В. Чернышев - Меч Обоюдоострый. Конспект по Сектоведению

Конкурировать в подобных выпадах против Церкви и ее последователей, в глумлении над святыней может только вождь пролетарской революции, который, кстати, сразу увидел в еретике Толстом «зеркало русской революции».

7 ноября 1910 г. в 7.10 игумен Варсонофий телеграфировал епископу Вениамину Калужскому: «Граф Толстой скончался… Умер без покаяния. Меня не пригласили». Когда старца Варсонофия корреспонденты просили об интервью по случаю смерти графа Толстого, он ответил: «Вот мое интервью: хотя он и Лев, но не мог разорвать кольца той цепи, которою сковал его сатана».

За долгую историю литературы ни одному писателю не удалось превзойти Л.Н. Толстого в способности изображать правду мира такой, какова она есть. Его произведения имеют величайшее значение, в их чувствуется непрейзойденное мастерство в передаче непреукрашенной действительности каждого дня жизни. Как реальны чувства и порывы Анны Карениной в ее искренней любви к Вронскому или достоинство и честь русских офицеров в «Войне и мире»!

Но опять же, стоит лишь вернуться к религиозно — философскому творчеству писателя, то в его эссе, пояснениях к Евангелию и трактатах прослеживается метание широкого мятежного ума, который ни в чем не может обрести покоя и остановить взор на чем бы то ни было. Идеалы Евангелия, с которыми столкнулся Толстой, манили его как огонь, а его неспособность жить по этим высоким принципам в конце концов поглотила все духовные и физические силы писателя. Подобно лососю, идущему на нерест, он всю жизнь шел против течения и в конце концов погиб от морального истощения.

Писатель буквально стремился следовать учению Иисуса, и это желание было столь сильным, что члены семьи его нередко поднимали ропот, поскольку это непосредственно затрагивало их интересы. Например, после прочтения евангельского призыва к богачу, Толстой хотел освободить своих крепостных крестьян, отказаться от авторских прав на издание, а имение передать крестьянской общине. Жене Софье Андреевне стоило величайшего труда убедить мужа в неприемлемости такого решения, да и то она была вынуждена нанять для охраны усадьбы отряд вооруженных чеченцев. Лев Николаевич продолжал ходить в крестьянской одежде, сам пахал плугом землю, плел лапти, отказался от охоты, мяса, яиц, вина и табака, не носил кожаных одежд. Составил себе «Правила по развитию нравственной силы воли, возвышенных чувств и устранению низменных». Тем не менее, он так и не смог достичь той самодисциплины, которую наметил себе. Не раз Толстой, не стыдясь, публично при гостях в торжественной форме давал обет супружеского воздержания и даже разделил спальни, но долго в этом обете продержаться не мог, из — за чего испытывал жгучий стыд перед близкими. (Софья Андреевна была беременна от супруга 16 раз.)

Свой последний роман «Воскресение» Толстой написал, собственно, в поддержку духоборов. Весь гонорар был передан на оплату их эмиграции в Канаду.

Толстовская философия непротивления злу насилием, которая сильно занимала писателя, а корнями уходила в Нагорную проповедь, оказала заметное влияние на Махатму Ганди, М. Лютера Кинга и других крупных политических деятелей. И все же поиски Толстым святости закончились разочарованием. Ему не удалось на практике осуществить то, о чем он проповедовал сам. Точно об этом написала его жена, Софья: «В нем мало истинной теплоты; его доброта исходит не из сердца, а из принципов». Она вспоминает, что Лева мог крестьянину, стиснув зубы, донести кадушку под огурцы, но ни разу за 32 года их супружеской жизни не поднес своему ребенку или ей стакана воды. Попытки страстного продвижения к совершенству не привели писателя к умиротворенности и покою. Он был горд даже в своем видимом смирении. Он отказался от Церкви, таинств, Причастия. Бросил вызов иерархическому ее устройству, забывая, что если кто — то, зная дорогу домой идет по ней пьяный, то этот путь не станет менее истинным и правильным из — за того, что человек, идущий домой, шатается из стороны в сторону.

До самой смерти его дневники и письма хранят возвращение писателя к печальной теме неудач, которая обнаруживает пропасть между идеалами Евангелия и личной его жизнью. Биограф Толстого А.Н. Уилсон отмечает, что писатель страдал от «фундаментальной богословской неспособности понять смысл Божественного воплощения; его религия полностью основывалась на законе, а не на благодати, была схемой улучшения человеческой природы, а не прозрения от Господа, спустившегося в падший мир». Отсюда и его большое отступление, как логическая завершенность — отрицание Его Воскресения из мертвых, которое свело на «нет» все христианство Толстого, ибо «если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна».

