Коллектив авторов - Правдивые истории о чудесах и надежде

Мы начали с вещества, обладающего, пожалуй, самым сильным запахом – амфетамина.

Херби учили пассивно указывать на «добычу»: он должен был замереть и просто смотреть на то место, где обнаружен запах наркотиков, наличных денег или оружия. Это значительно уменьшало риск для самой собаки, поскольку она не трогала опасные предметы после того, как нашла их.

Херби и эту часть курса освоил на лету. Стоило ему унюхать вещество, которое он должен был найти, как он широко раскрывал глаза, махал хвостом и принимался лаять. Если бы он умел говорить, то, наверное, сказал бы: «О-о-о, этот запах!» или «О-о-о, вот мой мячик!»

После этого мы немного усложнили процесс и научили Херби сидеть и ждать, когда он находил нужную вещь. Вскоре он понял, что к чему. За удивительно короткое время он научился определять по запаху героин, экстази, кокаин, крэк и амфетамин. Он был готов к сдаче экзамена Министерства внутренних дел Великобритании.

Экзамен он сдал на «отлично», а значит, настала пора выходить на улицы, чтобы столкнуться лицом к лицу с преступным миром. Херби был самой молодой собакой в кинологическом отряде полиции Нортгемптоншира, состоявшем из сержанта, инспектора, двух дрессировщиков и десяти кинологов (среди которых была и я). Ждал ли его успех на службе, могло показать лишь время.

В первую рабочую смену мы с Херби стояли во дворе полицейского участка; на нем была специальная поисковая шлейка, и мне снова пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить, что я действительно стала полицейским кинологом. Хотя я работала на этой должности уже три года, каждый раз перед выходом на смену меня охватывал восторг.

Наш фургон тронулся с места. Херби и Уиллис дремали позади. Когда я работала, то всегда брала с собой обеих собак. Пока одна помогала мне, другая ждала своей очереди.

Я включила сирену, и Херби слегка всполошился, но вскоре понял – эта шумелка на крыше машины означает, что нам предстоит интересное приключение на улице. К сирене он быстро привык.

Освоился он и с нашим посменным расписанием. Когда мне случалось работать сверхурочно, он задерживался вместе со мной. До тех пор, пока на нем была шлейка, он находился в «рабочем» режиме, был сосредоточен, профессионален и всегда начеку – просто образцовый полицейский.

Вскоре нас отправили на поиск наркотиков в дом, хозяев которого подозревали в связях с преступной группировкой.

В доме был беспорядок – все утопало в мусоре. Я взглянула на эту картину и подумала: с чего же начать поиски? На курсах нас учили методично обыскивать комнату за комнатой. Я не сомневалась: если здесь были наркотики, Херби непременно их найдет.

Раз в двадцать минут мы делали перерыв. После двадцати минут поисков нос у собак начинает уставать, меняется рисунок дыхания и появляется одышка. Из-за этого страдает обоняние и возрастает шанс не заметить нужный запах. После прогулки и отдыха Херби снова был готов.

Он с усердием взялся за работу и вдруг замер и указал на камин, в котором лежала куча пепла. Сверху – обгоревшая сумка. Херби столкнул ее на пол и снова замер.

Я дала ему мячик в награду, но решила, что, возможно, он со мной просто играет. Я открыла сумку, и у меня перехватило дыхание: внутри – шесть пакетов с героином.

Затем Херби указал на каминную решетку, всклубив носом облачко пепла. Я снова дала ему мячик, опустилась на четвереньки и стала рыться в очаге.

Херби при этом смотрел на меня так, будто хотел сказать: копай же, копай, оно там, оно там!

И действительно: вскоре я нашла еще множество пакетов с героином. Их оказалось так много, что я чувствовала себя золотоискателем. В итоге я насчитала пятьдесят штук. Феноменальная находка для собаки, которая занималась поисками в течение четырех часов. Меня распирало от гордости за моего чудесного Херби, в котором я поначалу сомневалась. Он оказался превосходной полицейской собакой.

И это была не единственная наша успешная операция. Мы обучили Херби искать оружие и наличность, и за один лишь 2013 год он помог нам конфисковать столько наличных денег, сколько мы не нашли за всю историю нашего отряда. Он обнаружил суммы в 50 тысяч фунтов, 100 тысяч фунтов, 33 тысячи фунтов и 2,5 кг тяжелых наркотиков. Все эти находки относились к деятельности преступной группировки. Иногда ему удавалось разнюхать даже одну-единственную десятифунтовую банкноту! Я поражалась остроте его обоняния. А юный возраст оказался не помехой.

