Коллектив авторов - Поляна № 2(2), ноябрь 2012
Иногда, по воле автора, течение романа нисходит к публицистике, к полемике о справедливости или несправедливости действий постсоветской демократической власти и приближается в литературном качестве к лучшему Проханову, только с иными взглядами, иной, так сказать, «идеологической платформой». Автор способен умело внедрить читателю мысль о неминуемых зверствах коммунистов, случись им вновь прийти к власти. И подкрепляет свои опасения недалекой историей… Он даже оправдывает расстрел Белого дома угрозой гражданской войны и тем, что малая кровь спасает от большой. (Напомним, что во время написания романа Ельцин еще был у власти…) Кто-то может возразить, что Сталины, Пугачевы и разины «приходят» независимо от наличия в стране коммунистов, они возникают стихийно, когда количество обездоленных сограждан превышает допустимую планку, а ложь переполняет чашу терпения… Но оставим это на совести кремлевских обитателей. Они завалены кипами неотложных документов, осаждены толпами просителей, околокремлевских мошенников и кремлевских воров… Есть ли у них время на пустяки? Писатель сам имеет богатый опыт работы в администрации президента и знает эту публику не понаслышке… Их, судя по роману, больше всего заботит собственное благополучие, гнев и милость начальства, возможная смена власти… Они в крепости (ведь Кремль – это крепость) и держат оборону… Обычные люди, волею судеб отгороженные от остальных нерушимой цитаделью…
«Мне кажется, я должен был появиться в Кремле, ходить по коридору с высокими сводами и скрипучим полом, сидеть в кабинете с деревянными панелями и старой массивной мебелью. Зачем? Не знаю. Быть может, для того, чтобы был кто-то, кто смотрит на все спокойными глазами, воспринимает всех сердцем, открытым добру, а не страху».
«Жизнь дается нам для того, чтобы мы научились любить», – полагает писатель и добавляет: «Быть может, это и глупо, но я верю, что любовь когда-нибудь спасет мир!» При этом ни о какой любви в самом романе речи не идет, напротив, мы слышим истории предательства, лжи, мошенничества, страха, похоти, но не любви… Повторяю, автор – человек отнюдь не наивный, он умный и глубокий аналитик, который ставит неутешительный диагноз человечеству и выписывает рецепт спасения: оно в том, чего не может быть в обществе, основанном на лицемерии и страхе…
Так почему нами до сих пор правит страх? Сможем ли мы преодолеть его? Нужен ли он нам? Способны ли мы жить без страха? Об этом размышляет Игорь Харичев и приглашает нас разделить эти непростые думы…Андрей Журкин. Через тернии к звёздам
В двух песнях в стиле РЭП [20] со свободной распальцовкой
Песнь вторая
Вы, конечно же, помните, как Никандр
Матушку-Землю покинул,
Как во время старта ушёл в несознанку
и в пучинах космоса сгинул…
Не спешите злорадствовать —
наш Никандр не облажался и не дал дуба,
И всего-то потерь было с его стороны —
пять-шесть синяков да три выбитых зуба.
Правда, вначале, как очухался, он шибко по Земле тосковал,
А потом взял себя в руки и решил сесть за штурвал.
Ведь русскому мужику даже в космосе западло скулить,
И потом – когда ещё представиться такая возможность от души порулить?!
К тому же наш Никандр был не из тех,
кто, чуть что, так пятится задом;
Он со школьной скамьи помнил крылатые слова Маяковского:
Даже если ты сдуру полетел на Луну,
значит, это кому-нибудь надо!
И вот рулит он себе, а снаружи всякие типы в иллюминатор скребутся,
от холодрыги едва живые…
И ни одной хари путёвой – от головы до хвоста сплошь слюнявые и
клыкастые,
одним словом, чужие.
Но Никандр во сне и не такое видал,
и ни капельки не пугается;
Он давно бы впустил их погреться,
да жаль – форточка не открывается.
Так мало-помалу, а к концу первого дня полёта Никандр пообвык, пообжился;
Узнал, где гальюн, где попить-поесть лежит,
и даже с компьютером подружился.
Ведь тот компьютер оказался на деле весёлым агрегатом
и спектр услуг его был широкий —
Он был напичкан Интернетом, первым телевизионным каналом,
пасьянсом «Паук» и, плюс, караоке.
И вот врубает Никандр программу «Время»,
а там всей России русским языком доходчиво разъяснялось,
Что никаких Никандров и никаких полётов на Луну
не планировалось и даже не обсуждалось,
И что всероссийская печаль по этому поводу беспочвенна по своей природе,
А подытожили всё Каннским фестивалем и бегущей строкой о погоде.
