Коллектив авторов - Поляна №2 (8), май 2014

«Что говорил Калинин, я не запомнил. Троцкий произнес такую речь, что некоторые бойцы заплакали. Смысл речи состоял в том, что революция в Германии подавлена. Мы со своей помощью опоздали. Мировой революции пока не будет, и надо поворачивать назад! И мы зашагали и снова запели, но уже в другой, не такой бодрой тональности».

Рассказ Смелякова мне очень понравился, он передавал дух эпохи. Смущал меня только Троцкий, поскольку слова «троцкизм» и «троцкист» были еще страшными ругательствами. Как известно, убийца Троцкого Рамон Мер-кадер только в 1960 г. выйдет из мексиканской тюрьмы и получит в Кремле Звезду героя. Я решил посоветоваться в партбюро с Василием Васильевичем Андреичевым, курировавшим стенгазету. В. В., чуть подумав, сказал: «Давай изложим так, что эту яркую речь произнес не Троцкий, а Калинин». Тут воспротивился я: «Это же фальсификация истории!» Решили и это интервью не помещать, а я оправился к третьему участнику.

Назовем его просто «третий». Он оказался рабочим двора, это одна из самых непрестижных должностей. Задача их состоит в разгрузке-погрузке, таскании ящиков и других тяжестей. Работа тяжелая и в любую погоду, что естественно приводит к тому, что рабочие согревались известным русским способом. Когда я подошел к участнику, он лыка уже не вязал. Тут я и подумал: «Революция дословно означает переворот. Недаром поется “Кто был ничем, тот станет всем!” А тут получается, что для того, чтобы стать рабочим двора, революция вроде не нужна?» В итоге в стенгазете наш художник изобразил крейсер «Аврору». Крейсер полностью покрыл два ватманских листа.

Мой друг Юрий Михайлович Коноплев, которого мы, друзья, называли ЮрМехом, часто приглашал нас к себе на дачу, в Шереметьевскую. Дачный участок находится в десяти минутах хода от станции в поселке танкистов и был получен отцом ЮрМеха вскоре после войны, поскольку он служил в Бронетанковом управлении Минобороны. Участки раздавались на основе дарственных от Сталина по простому правилу: генералу – гектар, полковнику – полгектара. Отец ЮрМеха как раз имел звание полковника, поэтому получил полгектара, и этот участок мне казался огромным по сравнению с новыми шестью сотками. Когда семья ЮрМеха впервые туда приехала, чтобы посмотреть, он весь был покрыт лесом. Поражало обилие грибов.

Надо было строиться, а в те времена со стройматериалами для частного строительства было ой как плохо. И тут у отца ЮрМеха появилась возможность завезти деревянные ящики – тару от мотоциклов «Харлей-Дэвидсон», которые нам поставляли американцы. Помню, в моем детстве на них ездила милиция. Завезли груду этих ящиков, свалили в кучу, и отец сказал ЮрМеху, которому было тогда лет двенадцать: «Ну вот, у тебя каникулы, чтобы без дела не шатался, займись разборкой этих ящиков на досочки!» И выдал клещи и молоток. И ЮрМех приступил. Он приезжал утром на дачном поезде, в те времена электричек на Савеловской дороге еще не было, поезда тянул паровичок. Скорость поезд после остановки набирал медленно, и ЮрМех спрыгивал на ходу с подножки вагона напротив своего участка и вступал в единоборство с ящиками. Дело в том, что эти капиталисты сколачивали ящики уже тогда не как у нас на родине четырьмя гвоздями, а пневматическим молотком, да змейкой, да гвозди квадратные. ЮрМех намучился, разбирая эти проклятые ящики, и возненавидел капитализм всей душой. А когда по окончании каникул вернулся в школу, подал заявление на вступление в комсомол, чтобы установить социализм на всей Земле.

А домик из этих досок все-таки построили, и он долго еще стоял, уже покосившийся и подгнивший. Только спустя время там поставили большой бревенчатый дом.

Когда у нас в 1970 году родился сын Павлик, было решено на лето снимать дачу. Сейчас меня удивляет, что в некоторых семьях отправлять детей на все лето за город не считается обязательным. Ведь экология испортилась в десятки раз! Но это отдельный разговор.

Где снимать? У моей жены Наташи была коллега по техникуму и подруга Лера. Вот эта Лера и сказала, что они снимают дачу по Ярославской железной дороге вблизи станции Калистово в деревне Антипино. Мы с Наташей отправились в Антипино где-то в марте, когда и снег еще не сошел. Нашего хозяина звали Михаил Федорович, по возрасту он годился мне отцы. А сняли мы у него небольшой аккуратный домик, очень похожий на домик трех поросят, но с терраской. Домик стоял на задворках, и за ним уже шли грядки с картофелем и дальше поле.

С началом лета мы переехали и стали жить. Жить нам в нем очень нравилось. Естественно, стали общаться и время от времени выпивать с Михаилом Федоровичем. Вот однажды мы идем с ним по деревне, и я замечаю, что он как-то очень ласково здоровается со всеми старушками, которые встречаются или сидят на лавочках около своих домов. Я его спрашиваю: «Михал Федорыч! Чего это вы так ласково со всеми бабусями здороваетесь?» – «Так я на них всех был женат!» – «Как это?!»

