Коллектив авторов - Кельтские мифы

Паж подошел к тому месту, где император играл с Овайном в шахматы, и почтительно приветствовал Овайна, который немало удивился тому, что паж приветствует его, а не императора Артура. Артур понял, о чем думает Овайн, и сказал ему:

– Не удивляйся тому, что паж приветствует тебя, ибо я его уже видел. К тому же он пришел к тебе.

– Господин, – спросил паж Овайна, – с твоего позволения юные пажи и слуги императора мучают твоих воронов и не дают им житья? Если не с твоего, то пусть император запретит им.

– Господин, – сказал Овайн, – ты слышишь, что говорит юноша, так будь добр, запрети трогать моих воронов.

– Играй, – приказал Артур.

Паж вернулся к шатру.

Одну партию они закончили и начали другую, когда краснощекий юный великан с вьющимися рыжими волосами, большими глазами и аккуратно подстриженной бородкой вышел из желтого шатра, увенчанного красным львом. На нем был плащ из желтого атласа, ниспадавший до земли и расшитый красным шелком, а на ногах – белые чулки и башмаки из черной кожи с золотыми застежками. В руках он держал тяжелый меч в ножнах из красной оленьей кожи, украшенных золотом.

Он подошел к тому месту, где Артур и Овайн играли в шахматы, и почтительно приветствовал Овайна.

Овайн смешался, но Артур был невозмутим.

Юноша спросил Овайна:

– По твоей воле слуги императора мучают твоих воронов до смерти? Если нет, то проси императора, пусть он им запретит.

– Господин, – взмолился Овайн, – будь добр, останови своих слуг.

– Играй, – приказал император.

И юноша вернулся в шатер.

Закончилась эта партия, и началась следующая, но едва они успели сделать по одному ходу, как совсем близко раскинулся огромный шатер, какого еще никто не видывал. Наверху над ним парил золотой орел, и драгоценный камень сверкал у него на голове. Из шатра вышел красивый, благородного вида юноша с густой гривой рыжих волос, с красными щеками и большими ястребиными глазами. Он был в плаще из синего атласа, и на правом плече у него красовалась золотая пряжка размером со средний палец воина. В руке он держал тяжелое, сверкающее золотом копье с наточенным острием, к которому был прикреплен флаг.

Едва сдерживая ярость, юноша быстрым шагом подошел к тому месту, где Артур играл в шахматы с Овайном, и они сразу поняли, что он пришел не с добром. Юноша почтительно приветствовал Овайна и сообщил ему, что его вороны убиты, а те, что еще живы, так изранены, что не поднимутся больше в небо.

– Господин, – попросил Овайн, – уйми своих людей.

– Играй, – сказал Артур, – если ты не против.

Тогда Овайн обратился к юноше:

– Возвращайся. Если увидишь где схватку, поднимай копье с флагом, и пусть будет, как угодно Господу.

Юноша бросился туда, где кипел бой, и поднял вверх копье, и, когда он поднял его, вороны стряхнули с себя немочь, взмахнули крыльями и, сильные духом, поднялись в небо. Вернув себе мужество, они опустились на головы обидчикам и, когтями разрывая им лица, плечи, руки, взмыли с ними под облака, победно хлопая крыльями и каркая во все горло. По всему небу поднялся великий стон раненых и умирающих людей.

Оторвавшись от шахмат, подивились Артур и Овайн на необычный шум и увидели приближающегося к ним рыцаря на коне странной масти с ярко-красным правым плечом и ярко-желтыми ногами до копыт. И рыцарь, и конь были облачены в тяжелые чужеземные доспехи. На боку у юноши на темно-зеленом кожаном поясе с украшениями из золота и слоновой кости и с гагатово-черной пряжкой висел в голубых ножнах меч с золотой рукоятью. Золотой шлем украшали бесценные каменья, а над ними сверкала золотом фигурка леопарда с глазами-рубинами. Как бы ни были храбры воины, как бы ни были закалены их сердца, но страшно им было взглянуть на леопарда и еще страшнее на рыцаря. В руке он держал копье, горевшее синим огнем и алевшее кровью убитых воронов.

Рыцарь приблизился к тому месту, где Артур и Овайн сидели за шахматами, и они увидели, что он растерян и обессилен. Юноша почтительно приветствовал Артура и сообщил ему, что вороны Овайна убивают его воинов.

Артур поглядел на Овайна и сказал:

– Запрети им.

– Господин, – ответил Овайн, – играй дальше.

Они вновь стали играть, а рыцарь вернулся туда, где шла битва.

Они играли, слыша страшный шум, стоны и крики людей и карканье воронов, поднимавших людей в небо и разрывавших их на части. Неожиданно к ним приблизился рыцарь на коне светло-серой масти, только левая нога у коня до копыта была гагатово-черной. Плащ на рыцаре был из узорчатого атласа с синей бахромой, а на боку у него, на поясе из красной оленьей кожи с золотыми блестками и с пряжкой из рога нарвала с черным язычком, висел тяжелый меч. На голове у него был золотой шлем, украшенный рубинами и увенчанный фигуркой огненно-рыжего льва с красным языком, высунутым чуть не на фут, и с красными глазами. В руке рыцарь держал тяжелое железное копье с серебряным наконечником, покрытым кровью.

