Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Опять про стрекозу и муравья
В который раз рассказываю я.

Что до Крылова, то ему милей
Бескрылый трудоголик муравей,
Поскольку труд – не тот ли самый кит,
На коем мир из века в век стоит.

Действительно, стоит – из века в век,
И муравью подобен человек.

Но в мир без шелеста стрекозьих крыл
Я б не вошёл. И дверь бы не открыл!
Мир, состоящий только из труда,
Не будет настоящим никогда.

Я в мире быть согласен муравьём,
Чтоб стрекозою тылетала в нём.

Ничего нет у Бога вечного
Средь изломов библейских дней,
Под небесной дорогой Млечною,
В бренном мире земных страстей.
Так позволь целовать до одури
Вахлаку твой манящий стан,
Ведь недолог, воспетый одами,
В этой жизни любви дурман.
Сединой запоро́шит волосы,
Отцветут над рекой сады,
Прочертив вдоль берёзок полозом
За ограду конец судьбы.
Бросит время на деревянную
Крышку гроба могильный пух,
Из мытания окаянного
В ад отправив мой грешный дух.

Пусть мало времени осталось
Для дел земных, зато взамен,
Сдувая бренную усталость,
Сподобил ветер перемен
Воспринимать, как откровенье
И праздник, дни календаря,
Взирая с трепетным волненьем
На то, как робкая заря,
Над горизонтом разгораясь,
Лазурь вплетает в небосвод
И, серебром переливаясь,
Разлив сияет росных вод.

Зачерёмушело вокруг,
Запрохладило, зазнобило.
А весенний ветер – упруг,
А весеннее солнце – в полмира!

То ли снег в лицо, то ли цвет...
Горсть черёмуховой позёмки
Тишиной застилает след,
И становится шаг негромким.

Родниковой свежестью день
Напоён – и поэтому хладен...
И царят полутон, полутень
В горьковато-густом цветопаде.

Питерские крыши стали выше,
Чем осенний сникший небосвод.
Глуше звуки, но яснее. Слышу
Слов уставших сурдоперевод,

Листопада вздох, ветров одышку,
Шепоток щемящий: шу-шу-шу...
Питерские крыши. Дождь застывший.
Осень. Тишиной прошитый шум.

Бинтует сердечные раны
Прохладой густой Млечный путь.
И как-то тревожно и странно
И хочется птицей вспорхнуть
В небесную высь, в невесомость,
В ночную лечебную тишь.
Врачует неспящую совесть
Вид медленно тающих крыш.

На бездорожье и тропа – дорога,
Как на безрыбье и пескарь – налим…
Ты подожди, товарищ мой, немного,
Нальём вина и тихо посидим,
Поговорим о нашей жизни трудной,
О быстротечности пустого бытия.
Глядишь – и отдалим немного судный
Нелёгкий день…
Не мне учить тебя,
Что утро ярче, чем туманный вечер,
Что в молодости слаще, чем сейчас,
А эта наша на закате встреча
Последней может статься…
Только в час,
Когда задуют нашей жизни свечи,
Заплачут-зазвонят колокола,
Мы вспомним этот немудрёный вечер,
Тропу, безрыбье, праздные слова…

Дождь со снегом опять в Рождество,
И в Крещение – снег с дождём.
Исковеркано естество
У природы. А мы все ждём,
Что наступит зима вот-вот
И снегами укроет грязь.
Ярким инеем расцветёт
На окошках снежинок вязь.
Только месим который год
На дорогах густой кисель
Из пустых надежд и хлопот...
Так и кружится карусель.

Зима демисезоньем хмурым
На землю прилегла понуро.
И с сумерками целый день
Моя соперничает тень,
И тихо вязнет в хмари влажной.

Ненатуральным и бумажным
На ощупь кажется лицо.
И лёгонькое пальтецо
На шубу не сменю никак.
Уж дважды клеила башмак,
Но вновь напившись до похмелья
Из луж отравленного зелья,
Он расползается по швам.

Как парное молоко,
В кринке неба – облако!
Широки у кринки стенки,
Только облачные пенки
Льются прямо через край.
Хочешь, кружку подставляй!

Чёрное море в белых барашках,
Вкрадчивый шорох волн,
Парус пузырится белой рубашкой —
Там одинокий чёлн.

Горы направо, горы налево,
А между ними – синь.
Сердце щемит от адыга напева,
Или от здешних вин.

Перебираю солнце ногами,
Словно ожог – загар.
Пахнет домашними пирогами,
От шашлыков – угар.

