacey, 1996). Когда политики делают громкие заявления о восстановлении семейных ценностей, они одновременно обесценивают материальные условия жизни американской семьи.

Как это ни парадоксально, «семейные ценности» стали эвфемизмом несправедливости и дискриминации. Действительно, с «культурой, которая считает патриархальную семью с двумя родителями более уважаемой, чем любое другое образование», спорит Хукс (Hooks, 2000), утверждая, что «все дети чувствуют себя эмоционально незащищенными, если они из нестандартной семьи» (р. 77). Кунтц (Coontz, 1997) также осуждает миф о том, что традиционная семья с мужским доминированием обязательна для хорошо функционирующего общества и утверждает, что каждая форма семьи эффективна и ценна: «многие проблемы, ответственность за которые обычно возлагается на упадок традиционной семьи, существуют не потому, что мы изменились слишком сильно, а потому, что мы недостаточно изменились, это и является отставанием в подборе справедливой оценки приспособленности поведения и государственных институтов к новым реалиям, которые создают проблемы в современных семьях» (р. 109). В то время как структура семьи XXI века, бесспорно, сильно изменилась и отличается от традиционной модели семьи с двумя родителями, американская семья во всех ее разнообразных формах остается жизненно важной ячейкой всего нашего общества. Реальная цель наших социальных учреждений должна состоять в том, чтобы найти способы помочь процветанию посттрадиционной семьи во всех ее формах и размерах. Семейные ценности должны быть не мнимо назидательными, а морально беспристрастными, и их можно было бы существенно улучшить, используя феминистские суждения и практику.

Пересмотр семейных ценностей означает прежде всего признание разнообразия семейных форм и любовных связей, как нетрадиционных (49 %), так и традиционных (37 %), заботу о том, чтобы дети усваивали истинные ценности (Religion & Ethics). Учитывая тот факт, что Соединенные Штаты всегда определяли себя как страну с разнообразными этническими, религиозными и культурными традициями, Файнман (Fineman) считает, что «нам следует развивать плюралистическую социальную модель, включающую разнообразные семейные устои» (1995, р. 2189). Кунтц (Coontz, 1997) рекомендует изменять наши ценности путем расширения ответственности и заботы друг о друге и особенно о детях. При реформировании ценностей семьи XXI века существует много такого, что должно быть, по мнению Хукса (Hooks, 2000), тщательно переосмыслено. «Образ мыслей и практика феминизма особенно подчеркивают ценность взаимного роста, самореализации и сотрудничества в воспитании детей. Это такое видение отношений, где уважаются нужды друг друга, где каждый имеет права, где не нужно бояться подчинения и оскорбления» (р. 77). Действительно, феминистские ценности любви, взаимного уважения, заботы, ответственности, сострадания и честности должны быть также и семейными ценностями. 80 % американцев полагают, что лучше для детей, если их родители женаты, 55 % согласились, что «любовь – это то, что составляет семью» (Religion & Ethics). Действительно, Хукс (Hooks, 2000) отмечает, что «любящие родители, будь это полные или неполные семьи, геи или натуралы, возглавляемые женщинами или мужчинами, с большей вероятностью воспитают здоровых, счастливых детей с чувством собственного достоинства» (р. 77). Семейные ценности действительно жизненно важны для стабильности американского общества, но эти ценности должны отражать сущность американского общества. Стасей (Stacey, 1996) предлагает нам «демократически переопределить семейные ценности путем расширения прав, обязанностей, способов и легитимности разнообразных интимных отношений» (р. 77).

То, в чем действительно нуждается современная семья, – это не попытка достигнуть идеала 1950-х вопреки нашему социальному контексту. Настало время направить нашу энергию и ресурсы на то, чтобы семья независимо от своей формы смогла лучше функционировать (Coontz, 1992, 1997; Johnson, 2004). Как указывают Элиот и Умберсон (Elliott и Umberson, 2004), «в пределах любой специфической семейной формы качество отношений определяет ценность или угрозу такой семейной формы для взрослых и детей» (р. 48). Наши риторические высказывания по поводу «семьи в кризисе» нуждаются в поддержке политики, которая направлена на семейные ценности. Какой бы ни была структура семьи, она продолжает оставаться главным убежищем, источником поддержки и комфорта для своих членов, как молодых, так и старых; это передовой участок нашего общества. Семейная жизнь, однако, стала намного труднее в последние десятилетия из-за сокращений систем социальной поддержки, экономического спада, снижения субсидий для работающих семей и растущей бедности (Coontz, 1997, р. 145). Эти экономические и социальные тенденции ослабили структуру поддержки, которая обеспечивала материальную помощь детям, супругам, партнерам, стареющим родственникам и т. д.

Более чем 50 % американских детей живут в семьях, которые не соответствуют традиционной модели. «Наступило время, – говорит Джонсон (Johnson, 2004), – для переоценки отношения к семьям, не придерживающимся гетеросексуальной модели, включающей двух родителей» (р. 143). Согласно Файнман (Fineman, 1995), «мы должны начать заново продумывать концепцию современной семьи, которая будет отвечать развивающейся действительности» (р. 2203). Мы должны, другими словами, восстановить в правах все семьи. Семьи всех форм и размеров будут укрепляться только тогда, когда все они будут расцениваться как легитимные и когда их экономическая стабильность будет серьезно взята под контроль политиками. Кунтц (Coontz, 1992) утверждает, что продолжающиеся дебаты вокруг данной проблемы были по ошибке определены как мешающие нормальному развитию экономики, тогда как фактически эти два фактора неразрывно связаны. Если мы хотим стать обществом с настоящими семейными ценностями, мы должны проводить общественную политику и необходимые изменения в нашей экономике, которые обращаются к потребностям всех семей. Реальные демократические семейные ценности обеспечат, по возможности, более качественные программы служб заботы о детях для работающих родителей; доступ к здравоохранению для родителей, детей и людей пожилого возраста; совместное проживание; оплачиваемый отпуск для работающего населения[9] и зарплату; справедливую оплату и льготы для работающих при частичной занятости; более гибкие графики работы и другую политику в области занятости, благоприятную для семьи.

Равенство, взаимное уважение и справедливость всегда были в центре теории и практики феминистского движения, и все же феминизм долгое время ошибочно считался антисемейным. В действительности же феминизм всегда был за, а не против семьи. В споре о том, существует ли «идеальное» учреждение, которое способствует равному участию и взаимному уважению в частной жизни, феминисток обвиняли в том, что они выступают против семьи. В неустанной пропаганде репродуктивной свободы, семейных отпусков и отпусков по состоянию здоровья, равной оплаты труда и заботы о детях феминистки практически всегда оставались за семью. Пришло время понять, как говорит нам Хукс (Hooks, 2000), реальную сущность феминизма. Кунтц (Coontz, 1992) утверждает, что так называемый кризис семьи является «подмножеством намного большего кризиса социального обязательства, которое требует, чтобы мы взглянули за пределы частных семейных отношений и восстановили социальные связи» (р. 283). Она рекомендует изменить наши ценности так, чтобы расширилась ответственность за заботу друг о друге и о детях.