Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
Климов пошел вдоль забора, щупая рукой занозистые сучковатые доски. Может, где есть щель. Слышно было, как в ворота застучали. Издалека откликнулась собака, но со двора не раздалось ни звука. Стук усилился. По‑прежнему ответа не было, Климов ухватился за острые клинья забора, подтянулся, забросил вверх ноги и спрыгнул во двор. Окна дома были темны. У риги и клети никого. Он прошагал по двору, чувствуя дикое напряжение, исходящее от темных молчаливых стекол, за которыми чудились револьверные стволы. Ни звука. Он поднялся на крыльцо и тут вздохнул облегченно. Огромный замок висел на двери. Он спрыгнул с крыльца, подбежал и открыл створ калитки. Клыч и Стас ворвались во двор.
– Кто в доме? – спросил Клыч, поводя дулом кольта.
– Замок! – сказал Климов.
Все трое направились к дверям. Клыч попробовал замок, йотом досадливо зажмурился:
– Пока такой оторвешь, сто потов сойдет, – посмотрел на председателя: – Выстрел далеко слышен?
Тот пощупал замок, бодрость к нему постепенно возвращалась.
– На мой ответ! – махнул он рукой, залез в карман, вынул браунинг, снял предохранитель и выстрелил в скважину. Замок раскрылся. Все прислушались. Собаки залились гуще. Но уже через минуту все успокоилось.
– Айда, – сказал Клыч и снял замок. – Еще один понятой нужен, да ты его потом приведешь.
– Приведем! – пробормотал председатель. Зубы у него щелкали, весь он подрагивал, но вид имел геройский.
Клыч чиркнул спичкой, толкнул дверь, и они вошли в сени.
Дрожащий огонек выхватил из тьмы пустоту пола, голые доски антресолей.
– Светите там! – приказал Клыч.
Председатель чиркнул спичкой, тотчас же зажег какую‑то бумагу Стас. Клыч толкнул видную теперь дверь, и они один за другим вошли в горницу. Пламя дрожало и срывалось. В огромной пустоте комнаты метались тени, отблески огня ложились на отполированные долгим служением лавки у стен, на выскобленный стол. Клыч позвал Стаса и шагнул в кухню. Они повозились там с минуту. Председатель судорожно жег перегоревшие спички, косноязычно матерился, держался рядом с Климовым, не отходя ни на шаг. Когда гасла спичка, Климова охватывала жуть. Из темных углов, от высокого потолка полз страх. Только возня товарищей на кухне успокаивала. Изба была огромная, а комната одна да кухня за перегородкой. Бумага на кухне погасла. Кто‑то вышел в комнату. Председатель подрагивающими руками никак не мог зажечь спичку.
– Эй, власть, – сказал в темноте Клыч. – Вот что, браток: вали сейчас к себе, гони сюда нашего, что на подводе остался, да возьми с собой двух свидетелей и тоже сюда.
– Иду! – председатель ринулся к двери, на ходу сшибая табуреты.
– Вы нашему там его имущество помогите донести! – крикнул вслед Клыч.
Стукнула дверь.
Клыч опять зажег спичку и стал осматривать углы.
– Что, навек они отсюда убрались? – вслух спросил Клыч. – Даже керасиновую лампу не оставили?
Действительно, дом был пуст, как после грабежа, только после грабежа не остается такого благоустройства. А тут лавки стояли по стенам, табуреты у стола – все словно в ожидании гостей.
– Порядок любят, черти! – ругнулся Клыч.
Вдруг все застыли. Какой‑то звук, неизвестно откуда дошедший, стегнул по нервам. С минуту все молчали.
Климов вдруг почувствовал тяжелый запах, стоявший в избе.
– Показалось? – шепотом спросил Стас. – Вроде кто‑то шепнул что?
– Молчи! – приказал Клыч. Они застыли, как стояли, по углам. Теперь уже все чувствовали тяжелый, удушливый запах.
