Коллектив авторов - Граница не знает покоя

На палубе все было сделано быстро, люди спустились в моторный отсек за мичманом и... обнаружили возле него старшину Гусака. Как он поднялся с койки и добрался туда, никто не заметил, но факт оставался фактом: хоть и зеленый, сам больной, но лекпом был на должном месте — возле раненого товарища.

Осмотрен мичмана, Гусак обработал рану, вернул свисавший со лба лоскут кожи на его место и даже сумел наложить скрепки. Старшине помогал офицер. Когда товарищи спустились — Гусак уже заканчивал повязку.

Мичману помогли добраться до каюты, уложили.

Снова взревели моторы и катер рванулся по водяным ухабам в холодную злую ночь. Служба оставалась службой. Но почему командир вдруг послал свой корабль полным ходом? Куда? Зачем?..

Этому предшествовало вот что.

В полночь с берега поступила радиограмма. Из дивизиона сообщили: синоптики дают штормовое предупреждение. Катеру ТК—812 приказано передать охрану границы высылаемому в море сторожевому кораблю и возвращаться на базу.

Приказание шло от комдива капитана I ранга Конеева.

Приказ не обсуждается. Но обдумать—то его можно. Капитан—лейтенант Золотов молодой годами, но уже просоленный моряк, имел собственное суждение о синоптиках и о погоде. Ряд проверенных признаков говорил ему, что сегодня от моря ждать чего—либо—особо опасного нечего. Ну, поштормит маленько — и все.

Как пограничник он знал, что именно в такую погоду и нужна особая бдительность. Шторм с осадками, да еще ночью, очень удобная нарушителям погода: сторожевая служба усложнена, есть шанс проскочить, а в случае задержания — «извините; штормуем, сбились с курса, заблудились...»

Как командир, непосредственно видящий обстановку на море, Золотов сразу прикинул, сколько времени потребуется кораблю на то, чтобы прийти и сменить его. Выходило — не час не два. А к тому времени, возможно, и погода наладится, и, наконец, как коммунист капитан—лейтенант подумал и о том, во что эта смена обойдется государству. А чего будет стоить людям? Ведь корабль только вечером пришел из многодневного плавания, и команда его заслужила отдых.

Коммунистов на катере было двое. Как командир Золотов уже принял решение, но как партиец хотел узнать, имение второго коммуниста. Он вызвал мичмана Саблина.

— Конечно,— согласился тот,— какие могут быть разговоры? Команда только довольна будет. А на хлопцев наших надеяться можно. Ох, и холодно тут у вас!..

Золотов радировал в штаб дивизиона: «К смене готов...» — и четко изложив свои соображения по обстановке, закончил донесение: «...Прошу командира дивизиона разрешить катеру продолжать несение службы по охране границы. ТК—812, Золотов».

Диктуя радиограмму, капитан—лейтенант видел перед собой командира дивизиона — моложавого, щедро посеребренного сединой пограничника со спокойными умными глазами. Ему всегда можно высказать свои соображения,— он не разгневается, не оборвет подчиненного: «не рассуждать!», а спокойно выслушает и оценит по достоинству. Правда, если суждения твои краснобайские — лучше вторично не соваться.

Отпет пришел не сразу — спокойный и лаконичный: «Добро. Конеев».

Катер продолжал патрулировать границу.

На мостике чуть освещенная картушка компаса бросала едва заметный отсвет на покрасневшее, мокрое лицо рулевого в обледеневшем шлеме, да циферблаты приборов на щитке фосфоресцировали зеленовато—голубоватыми светлячками. Напрягая зрение, Золотов едва различал фарфоровый изолятор антенны в полутора метрах перед собой. А дальше вокруг — тьма, просматриваемая только локатором.

Так прошел час, другой, третий...

Радио принесло новую весть. На этот раз — от заместителя командира дивизиона по политической части подполковника Талого: «Командиру ТК—812. Рыбаки поселка «Устье» встревожены пропажей моторной лодки с детьми. Ориентировочно лодка находится в районе квадрата Д—2—И. Следуйте туда на розыск. Результат сообщите. За командира дивизиона. Талый».

Указанный квадрат находился у границы, и катер только что его пересек. Никакой лодки обнаружено не было. Но лодка не такая уж крупная и контрастная «цель», чтобы ее непременно обнаружил локатор, да еще при штормовой волне. Кроме того, пройти — это еще не значит обследовать.

— Право — на сто восемьдесят,— скомандовал Золотов рулевому.

Кренясь и еще больше мотаясь, катер повернул и лег на обратный курс. Командир толкнул рычажки управления моторами — катер рванулся вперед на розыск ребят и... Гогоберидзе доложил о ранении мичмана.

...До квадрата Д—2—И оставалось три с половиной мили, когда радиометрист доложил на мостик, что позади катера обнаружена «цель», движущаяся через границу — к берегу.

Вот тебе и на! Катер оказался между двух целей: неизвестной, которую еще надо разыскать, и совершенно явной, которую необходимо перехватить и проверить. Идти вперед, в указанный квадрат, офицеру повелевали благородная обязанность моряка, обыкновенная человеческая сердечность и распоряжение командования. Идти назад, на задержание выявленной «цели», его обязывали устав, служебный долг и сознание своего прямого назначения. Вопроса, собственно, не было. Капитан—лейтенант обязан идти на задержание явного нарушителя границы. Но возвращаться для поимки какого—то прохвоста, зная, что там, впереди, остаются бедствующие и, возможно, уже гибнущие свои родные советские ребята,— какое же сердце надо иметь, чтобы решиться на это!

Золотову показалось, будто он из Арктики попал в тропики. Рванув «молнию» куртки, он сурово, почти зло, приказал рулевому:

— Лечь на обратный курс!

«А может быть, это и есть лодка с ребятами?» — утешая и обнадеживая себя, подумал он.

Что ж, это вполне могло быть: квадрат Д—2—И дан лишь ориентировочно.

Ударяясь широкой грудью об волны, катер летел на сближение с целью. Радист выстукивал на берег обстановку и решение командира. Внезапно во всех отсеках и рубке погас свет, тут же вспыхнуло аварийное освещение. Из моторного отделения старшина Федяев донес, что вспомогательные двигатели и генератор работают по—прежнему безотказно. Не мудрствуя лукаво, штурманский электрик заглянул в распределительный щит. Так и есть: просто от тряски отдала резьба зажимных колодок, и они вылетели вместе с предохранителями. Это — дело минутное... Ну и трясет, и бьет! И как это только корпус выдерживает такие удары!

Рискуя разбить лицо, командир приник к горловине и прямо с мостика смотрел в рубку на индикатор радиолокатора. Цель приближалась.

Катер быстро сближался с «целью». Выждав время, командир нажал кнопку — прерывисто, будто захлебываясь, разлился звоном сигнал боевой тревоги.