А Никандр закусывает пепси-колу крекером и со всем соглашается —
Кто-кто, а уж он-то знает, что у нас на Руси без секретности
даже котята из кошек не вылупляются!
И против строжайшей маскировки он ничего не имеет лично,
И лишь одно его беспокоит:
вычтут из его отпуска дни полёта или не вычтут?
А потом махнул рукой: мол, хрен с ними – пускай вычитают,
всё равно, сколько надо, задвину…
И спокойно уснул, и снились ему паровые котлы,
шаловливые девки и туманы на горных вершинах.
А как утром зенки продрал – здрасьте вам, называется!
Аппарат без его ведома уже на Луну прилуняется…
Ну, думает, блин, с этой техникой фиг соскучишься!
И как её ни рули, всё равно, там, где надо, очутишься…
А всё потому, что лучшие умы вычисляли траекторию движения,
И никакой внеплановой дурости
не дано умалить человеческого гения!
Как движок замолчал,
замельтешили циферки на дисплее:
За бортом – минус двести, но на солнце – гораздо теплее,
А вот такого газа, как кислород, в местной атмосфере явно недоставало,
Но русский человек привык обходиться малым.
И Никандр сразу решил: чем в скафандре потеть и мучиться,
Да лучше я буду дышать через раз, и всё у меня получится!
Обвязал горло шерстяным шарфом, взял ледоруб
и полез наружу выполнять свою миссию,
Потому что уже роились в его башке две-три заветные мысли.
И находит он в лунном поле одинокую скалу,
высотой что твоя корабельная сосна,
И начинает подпрыгивать, как горный козёл,
и высекать ледорубом на ней письмена.
А на Луне, браты, сила тяжести, как известно, в шесть раз слабее,
И потому работа спорится у него не в пример шустрее.
Трое суток прыгал Никандр, с перерывами на сон и на шамовку,
А на четвертые – компьютер выдаёт следующую установку:
Что, дескать, пора возвращаться,
что запасы жратвы истощаются,
И что шаловливые девки в Малых Стругах,
невзирая на программу «Время»,
продолжают печалиться.
А Никандр уже почитал компьютер, как старшего брата:
Не перечил ему, задраил все люки, размотал с шеи шарф и стартовал до хаты.
А как лунная пыль улеглась,
повылезали изо всех щелей перепуганные лунатики,
Столпились возле Никандровой скалы
и обалдело уставились на странные знаки те;
Но, как ни силились, узколобые,
не могли врубиться в слова простые…
А от слов таких у каждого россиянина
по телу мурашки ползут во-от та-акие!
И, посудите сами, как им, родным, не ползти, если там было высечено:
НИКАНДР
ЗВЁЗДНЫЙ ГОРОДОК
ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК
БЛИН
РОССИЯ!!!
Примечания
1
Быхах (якутский нож) – небольшой нож, 12–18 см, хвостовик 5–7 см, насаживается в рукоять, сделанную из березового корня.
2
Швертбот – тип конструкции парусной яхты.
3
Спинакер – дополнительный парус большой площади, устанавливаемый при слабом ветре перед мачтой.
4
Фордевинд – попутный ветер, дующий прямо в корму
5
Оверштаг – поворот судна через линию ветра.
6
Бейдевинд – курс яхты под острым углом к ветру.
7
Ватерлиния – черта, по которую судно углубляется в воду.
8
Фут – 30,48 см или 12 дюймов.
9
Эскарп – крутой внутренний откос рва.
10
Грот – нижний прямой парус на грот-мачте парусного судна.
11
Галс – движение судна относительно ветра. Различают левый (ветер дует в левый борт) и правый (ветер дует в правый борт) галсы.
12
Искаж. англ. All right! All right! – Хорошо! Хорошо!
13
Гик – горизонтальное рангоутное дерево, по которому растягивается парус.
14
Шпангоут – бортовая поперечная балка корпуса судна.
15
Румпель – рычаг у руля для управления им.
16
Краспица – на больших яхтах поперечный брус на мачте.
17
Искаж. англ. Тит right! Тит right, your foresail! – Поверните вправо! Поверните вправо ваш фок!
18
Буер – кабина на коньках или колесах, передвигающаяся по льду или суше с ровным рельефом при помощи парусов.
19
Тогда, в далеком 1984-м, мы с моей лучшей подругой Мариной Бабенко впервые надолго расстались. Это стихотворение никогда не публиковалось из-за того, что меня в нем не устраивало одно слово. Сейчас это слово исправлено. А Марина погибла в 2011 г. во время теракта в Домодедово (прим. автора).
20
РЭП – рабочий эпос. Песнь первую см. в № 1 (1) 2012.