Звук повторился. Он был низок и непонятен.
– А ведь стонет! – пробормотал Клыч. – Стонет кто‑то!
Снова донесся звук. Это был какой‑то хрип.
– Внизу! – шепнул Стас. – Где тут подпол?
Клыч зажег спичку и заходил, нагнувшись, всматриваясь в доски. Стас, а за ним Климов шарили на кухне.
– Кольцо! – сказал Климов
В углу к доске было приделано медное кольцо. Он рванул его, тяжелая плаха поднялась, и сразу их обдало духом сырой земли и еще тем же удушливым запахом, что стоял в горнице. Стас опустил руку в подпол, но там лежали какие‑то тюки, слизью поблескивала близкая стена – и только. Вдруг прямо в уши им ударил стон. Он шел откуда‑то от тюков.
– Свети! – приказал Климов, отстранил Стаса и спрыгнул вниз. Подпол был глубокий, выше человеческого роста. Климов подскользнулся, но устоял. Стас зажег наверху спичку и вытянул руку как можно ниже. Климов шагнул, и под ногой что‑то загудело. Он протянул руку и уперся в округлый холодный металл. Сверху спрыгнул Клыч, Стас менял спички. Клыч зажег свою. Климов подошел вплотную к какой‑то баррикаде. Стальной блеск ударил в глаза. Подсвечивая спичкой, придвинулся Клыч, взглянул и выругался:
– Куркулье поганое!
В несколько рядов в половину человеческого роста стояли надраенные, вставленные одна в одну кастрюли, ушаты, ведра. Отдельно, сложенные строго один на другой, лежали подносы. Опять долетел стон. Он шел откуда‑то совсем рядом. Клыч зажег очередную спичку и прошел вперед. За ним, осторожно ступая, двигался Климов. Стас наверху раскурил, наконец, найденную где‑то головню и спрыгнул к ним. Теперь отблески пламени заплясали на стенах, высветили груду жестяной посуды, потом Стас продвинулся к остальным, и все они остановились. Под каким‑то рядном угадывалось человеческое тело, рядом, прикрытое мешками, лежало второе. Стас высоко поднял головню. Рука у него дрожала. Клыч отплюнулся, присел перед рядном и сбросил его. Мертво блеснул остекленевший глаз. Лицо, залитое сукровицей, было искажено. Седые волосы разметаны и перемешаны с темными засохшими комьями крови.
– Шварц, – сказал Клыч.
Опять донесся стон.
Клыч перешел ко второму, смахнул мешки. Раскинув руки, перед ними лежал низкорослый широкоплечий человек в сером костюме, в сорочке с галстуком, на груди темнели три больших пятна. На меловом лице сверкал пот, изо рта изредка вылетал хрип.
– Федуленко, – сказал Клыч, – скорее всего он. Давай за водой! – толкнул он Стаса в плечо. Стас позвал:
– Климов! Помоги вылезти!
Климов подошел, прихватил Стаса за ноги и поднял. Тот ухватился за края отверстия, вылез, ушел. Через минуту нагнулся вниз, светя спичкой, другой рукой передал Климову ковш с водой. Климов шагнул и вдруг остановился. Удушье стиснуло горло, голова кружилась. Он с трудом пересилил себя и, обойдя баррикаду кастрюль, подошел к Клычу, тот стоял над Федуленко, светил головней.
– Шварцу они голову раздробили. А этому три пули в грудь вогнали – что‑то новое… Он снова присел над раненым. – Подними его голову и дай хлебнуть.
Климов помочил платок, положил его на лоб Федуленко, – даже через платок чувствовался жар. Опять закружилась голова от прежнего запаха. И тут только Климов понял, что это запах крови. Федуленко что‑то забормотал. Климов поднес ковш к его губам, пролил в рот несколько капель воды. Раненый забормотал громче, приоткрыл глаза. Они сверкали сумасшедшими огоньками.