Безблагодатная святость от того и безблагодатна, что строится на рационалистическом начале улучшения человеческой природы. Толстой как бы юридически обосновал и санкционировал такое «добро». Абсолютный кошмар коммунизма в том и заключается, что он хочет принудительной организации добра, хочет принудить к добродетели.

Все реакционные и революционные инквизиторы, начиная с Торквемадо и до Робеспьера и Дзержинского почитали себя носителями абсолютного добра (т. е. святости, но не Божественной). Они и убивали во имя добра, искренне считая это правильным решением.

Человек выше Субботы. Человек выше отвлеченного абстрактного добра. В этом и заключается благодатная святость, полностью полярная морали Толстого.

Историю возникновения экклезиологических ересей можно условно разделить на три периода. В первый период преобладали разделительные тенденции, когда образовались самостоятельные еретические общества, считавшие себя Церковью, а всех других — отпавшими от нее. (Этот процесс продолжается на Западе и сейчас.) На втором этапе в христианстве стали преобладать объединительные тенденции, где одно крыло этого движения призывало к внешнему объединению всех конфессий, игнорируя все разделяющие факторы, а другое крыло призывало к объединению на внутренней основе.

В начале XX века появилось учение о новой грядущей Вселенской Церкви, Церкви т. н. Третьего Завета и приближающейся эры Святого Духа. Это учение охватило в последней трети XX века ряд сектантских группировок. Даже некоторые из тех, кто официально называл себя «православными», стали заявлять о приближении «новой Пятидесятницы». Именно тогда ими было заявлено, что Церковь, основанная Христом, уже потеряла свое спасительное значение, а т. н. «Новая Церковь» — Богородичная — приняла преемство от «ветхой» для спасения своих чад.

Распространителем этого лжеучения явилась образованная в 1986 г. общественная организация, именующая себя «Богородичным Центром». Несмотря на прямое свидетельство Св. Писания, что главой Церкви является Христос, богородичники, тем не менее, утверждают, что это не так, приписывая свои измышления Божией Матери, якобы вещавшей через их пророков, что глава Церкви — Она.

Откуда же у этой «церкви» берется иерархия?

Все до банальности просто: «Рукоположены в церкви те, на ком пребыла Десница, поставляющая печати». Напрашивается вопрос: как определить на ком Десница пребыла? Отвечают так: по харизматическому дару Духа. Здесь мы видим типичный случай самосвятства с последующим манипулированием доверчивостью их прихожан.

Основателем этой секты был «архиепископ» Иоанн Береславский, который в свое время окончил Московский институт иностранных языков, занимался философией, социологией. Позже, как он признается в своих статьях, погрузился в эзотерику, даже специально ездил в каббалическую школу для своего посвящения, изучал древнееврейский язык. Метание за истиной продолжались годы и годы. Безусловно, эти поиски были искренними, но никаким образом не оправдывает его тот факт, что окончательно заблудившись, Береславский, подобно Ивану Сусанину, хотя и в искреннем заблуждении, но увел за собой массу людей. Береславский не традиционный иконографический святой, хотя он широк и благообразен; это современный образованный человек, филолог, обладающий большой эрудицией. Отправной точкой к созданию центра стал 1984 г., когда в Смоленске, как он утверждает, у иконы «Одигитрия» его охватил необычайный страх, потому что «казалось огненная молния тотчас испепелит грешника перед ликом Пречистой…»

В последние годы «архиепископом» Иоанном разработан новый жанр духовной публицистики — небольшие по объему т. н. «сокровенные беседы». Пока их только издано около ста. Центр Береславского тесно сотрудничает с клубами, школами, вузами и другими светскими организациями. Сейчас адепты «Центра» дислоцируются в 50–ти городах России, не считая ближнего зарубежья. Создан ими «Институт Премудрости Божией», открыты богословские (?) факультеты в народных университетах и школы благочестия для детей. «Владыка» часто выступает перед широкой аудиторией, ездит за границу на средства «Центра», рукополагает себе священников. В ближнем Подмосковье открыл женский монастырь. Имеет несколько мужских монастырей в других областях.