Коллектив авторов - Приключения 1972-1973

По рядам пробежал ропот удивления. Дзенис невольно повысил голос.

– Товарищи судьи, мой долг исчерпать истину до последней капли. Посему прошу передать материалы дела на: доследование в прокуратуру.

Дзенис сел. Вид у него был усталый.

Зента Саукум подняла влажные, полные отчаяния глаза на прокурора. Она дышала тяжело, будто взвалила на себя непосильный груз. Потом сгорбилась и уронила голову на грудь.

В этом году весна в Риге финишировала бурно: еще не кончился май, а город утопал в цветущей сирени.

По тенистым дорожкам бульвара у древней Бастионной горки носилась ватага школьников. Побросав на скамейки свои пальтишки и ранцы, детвора шумно «штурмовала высоту».

Под Большими часами прохаживались молодые люди, нетерпеливо на них поглядывавшие. Рядом, на мосту через канал – пестрая группа экскурсантов. Гости как зачарованные не могли оторвать взор от лебедей. А тем хоть бы что – плывут себе, горделиво выгнув щей, наслаждаются солнышком и свободой.

Однако настроение у помощника прокурора Роберта Дзениса в тот день было отнюдь не весенним. Подхваченный людской толпой, он медленно шел по улице, немного нескладный в своем мешковатом костюме. Зигрида позвонила и сказала, что задерживается в редакции – дописывает статью в завтрашний номер. Надо теперь самому тащиться в детский сад за Марите, по пути купить хлеба и молока. Надо бы и в школу заглянуть, поговорить с классным руководителем Ольгерта. Мальчишка в последнее время совсем от рук отбился. В дневнике одни тройки.

И тут еще дело Зенты Саукум. Мысли непрестанно возвращаются к нему. Суд не согласился с его выводом и дал девчонке семь лет.

Дзенис был настолько погружен в размышления, что не обратил внимания на темно‑красный «Москвич», остановившийся у края тротуара. Смуглый мужчина в модной замшевой куртке с вязаными рукавами и воротником приоткрыл дверцу машины.

– Маэстро, карета подана. Разрешите вас подвезти.

Дзенис не питал особой симпатии к адвокату Робежниеку. И тем не менее решил воспользоваться его любезностью.

– Странная вещь, товарищ прокурор, – в глазах Робежниека блеснула искорка иронии. – Ведь сегодня утром мы с вами фактически поменялись ролями. Даже я, защитник Саукум, не усмотрел ни малейшей возможности отрицать ее виновность. А государственный обвинитель еще бы чуть – и добился оправдания подсудимой.

– Разве это было бы так плохо?– спокойно парировал Дзенис.

– Вы, я вижу, философ.

– Ничуть. Я отнюдь не пытался добиться оправдательного приговора, а лишь дополнительного расследования. По‑моему, это далеко не одно и то же.

В следующий миг Дзенис едва не вышиб лбом ветровое стекло. Перед самым радиатором машины промелькнуло юное существо, чей пол по внешнему виду определить было нельзя. Оно, по‑видимому, намеревалось ошеломить публику удалью и проскочить под самым носом «Москвича». И чуть не угодило под колеса. Робежниек едва успел затормозить.

– Скотина! – в сердцах выругался адвокат. Затем обратился к Дзенису: – Вы, маэстро, всегда были правдоборцем. Но где она, ваша правда? Допусти шофер малейшую оплошность, и автоинспектор тут же лишает его водительских прав или пробивает дырку в талоне. Зато любой разиня пешеход может вытворять на улице все что угодно.

Дзенис поглядел, как потомок Тарзана поспешно ретируется с места чуть было не состоявшегося происшествия.

– Если бы вы догнали этого малого и вздули, я на минутку позабыл бы о том, что работаю в прокуратуре.

Робежниек покосился на своего пассажира.

– А вы не такой тихоня, каким кажетесь. Поэтому, наверно, вас так и заело дело Зенты Саукум.

– Я ей не верю.

– Вот оно что! Прокурор не верит чистосердечному признанию обвиняемого. Оригинальный подход!

– А вы сами разве полностью исключаете мысль, что не Зента, а кто‑то другой…

–…отправил старуху на тот свет? Ну и что? Один лезет зимой купаться в проруби…

– Другой кидается с пятого этажа от несчастной любви, – с мрачной иронией подхватил Дзенис.

– Вот именно. А этой девчонке захотелось посидеть за шведскими гардинами. Ну и пусть сидит себе на здоровье. Не знал, что так печетесь о спасении душ заблудших овечек.

– Нет, нет, я не намерен вторгаться в сферу вашей деятельности.

– Что вы хотите этим сказать? Уж не то ли, что адвокат Робежниек перед лицом суда норовит отмыть добела черного кобеля?

– Не перед судом, а перед публикой. Ведь это вам выгодно: растет клиентура, а с ней и доходы.

Не отрывая взгляда от дороги, Робежниек ловко закурил сигарету и ухмыльнулся.

– Что поделаешь? Сэ ля ви, как говорят французы. Такова жизнь.

– Н‑да, как видно, у нас с вами взгляды на нее весьма различаются.

Адвокат вздохнул с деланной досадой.

– В этом‑то и вся беда, дорогой коллега. Разумеется, ваша беда. Жизнь отпущена человеку единожды, и желательно прожить ее с комфортом. Разве я не прав?

– Признаться, я об этом не задумывался.

– Чепуха! О хорошей жизни мечтают даже распоследние дураки. Только не каждому по уму устроить ее для себя. Иной уже в двадцать лет норовит просунуть глупую башку в хомут супружества и весь век влачит семейную колымагу. А то и похуже – разводы, матери‑ одиночки, брошенные дети, папаши‑алиментщики… Бр‑р‑р!

– Вы убежденный холостяк?

– Упаси боже! Я за семью. Только в разумной дозировке. – Робежниек проводил долгим взглядом девушку в ярко‑красном брючном костюме, прогуливавшуюся по аллее. – Придет время, и я брошу якорь в тихой гавани супружества. Не хочу одинокой старости. А пока что стараюсь жить полноценной жизнью. Скажите, Дзенис, вы когда‑нибудь проводили отпуск в Сочи или в Ялте?

– Нет. Летом мы, как правило, отдыхаем в палаточном городке на Гауе.

– Это прекрасно. Но, дорогой мой, неужели так вам никогда и не хотелось отведать плодов цивилизации двадцатого века?

– В каком смысле? – не без ехидства улыбнулся Дзенис. – Для меня, например, самая большая радость – это провести свободное время с женой и детьми.

Робежниек усмехнулся, но промолчал.

Машина катилась под сенью вековых деревьев бульвара Падомыо. На обширных газонах садовники высаживали цветочную рассаду.

– Сколько вам лет, Ивар? – неожиданно спросил Дзенис. – Тридцать или даже того меньше?

– Давайте, давайте, Дзенис, продолжайте. Обожаю лекции о моральном облике молодежи…

Я имел в виду другое, – перебил его Дзенис. – Вы помните дело Скалберга? Сколько энергии вы в него вложили, сколько бессонных ночей оно вам стоило! Мне тогда понравился молодой и способный адвокат Робежниек, с таким азартом исполнявший свой долг юриста и гражданина. Вы доказали невиновность Скалберга и предотвратили чудовищную судебную ошибку. Какие чувства вы испытывали после заседания суда, когда его освободили из заключения?