Владимир Ильин - Восхождение наемника
Бестолковых офицеров, прозевавших бунт, на родине все равно ожидал трибунал и смертный приговор. Потому фрицам гораздо больше импонировала смерть адмов от рук революционеров, чтобы обоснованить месть и орбитальные бомбардировоки. Но увы, такого шикарного повода им не дали (это стоило ДеПри двадцати часов уговоров), а на глазах двух независимых свидетелей бомбить просто так было нельзя, хотя очень хотелось. Некоторое время представители САР даже отказывались верить в жизнь и здоровье сограждан, но потом со тщательно скрываемым сожалением были вынуждены признать подлинность видео из городской тюрьмы.
Ситуация, ввиду минирования системы, крайне медленного и ограниченного в ней перемещения и двух дивизионов ПКО на орбите непослушной колонии, перешла в разряд политических. То есть, заставить и принудить не получалось - пришлось разговаривать.
Турки, в общем то, не возражали ни против защиты планеты, ни против независимости системы. Все равно сектор не их. Но и воевать ради сомнительной независимости ненужного им народа тоже не сильно хотели. Вот если бы отряд СН РИ сцепился с САР, а турки выступили бы в роли миротворцев, оставшись с чистыми руками - это было бы истинной победой. Поэтому Султанат всеми силами давил на отряд, вынуждая его действовать агрессивней, обещая непременную помощь и стращая карами за два якобы уничтоженных корабля. Вплоть до того, что грозили объединиться с САР и уничтожить опасного наемника.
Одновременно стороны вели консультации с планетой и друг с другом, отчаянно врали, угрожали и сулили, призывали кары на голову и приглашали на ланч, гарантируя безопасность. И все это - ради никому толком не нужного куска пустоты, вся ценность которого была в национальной гордости страны, которая в итоге воткнет в планету свой флаг, посадит на территорию проштрафившихся неудачников и навеки о ней забудет. О деблокировании системы никто понятия не имел. О таинственном содержимом пояса астероидов - тем более.
Все это время Патрик ДеПри жонглировал законами свободного космоса и международными конвенциями РИ, выдергивал положения о службе найма и еще десятка сводов и кодексов, которые вряд ли могли его интересовать еще месяцем ранее, но каким-то образом были выучены и подчинялись его слову в беседе, изрядно озадачивая юристов по другую сторону. Через два месяца все свелось к тому, что отряду требовалась консультация с арбитражом СН РИ. Стороны охотно предложили свои гиперпередатчики - увиливать и уклоняться причин более не было. В это время 'Драккар' проводил всего лишь девятую попытку захвата мины. Шах.
Пришлось сливать банки памяти турецких 'пиратов'.
Что тут началось - описать довольно сложно. Крики и вопли представителей великих держав подскочили на порядок, в масштабе новых обвинений независимый камешек в пустоте вовсе потерялся.
Ведь дело было не только в самом факте 'оборотней', который Султанат решительно отвергал, обвиняя 'Рожденных' в подделке, потасовке и монтаже.
Дело в том, что весь этот сектор, со всеми планетами, большими и малыми, дикими и кое-как развитыми - официально находился под юрисдикцией САР. Даже если отсталые племена на безымянных планетах об этом не знали. То есть, продолжительное время Султанат в лице двух боевых кораблей фактически вел боевые действия против САР, грабил, убивал и угонял в рабство его население. И совершенно не важно, что САР не догадывалось о существовании угнетаемых подданных, а турки - о действии 'пиратов'. В правовом поле ситуация окрасилась в цвета глобальной войны.
Наступил период длительных консультаций с Великим Шатром и Рейхканцелярией. И момент прибытия арбитра СН, в лице неунывающего господина средних лет - довольно обаятельного обладателя небольшого животика, мягких рук дипломата и серых глаз убийцы. Граф Алекин добирался до системы обычным порядком, несмотря на переданный коридор для прыжка, оттого слегка запаздывал. Но прибыл аккурат вовремя, чтобы вызвать и у турков, и у САР одинаковую по силе мигрень.
Ну а Мечев принял наконец-таки под свою руку КСН РИ 'М' и через семьдесят два часа направился в неспешный полет к минному объему.