Ритмом далёким восклик «чурчхела!»
Музык различных гвалт.
В горных аулах черешня поспела
И на лотках – развал.

Ракушки всякие – круглые, плоские,
Встречных улыбок свет.
Всё это юг, всё курорт черноморский.
Берег, где времени нет.

Пеленой дождя укрыты крыши,
Листья, травы. Влажно слепнут окна.
Дождь шумит, стучит, шуршит чуть слышно,
Свесив струй прозрачные волокна.

С ветром песню дождь поёт дуэтом,
Ветер зло картавит в ржавых трубах
И наотмашь хлопает при этом
Старой ставней – раздражённо, грубо.

А потом, ворча, укроет плечи
Влажным пледом и подвяжет космы,
Улыбнётся, глядя в бесконечность,
Дунет резче – дождь польётся косо...

Осень, тропинкой из лета, к порогу зимы
Сонно бредёт, вороша облетевшие листья.
Наши пути затерялись, теряем и мы
Важное что-то, а что-то не очень – из жизни.

Мятым листком под ногами закончился день
И паутиной теней от ветвей оголённых.
Пойманы осенью в сеть настроенья людей,
И на свободе остались лишь души влюблённых.
Травы седеют, и воздух печалью звучит,
Криками птиц, улетающих в сторону лета.
Колокол в небо читает слова из молитв,
Мир наполняя частичками Божьего света.

Как последние капли дождя,
Дни-остаточки летние августа
Провожаем мы, взглядом найдя
Лист, плывущий, как лодочка с парусом.

Надеваем одежды теплей,
Зонт теперь, как ручной, – к пальцам ластится.
В ожидании дней-сентябрей
Вяжет мокрое платье Ненастьице…

Ветер с ветром ведёт разговор
О привычности тяжб Лета с Осенью,
И по улице кружится сор
Вдоль забора, что писан не прописью.

Дни-остаточки, как карамель,
Та, из детства, к кармашку прилипшая,
Ощущение сладких потерь
И чего-то, ещё не возникшего.

Ступеньки вниз, ступеньки вверх – обыденность,
Случайность встреч на энном этаже,
Вплелась в событий будних непредвиденность
И чувством отразилась в витраже.
В стекольно-леденцовом разноцветии
Кусочки нас, кусочки наших слов,
И ритм в груди отсчитывал столетия,
Очистив наше «раньше» от грехов.

Ступеньки вверх, ступеньки вверх – неистово,
В дыханье спазм, в слепом блужданье губ,
Сквозь витражи мы ангелами чистыми
Летим, чуть выше водосточных труб.

Не дотянули до небес немножечко,
Чтоб Тот, кто наверху, – благословил,
Ступеньки вниз, ступеньки вниз – итожится,
А на любовь нам не хватило сил...

Я не люблю вокзальной суеты,
Где смена лиц – как смена декораций,
Где действия – в отсутствии оваций,
И чьих-то встреч и проводов цветы.

Я не люблю вокзальной пустоты,
Перроны, продуваемые ветром,
Вопросы, что остались без ответа,
Признаний торопливых наготы.

Я не люблю вокзальной слепоты,
Где на часы обращены все взоры.
Бегу, вплетаясь в улочек узоры…
По улицам гулять не любишь ты.

Я не люблю тебя подолгу ждать,
Скрутив жгутом отчаянье и горечь,
И лгать себе, что ты приедешь вскоре.
Вокзалы не люблю… И провожать.
Нам не совпасть – ты любишь уезжать…

Осенний полдень – словно вольный стих.
Листает ветер мысли, как страницы
Истории о храме для двоих.
Не жди, она уже не повторится.
Пытаясь раствориться в блеске глаз,
Засохнешь, как библейский куст инжира.
Мы лучшие для тех, кто верит в нас,
Для прочих мы – всего лишь пассажиры.
Земля, впитав надежду и любовь,
Чиста, а потому опять красива.
Сценарий переписывают вновь
Дожди каллиграфическим курсивом.
И лучшего лекарства не найти
От злобы, от обид и просто боли,
Чем в сердце – ощущение Пути.
Я верю. Я иду. И тем доволен.

Рассвет, словно сказкой осенней навеян,
В обеденный полдень садится за стол.
Никто до тех пор умереть не посмеет,
Пока не узнает, откуда пришёл.
А я – паучок на серебряной нити,
И веру в тебя называю судьбой,
И, дверь закрывая в земную обитель,
Уже никогда не расстанусь с тобой.