Коллектив авторов - Правдивые истории о чудесах и надежде

– Может, попробуем придумать что-то менее слащавое?

Мы пораздумали, и одна из девушек предложила:

– Назовем ее Фейт[1].

Имя подходило идеально – ведь ее шансы на выживание были так малы, что лишь вера могла ее спасти.

В тот вечер я вернулась домой совершенно без сил. Я не смогла прождать неделю до следующего дежурства во вторник и вернулась в «Баттерсийский дом» через два дня. И тут же пошла к Фейт. Ее вымыли, она начала потихоньку подниматься; светло-коричневый подшерсток и ребра все еще проглядывали, но, к моему облегчению, худшее было позади.

Я поговорила с Полом, и тот сказал, что Фейт предстоит длительное восстановление. Когда собака находится на такой стадии истощения, внезапное возвращение к нормальному рациону может стать слишком большой нагрузкой для организма. Поначалу ее следовало кормить часто и понемногу. Хотя Фейт очень изголодалась и уничтожала все съедобное, что попадалось на ее пути, в течение дня ей давали только очень маленькие порции специально приготовленной пищи. В клинике для нее составили специальный план кормления, чтобы здоровье ее восстановилось без излишних потрясений для организма. Кроме того, мы выяснили, что Фейт было около одиннадцати или двенадцати месяцев от роду.

Недели сменяли друг друга, и Фейт шла на поправку. В глазах ее появился блеск, и несмотря на все тяготы, выпавшие на ее долю, у нее оказался милый и благодушный характер. Я поражалась тому, как быстро она восстанавливается от эмоциональной травмы: она полностью доверяла окружающим ее людям из «Баттерсийского дома». А в приюте все ее обожали.

Ее история тронула сердца многих, и я совсем не удивилась, когда одна из кинологов, помогающих приюту, у которой был большой опыт работы с догами, решила взять ее себе.

Но наступил декабрь, и с передачей возникла отсрочка. Новой хозяйке Фейт – ее звали Энни – пришлось лечь в больницу на срочную операцию. А Фейт нуждалась в особом уходе – несмотря на уверенный набор веса, она все еще не вполне оправилась. Вот я и предложила поухаживать за ней, пока не выздоровеет Энни.

По правилам приюта, два координатора из «Баттерсийского дома» привели Фейт ко мне, чтобы посмотреть, как сложится ее взаимодействие с нашими собаками. У нас их было две: Нелли, которую мы взяли с улицы в Греции, и пятимесячный щенок золотистого ретривера по имени Генри. Фейт сразу же начала рычать и бросаться на них, и мы уж забеспокоились, что наш дом ей не подходит. Но потом я понаблюдала за ее движениями и поняла, что Фейт вовсе не проявляет агрессию: она просто не привыкла находиться рядом с другими животными.

Я изложила координаторам свой план, и они согласились оставить Фейт со мной. В свое время я приютила немало собак, и у меня был большой опыт в передержке.

Я установила детские воротца на дверь, чтобы отделить Фейт от Нелли и Генри. Они не могли достать друг друга, но прекрасно друг друга видели. На следующий день Фейт успокоилась, и я разрешила ей пообщаться со своими питомцами под присмотром. Она понятия не имела, как играть с другими собаками и игрушками – например, с теннисным мячом, и интересовалась лишь едой.

Но Генри, как и положено щенку, был полон решимости вовлечь в игру свою новую знакомую. Он подбегал к Фейт, а в последний момент уворачивался и тихонько тявкал на нее, словно хотел сказать: «Ну давай же!» И в конце концов она начала с ним играть.

После этого они стали постоянно бегать в саду и разлучались, лишь когда Фейт унюхивала яблоки, упавшие с моих яблонь в дальнем конце сада. Она по-прежнему постоянно рыскала в поисках еды. Несмотря на прибавление в весе, весь ее вид напоминал о том, как долго ей пришлось голодать, прежде чем мы ее нашли.

Прошло две недели, и в середине декабря Энни сообщила, что готова забрать Фейт. Я отвела Фейт в «Баттерсийский дом» и попрощалась с ней с тяжелым сердцем. Она заняла особое место в моей душе, и я очень полюбила эту собаку, на долю которой выпало столько несчастий. Я опустилась на колени и проговорила:

– Удачи тебе, Фейт. Веди себя хорошо. Я тебя люблю.

Потом я отдала ее сотруднику приюта, ответственному за переселение животных, и ушла, чувствуя, как подступают жгучие слезы.

А когда оглянулась, то увидела, что Фейт стоит, навострив уши, и смотрит на меня с выражением, которое могло означать лишь одно: ты куда это?

Вот что самое трудное в передержке: собака не понимает, что это ее временный дом, и привязывается к тебе, как к любящему хозяину. В тот момент меня утешало лишь одно: я знала, куда направляется Фейт, и была уверена, что ей предстоит прожить счастливую жизнь в самых лучших условиях.