Юноша почтительно приветствовал императора.

– Господин, – спросил он, – неужели тебе безразлична смерть пажей и воинов, сыновей знатных семейств с острова Британия? Без них как ты защитишься от врагов?

– Овайн, – сказал Артур, – запрети воронам убивать.

– Играй, господин, – ответил Овайн.

Они закончили партию и начали следующую, а когда заканчивали и ее, то рядом с ними поднялся великий шум. Кричали воины, которых вороны с карканьем разрывали в клочья и бросали на землю.

Тут появился рыцарь на пегом коне с горделиво посаженной головой, и левое плечо у его коня было красным, а правая нога снежно-белой, и доспехи на рыцаре и на коне сверкали золотым огнем. Плащ на рыцаре и попона на коне были бело-черные с золотой бахромой. Меч с золотой рукоятью висел на золотом поясе с застежкой из рога нарвала и с золотым язычком. На голове у рыцаря был шлем из желтой латуни, украшенный драгоценным хрусталем, а на шлеме восседал грифон с головой из драгоценного камня. В руке рыцарь держал железное копье с круглым лазурно-голубым древком. Серебряный наконечник был весь в крови.

В ярости рыцарь приблизился к тому месту, где Артур играл в шахматы, и, сказав ему, что вороны перебили всех его родичей и всех знатных юношей, потребовал, чтобы он приказал Овайну остановить воронов. Артур сделал, как он желал, а потом схватил золотые шахматные фигурки и стал их ломать и топтать, так что от них ничего не осталось.

Тотчас Овайн приказал Гуресу, сыну Хрегеда, опустить копье с флагом, и наступил мир.

Хронабви спросил у Итаука, кто были те трое юношей, которые сообщили Овайну о потерях среди его воронов.

Итаук ответил:

– Мужи, которые печалились о потерях Овайна, – его друзья и вожди Селив, сын Канана Гарвина из Повиса, Гугаун Глетаврит и Гурес, сын Хрегеда, который всегда поднимает флаг в день сражений.

– А кто были три мужа, которые сообщали Артуру о потерях среди его воинов?

– Самые храбрые и самые преданные из его мужей – Блатаон, сын Маухрета, Хриваун Пебир, сын короля Деортаха, и Хавайт Инхленн.

Тут явились от Ослы Гахлехлваура двадцать четыре рыцаря, желавшие заключить с Артуром перемирие на полтора месяца. Артур встал с кресла и, подойдя к высокому рыжему воину, приказал позвать на совет епископа Бедвини и Гвартегида, сына Кау, и Марха, сына Майрхиона, и Карадаука Врайхвраса, и Гвалхмая, сына Гвиара, и Эдайрна, сына Нита, и Хривауна Пебира, сына короля Деортаха, и Хриогана, сына короля Ирландии, и Гвенвинвина, сына Нава, и Хоуела, сына Эмира Хладау, и Гвилима, сына Хруива Врайнса, и Данеда, сына Ата, и Горая, сына Кистеннина, и Мабона, сына Модрона, и Передира Паладира Хира, и Хавайта Инхленна, и Турха, сына Перива, и Нерта, сына Кадарна, и Гобрви, сына Эхела Ворвитухла, и Гвайра, сына Гвестила, и Гадви, сына Герайнта, и Тристана, сына Тахлуха, и Мориена Манаука, и Гранвена, сына Хлира, и Хлахая, сына Артура, и Хлаувродета Варваука, и Кадура, графа Корнвахлского, и Морврана, сына Тегира, и Хриауда, сына Морганта, и Давира, сына Алина Даведа, и Гухрира Гвалстаута Иайтойта, и Адаона, сына Талиесина, и Хлари, сына Каснара Вледига, и Флевтира Флама, и Грайдаула Гахлдовита, и Гилберта, сына Кадгивро, и Мену, сына Тайгвайта, и Гуртмула Вледига, и Каурдава, сына Карадаука Врайхвраса, и Гилдаса, сына Кау, и Кадариайта, сына Сайди, и многих мужей из Норвегии и Дании, и многих мужей из Греции, так что целое войско собралось к нему на совет.

– Итаук, – спросил Хронабви, – кто этот рыжий муж, вокруг которого собрались воины?

– Его зовут Хрин, сын Майлгуна Гвинета. За ним в совете решающее слово.

– Итаук, – продолжал расспрашивать Хронабви, – почему рядом с почтенными мужами я вижу юнца Кадариайта, сына Сайди?

– Потому что его советы всегда самые лучшие.

Пришли барды и стали петь во славу Артура, но никто не понял их песен, кроме Кадариайта.

Уставшие с дороги посланцы с греческих островов привели двадцать четыре осла с грузом серебра и золота.