Трансляция с 'Кракена', ввиду режима полного радиомолчания, прекратилась. Как дальше пошли переговоры - Мечеву было абсолютно неизвестно. Карты сданы, оставалось надеяться на изворотливость Патрика и свою счастливую звезду. И, разумеется, на то, что 'Сеть Эрлика' примет мину-бродягу обратно, а значит через какое-то время Мечев не сгорит во вспышке подрыва и узнает исход переговоров. Предпосылки к тому были практически железные - наладившийся обмен сообщений между юнитом и 'Сетью', стоило приблизиться на расстояние в половину астрономической единицы, весьма успокаивал расшалившиеся нервы - только после этого оборудование и персонал заняли свои места во внутренних объемах. Шагнуть в пекло для Мечева было не впервой, но тащить за собой доверившихся ему людей - не то же самое, что рисковать всего лишь собственной жизнью.
На 'М' удалось взять трех старших офицеров: Арнольдса, Полякову и Струева, предварительно подменив их доспехами под управлением Авеля. Команду дополнил сосватанный еще на Афине сквад 'погонщиков', с готовностью согласившихся на подвиг - из-за мощной мотивации и желания доказать свою способность выполнять задания на высшем уровне (или хотя бы не хуже 'конкурентов' из 'Капонира'), лейтенант и согласился с ними работать. Всего: десять человек, включая его самого. На этом все. Более никого 'незаметно' с Кракена умыкнуть не удалось. Да и места, если быть откровенным, даже на десятерых оказалось крайне мало.
Сквад удалось разместить весьма компактно - на дне 'азамата', в 'звездочке' из регкапсул, построенных по тому же проекту, что и для 'Капонира'. Где он и находился большую часть времени, оттачивая умения и возможности установленных им нейросетей на эмуляторах 'живых' 'каракуртов' и 'ксерксов'. Струев обосновался в отдельном помещении капитана корабля, пересчитывая сотый раз эмуляцию предстоящего полета. Полякова и Арнольдс так же предпочитали виртуальность доспехов ограниченности реальных объемов, выходя из них исключительно для еды, исполнения естественных потребностей и коротких разговоров с Мечевым. Сам Ылша тоже променял бы жесткие крепления на стуле и металлические подошвы магнитных ботинок на приятный эмулятор гравитации в регкапсуле, но необходимость ознакомления с добытыми материалами не давали ему права на такую роскошь. Засунуть данные в терминал не было никакой возможности - формат чипов, найденных на 'Ачехе', подходил исключительно в пазы обнаруженных там же планшетов. Других портов подключения там не было, попытка вскрыть подобное устройство обернулась его самоликвидацией. Приходилось читать с нативного интерфейса.
Информация, добытая на уцелевшей половине мертвого корабля, условно делилась на три части. Первая, самая желанная и серьезно охраняемая как закладками в физических носителях, так и системами шифрования - о 'Проекте'. Ее волевым решением просто отложили в сторону, не желая биться в стену криптографических систем и геометрию открытых ключей.
Вторая - сотканная из косвенных данных: скучных схем эвакуации, расчетов объемов под эвакуируемые грузы, именованные попросту, как 'Контейнер-1', 'Ящик-6', со всеми спецификациями по массе и габаритам, опасности, требованиям по дезактивации и прочей бюрократии, которая должна была стать руководством к действию младшего технического персонала, инженеров, кладовщиков и медиков. Сокровенный гриф тайны на рабочих не распространялся - кому-то нужно и работать.
Настоящим кладом 'второй части' стал архив группы психологов, в задачу которым ставилась нейтрализация шока выжившего персонала и их реабилитация для продолжения работы на новом месте. То есть, люди там все еще могли быть -на каждого из потенциально выживших было обширное досье. Помимо стандартных данных о возрасте, социальном положении, в карточке указывалась специализация. Количество энергетиков и инженеров легко соотносилось с числом и мощностью используемого оборудования. А наличие таких диковинных специализаций, как контакторы, дипломаты, специалисты по чужим, нейробиологи, биохимики, физики пространства и еще с десяток представителей узких направлений на стыке живого и неведомого, наводили на мысли о возможном векторе исследований. Именно этот массив данных Мечевым изучался особенно пристально.
Третья группа инфы тоже смотрелась весьма перспективно - личные записи экипажа, начиная от пространных заметок и дневников, завершая протокольными записями разыгравшейся в изолированном бункере драмы. Но непосредственно к делу все это относилось слабо. О 'Проекте' между собой разговаривали крайне редко, в ключе свершившегося и успешного события, предпочитая интриговать, заниматься любовью и превозносить собственную личность. Несомненно, со всего этого можно будет получить прибыль - если найти человека, вхожего на этот уровень власти и способного с пользой для себя трактовать намеки, оставленные на носителях ныне мертвыми людьми. У Мечева такой человек был.