И М. Ф. рассказал следующее. Когда он вернулся с войны, был молодым и холостым, поселился в Антипино и поступил работать экспедитором на ликероводочный завод. Что такое экспедитор? Человек, сопровождающий ящики с водкой, которые развозятся по торговым точкам… «И под сидением у меня всегда была канистра со спиртом. Вот однажды возвращаюсь я после рабочего дня в деревню, вылезаю из кабины, подходит ко мне один дядька и говорит: “Здорово, Миша! Почему бы тебе не жениться на моей дочке Вале? Свадьбу сыграем! Твоя выпивка, моя закуска! Всю деревню позовем!” Время было послевоенное, женихи в дефиците! Да и праздников мало! Я думаю: а почему бы и нет? Пора женой обзаводиться. Сыграли мы свадьбу, как полается, всю деревню пригласили! Поселился я у жены. Стали жить-поживать! Примерно через полгода возвращаюсь я опять домой. Только стал из кабины слезать, подходит ко мне еще один дядька, говорит: “А почему бы тебе не жениться на моей дочке Маше. Девка видная, все при ней!” Я говорю: “Да я ж женат! Ты ж сам гулял у нас на свадьбе!” – “Ну и шо? Где их женихов нынче взять, а ты – экспедитор при ликероводочном заводе”. И сыграли новую свадьбу, опять пригласили всю деревню, и перешел я жить к новой жене. Все тихо-мирно. Через некоторое время история повторилась. Вот и получается, что я был женат на полдеревне. Чего ж мне с ними ласково не здороваться?»

В то время мой друг детства Алеша Порай-Кошиц (Порай) работал в «Театре на Таганке» в должности заведующего постановочной частью (зав-пост). «Таганка» была в самом расцвете своей славы. Достать билет на спектакль было невероятно трудно. Должность завпоста предъявляет очень разносторонние требования к человеку, ее занимающему. Он должен быть и театральным художником, и, в большой степени, снабженцем, и быть очень коммуникабельным человеком. В условиях перманентного дефицита при Советской власти, когда все «доставали», а не покупали, ты, естественно, должен был иметь возможность работать по принципу «дашь на дашь».

Так, при постановке «Вишневого сада», в каждом спектакле должны были, по замыслу постановщиков, с вишневых деревьев осыпаться цветы. А для следующего спектакля, в начале действия, вишневый сад снова представал перед зрителями цветущим. Алеша договорился с соседней школой, и учащиеся к каждому спектаклю готовили новые цветочки вишен. Можете себе представить организационные трудности?

Или вот еще пример! Алеша сидит у нас в гостях. Вдруг звонок по телефону – исчезла белая мышка, которая должна бегать по голове у конферансье во время сцены в варьете в «Мастере и Маргарите». И вот Алеша бросает недопитый чай, садится в машину и несется на Птичий рынок покупать злосчастную мышку к вечернему представлению.

Так вот, о «Мастере и Маргарите». Как мы все помним, согласно М. А. Булгакову, у прокуратора Понтия Пилата был любимый пес Банго. Этого Банго играла найденная Алешей догиня, которую долго приучали к этой роли и, в частности, откликаться на имя Банго, хотя кличка у нее была от рождения совсем другая. И вот однажды нам домой звонит Алеша: «Выручайте! Догиня заболела! У нее мастит! Спектакль срывается!» Алеша знал, что у нас есть одна знакомая – Алла Даниловна, у которой есть тоже догиня по кличке Хэппи. Срочно созваниваемся с Аллой Даниловной. Хэппи, которая не готовилась к сценической карьере, моют шампунем и привозят в театр. По замыслу постановщиков сцена выглядит так: Понтий Пилат, мучимый мигренью, стоит на сцене в тунике и в сандалиях и жалостным голосом зовет: «Банго! Банго!» А собака ждет команды у пожарного выхода в конце прохода между рядами. Чтобы она раньше времени не сорвалась, ее держат за ошейник. Но попробуй научи за час собаку откликаться на другую кличку!

Что придумывает Алеша. За спиной Понтия Пилата в неосвещенной глубине сцены стоит Алла Даниловна, Хэппи держит за ошейник моя жена Наталья, и, когда Понтий зовет громко «Банго! Банго», Алла Даниловна громким шепотом зовет: «Хэппи, Хэппи!» В общем, спектакль начинается, приближается описанная сцена. Понтий Пилат зовет Банго, Алла Даниловна шипит: «Хэппи! Хэппи!» Хэппи настораживает уши, вертит головой, ничего не понимая. Сцена повторяется, еще меньше понимают зрители, особенно тонкие знатоки Булгакова. И так – три раза. Ситуация осложняется тем, что Алла Даниловна почти в два раза толще Понтия Пилата, и ее контуры просматриваются в глубине сцены. Наконец, Алла Даниловна, спасая ситуацию, командует громко: «Хэппи, ко мне!» Хэппи напрягается, жена отпускает ошейник, и Хэппи бросается по проходу, пугая зрителей из крайних кресел, взлетает на сцену, сшибает Понтия Пилата, который подлетает сандалиями вверх, и бросается на грудь хозяйке – Алле Даниловне!