Виталий Волович - На грани риска
Усилием воли он заставил себя оторваться от горлышка фляги и тщательно завинтил пробку.
Чем жарче становилось, тем сильнее было желание снять комбинезон с распаренного тела и остаться в одной майке и трусах. Искушение было велико. Но он хорошо знал, как опасно ему поддаться. В пустыне одежда не только защищала кожу от ожога солнечными лучами - под тентом это ему не очень угрожало, - главное, одежда снижала, уменьшала потери воды организмом, препятствуя высушивающему и перегревающему воздействию воздуха.
Меликьян перевернулся на живот, подперев голову руками. Прямо перед глазами возвышался золотистый пологий бархан. Там дальше, за ним, лежало высохшее озеро. Берега озера густо поросли кустами тамариска. Его кружевные бледно-синие побеги, напоминавшие тую, с ярко-сиреневыми соцветиями были необычайно красивы. И было что-то странное в их тонкой, изысканной красоте, не вязавшейся с этим яростным зноем и зыбучими песками
Глинистое дно этого озера было припущено тонким белым налетом соли. Кое-где, словно выточенные из кварца, сверкали в солнечных лучах кустики, покрытые крупными кристаллами соли. Здесь уже давно исчезла вода, и все же, если бы ему пришлось искать воду, он сумел бы ее отыскать. Во-первых, он воспользовался бы рекомендацией знатоков пустыни и стал бы копать в самой низкой части высохшего озера или ручья. Можно, конечно, вырыть яму у подножия высокого бархана с подветренной стороны. Правда, копать придется глубоко, на метр-полтора. Но ведь не случайно аксакалы говорят: "Кумбар субар" - "Есть песок - есть вода" Значит, до нее можно добраться, если хорошо потрудиться.
Чтобы избавиться от неотвязной мысли о питье, он стал перебирать в памяти всевозможные природные признаки, указывающие на близость водоисточника. Вспомнил, что таким указателем могут оказаться мошки и комары, роящиеся после захода солнца, или островок зелени, вдруг возникший среди голых песков. Главное, быть наблюдательным, ведь нередко колодец или родник в пустыне тщательно укрыт от солнца, и можно пройти рядом, не заметив их. Если увидел грязный серый песок, покрытый овечьим пометом, - ищи убегающую в сторону тропинку. Она приведет тебя к воде.
Опять захотелось пить. Меликьян решил еще раз пожевать колючку. Подтянув к себе кустик, он заметил между веточками белые крупинки янтачного сахара. Алик соскреб несколько кристалликов и отправил их в рот. Они быстро растаяли на языке, оставив приятный, сладковатый привкус.
Он снова устроился поудобнее и принялся наблюдать. Опаленная солнцем пустыня была, как ни странно, полна жизни. Из-за кочки появился большой черный жук-скарабей, знаменитый священный жук древних египтян, катя темно-коричневый шарик величиной с голубиное яйцо, слепленный из верблюжьего помета. Он двигался задом, быстро перебирая лапками, оставляя на песке двойную строчку следов. Подкатив свою добычу к мохнатой кочке, скарабей принялся торопливо рыть норку. Как только она будет готова, жук укроется в ней и, тщательно заделав вход, станет пировать до тех пор, пока не съест все до последней крошки. Бесшумно скользя, проползла тонкая, изящная змейка-стрелка. Привлеченная блеском фольги, выглянула из-за коробки серо-зеленая агама. Приподнялась на передних ножках и замерла, удивленно рассматривая бисеринками глаз. Неосторожное движение - и она, вильнув хвостом, исчезла в норке. Мелькнула стремительная ящерица-круглоголовка. Прильнула к песку и словно растаяла, слившись с ним окраской.
Увлекшись наблюдениями, Меликьян на время позабыл о жажде. Но ненадолго. Она снова дала себя знать с еще большей силой. И самой мучительной была мысль, что вода находится рядом. Стоит только протянуть руку и... Он усилием воли поборол искушение, ведь оставшийся запас надо растянуть хотя бы до вечера. А может быть, выпить все, а там будь что будет? Нет, надо потерпеть. Ведь окажись он в пустыне не в роли испытателя, а попавшим в беду путешественником или летчиком, совершившим вынужденную посадку, такое решение могло обернуться непоправимой бедой, оказаться смертным приговором.
Он повернулся на спину, широко раскинул руки и закрыл глаза. Попытался вспомнить какие-нибудь стихи, но мысли путались. В голове вертелись обрывки фраз, строф, бессмысленных сочетаний. Понемногу жара сморила его, и он погрузился в тяжелую, тревожную дремоту. Одна за другой возникали в его затуманенном мозгу смутные картины. То он, стоя на коленях, пьет из ручья и никак не может напиться, то сидит за столом, уставленным бесчисленными бутылками с лимонадом, и не может никак открыть неподатливые крышки, то бредет погрузившись по пояс через озеро. Нет, это не озеро, а бескрайняя пустыня. Убегают вдаль подернутые желтой рябью барханы. Ноги увязают в песке. Все невыносимее удушливый зной. И вдруг у подножия бархана возникает фигура всадника на сером ослике. У него почерневшее от загара, изрезанное глубокими морщинами лицо. Так ведь это старик-пастух, что заезжал в лагерь прошлый раз. В руках у него большая дыня. Старик достает из ножен сверкнувший на солнце нож и ловким ударом рассекает дыню надвое. Алик видит, как струйки сока стекают вниз, оставляя в песке глубокие черные воронки. Но почему всадник поворачивает ослика и медленно едет прочь? Алик хочет догнать его. Отяжелевшие ноги не слушаются, и он ползет по песку, не в силах издать ни звука. А всадник удаляется все быстрее, и уже не ослик под ним, а странный трехгорбый верблюд. Нет, это не верблюд, а гигантский глиняный кувшин, из которого со свистом в разные стороны бьют струйки воды. Трах!! Кувшин с грохотом разлетается на мелкие осколки. Один из них впивается в руку. Острая боль пронзает тело. Меликьян вскрикнул и очнулся. Тент, вдруг вздернутый порывом ветра, вздулся пузырем. Он пошевелил рукой и вздрогнул от боли. Ах черт! Это ветер занес к нему в жилище кустик верблюжьей колючки, и длинные острые иглы ее впились в руку. Порывы ветра становились все чаще и чаще, и наконец он задул с неистовой силой, превратившись в горячий, обжигающий поток. Ветер рвал полотнище, звенел в стропах. Казалось, что еще мгновение - и кустики, к которым привязаны растяжки, не выдержат. Но пустыня позаботилась о своих чадах. Их длинные разветвленные корни глубоко, метров на двадцать, ушли в песок в поисках воды и цепко держались, не уступая ветру. Ветер гнал тучи колючей пыли. Песок набивался в глаза, в уши, в рот, хрустел на зубах. Песчинки проникали сквозь плотную ткань комбинезона, и кожа зудела. Раскаленный воздух сушил тело, безжалостно отнимая у него последние запасы влаги. С каждой минутой становилось все труднее дышать.
Ветер - важнейший фактор, влияющий на тепловое состояние организма в условиях, когда температура воздуха выше температуры кожи. Чем значительнее скорость ветра, тем больше тепла получает человек из внешней среды.