При этом стоило нам вернуться домой и снять шлейку, как Херби становился совершенно обычной собакой. Они с Уиллисом играли в догонялки в саду, раскапывали мои цветы и устраивали полный тарарам. Несмотря на наши близкие профессиональные отношения, Херби не сразу научился мне доверять. Он не любил прикосновения, и если я гладила его без предупреждения, убегал или делал лужицу. Я видела, что передо мной нежная, ранимая душа. Что бы ни случилось с этой собакой до того, как она попала в «Баттерсийский дом», это оставило глубокую эмоциональную травму.

Прежние хозяева жаловались на поведенческие проблемы, и в приюте Херби поначалу демонстрировал подчиненное поведение. Впрочем, для собаки, попадающей в новое место, где много незнакомых шумов, людей и других животных, это вполне нормально. Именно поэтому я настаивала, чтобы Херби проходил обучение вне дома. Мне хотелось, чтобы он понял: дом – это место, где мы играем, где он окружен любовью и заботой.

Я была с ним мягкой, когда необходимо, и мы проводили вместе много времени. Я помогала ему подружиться с Уиллисом. Недалеко от нашего дома в Нортгемптоншире протекала река, и по выходным мы все вместе ходили туда гулять. Собаки прыгали в воду и плавали, а потом бежали ко мне, обрызгивали меня с ног до головы и принимались носиться по окрестностям.

Общество Уиллиса, который любил меня и безоговорочно доверял, пошло на пользу Херби. В моем присутствии он стал вести себя более уверенно. Больше уже не вздрагивал, когда я неожиданно касалась его или делала резкое движение. И это стало не единственной переменой в нашей маленькой семье: с появлением нового друга Уиллис повеселел и даже помолодел.

Думаю, Херби всегда будет немного робким – зато он прирожденная служебная собака. Я могу работать с ним весь день: он, как зайчик на батарейках, и обожает свое дело. Но, приходя домой, топчет клумбы, лает на кошек и, несмотря на неоднократное фиаско, все еще верит, что однажды поймает белку.

Дома Херби и Уиллис счастливы, они могут подурачиться, и я рада, что Херби наконец вышел из своей раковинки. Как и все спрингер-спаниели, он настоящий «живчик». Энергии у него хоть отбавляй: я даже прозвала его хулиганом Херби. Он вечно что-то выкапывает, озорничает и вдобавок подбивает Уиллиса на всякие проделки. Иногда я со смеху падаю, глядя на них. Смотрю, как они перетягивают игрушку, и думаю: неужели это и впрямь полицейские собаки?

Но проходит всего несколько часов, они выходят на работу и делают свое дело, как настоящие профессионалы.

В мире служебной собаки все очень просто: там есть любовь, работа и отдых.

История Херби похожа на современную сказку. Он очутился в приюте всего нескольких месяцев от роду и искал свой дом. Его способности заметил рыцарь в сияющих доспехах – Кит. Теперь Херби успешно работает полицейской собакой, у него есть дом, любящая хозяйка и брат.

Чем не сказка со счастливым концом?

Я села за рабочий стол и тяжело вздохнула. Я работала менеджером в исправительном учреждении и отвечала за тюремных собак. В мои обязанности входило следить за работой кинологов, контролировать бюджет и находить новых собак для работы в отряде – задача не из легких.

Нам требовались собаки, которые не любили сидеть без дела. Из таких собак получаются не лучшие домашние питомцы – они часто плохо себя ведут. Многолетний опыт научил меня обращать внимание на хулиганов, от которых все отказываются. Спрингер-спаниель, уничтоживший трехместный диван за пару часов; немецкая овчарка, разорвавшая 30 квадратных метров коврового покрытия на мелкие кусочки, пока хозяева были на работе. Именно такие собаки идеально подходили на роль служебных. Таких я и искала.

Одиннадцать лет назад, когда я начала работать в тюрьме, подходящих собак найти было легче – ведь ими интересовалась только полиция, тюрьмы и военные. Теперь же, просматривая сайты приютов и обзванивая десятки мест, я поняла, что потенциальных кандидатов на роль служебных собак не так уж много – слишком большим стал спрос.

В одной лишь нашей тюрьме как минимум три собаки патрулировали периметр круглосуточно, семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году. Четвертая ждала, чтобы быть на подхвате, когда другим потребуется отдых. Частные охранные фирмы предлагали платить кругленькие суммы за подходящих собак, и выбор у нас становился все меньше.

На собственном горьком опыте мы убедились, как важны для тюремной собаки навыки общения. Охранные собаки часто работают вместе и должны ладить с товарищами по команде. Список требований к рабочей собаке был довольно длинным, но однажды у меня возникла идея.