Я вернулась к вторничным дежурствам, и Фокси по-прежнему с нетерпением ждала наших прогулок. Шло время, и как-то раз Фокси приглянулась мужчине, который в одиночку воспитывал сына. Хотя она все еще побаивалась мужчин, отец с сыном твердо решили создать ей самые лучшие условия для жизни. В течение нескольких недель они каждый день приходили в приют и проводили с ней по несколько часов: брали ее на прогулки, играли с ней, пока она не прониклась к ним доверием и не почувствовала, что готова отправиться в новый дом. Мне было так приятно видеть, что Фокси нашла хозяев, которые готовы заботиться о ней. Теперь я знала, что она в надежных руках.

Через пару месяцев Фокси с новыми владельцами вернулась в «Баттерсийский дом» на съемки для статьи о приюте… и узнала меня издалека. Вместо того, чтобы смотреть в камеру, она смотрела только на меня и виляла хвостом. Мое сердце растаяло оттого, что она вспомнила меня. В такие моменты – и даже в минуты расставания, как в случае с Фейт – я вдруг понимаю, какая благодарная у меня работа.

Сколько себя помню, у нас дома всегда было шумно. Мы с братом росли на родительской ферме: работали в огороде, ходили за скотом. А еще мы держали целую армию рабочих собак и домашних питомцев – спрингер-спаниелей и джек-рассел-терьеров. Без дела мы не сидели, и в доме вечно толклись люди и животные. Вечером мы могли заметить, что один из ягнят уснул перед камином с собаками, и никто этому не удивлялся. Я обожала такую жизнь, и когда мне исполнилось семь лет, поклялась, что вырасту и заведу своих собак.

В девятнадцать лет я переехала в свой дом и взяла первого щенка – немецкого дога. Наша семья росла, у меня родились близнецы – Джо и Бетти. Потом мы переехали на небольшую ферму с участком площадью 12 акров, и животных тоже стало больше.

Мне очень нравились немецкие доги. Я много лет общалась с этими собаками: они умны, чувствительны и любят комфорт. Своих догов Мэверика и Скай я взяла из приюта, а двоих терьеров-метисов – Кевина и Берти – из «Баттерсийского дома собак и кошек». В «Баттерсийском доме» у меня появились хорошие друзья, и с некоторыми сотрудниками мы продолжили общаться.

Как-то вечером я проверяла почту, и одно письмо привлекло мое особое внимание. Я открыла его и увидела фото, заставившее меня ахнуть. На нем была изображена истощенная собака по имени Фейт. Это был немецкий дог, но нечистокровный, и глядя на нее, я поразилась, как она еще жива.

Под жуткой фотографией я прочла приписку от моей знакомой в «Баттерсийском доме»; та объясняла, что Фейт нашли еле живой в канаве недалеко от приюта в Олд-Виндзоре. Видимо, кто-то просто бросил ее там, зная, что ей предстоит умереть на морозе.

Я вчитывалась в письмо, и мне становилось ужасно жаль эту собаку.

В конце моя знакомая писала: «Фейт бы понравилось у вас, правда?»

Я взглянула на своих чудесных собак, сытых и спящих у открытого очага в нашей уютной гостиной. Ответ на вопрос я знала: конечно, Фейт бы у нас понравилось. Она заслуживала такой жизни, как у Берти, Кевина, Мэверика, Скай и Лолы – нашей пятой собаки, шестилетнего немецкого дога, которого мы тоже взяли из приюта. И я тут же написала: «Да! Мне бы очень хотелось, чтобы Фейт поселилась у нас».

Фейт появилась вовремя. Я как раз подумывала о том, чтобы завести Лоле друга для игр. Берти и Кевин были неразлучны, Мэверик и Скай уже достигли почтенного возраста и с радостью составляли друг другу компанию, а вот Лола осталась без пары. Из-за этого она утратила интерес к играм, стала меньше бегать и начала набирать вес. Надо сказать, она очень разленилась. Если в «Баттерсийском доме» решили, что Фейт нам подходит, возможно, они с Лолой станут друзьями?

По опыту я знала, что немецкие доги обычно плохо переносят пребывание в питомниках. Поэтому, когда нам позвонила сотрудница приюта, отвечающая за переселение собак, я вызвалась забрать Фейт как можно скорее.

– Она все еще отстает от весовой нормы и находится под присмотром нашей группы ветеринаров, но крепнет с каждым днем. Как только ее состояние стабилизируется – надеюсь, примерно через неделю, – мы привезем ее к вам и посмотрим, как она поладит с другими собаками. Дальше будет ясно.

– По-моему, отличный план.

Но в жизни не всегда все идет по плану.