Борис Ляпунов - Александр Беляев
В романе «Прыжок в ничто» Беляев кроме космоса показал преображенную Землю будущего.
Над Землей носится маленькая искусственная Луна, где ведутся научные работы. Океан бороздят гигантские суда, искусственные аэропорты-острова разбросаны по Атлантическому и Тихому океанам… Появились плавучие фабрики и заводы, различные производства, исходное сырье для которых дает море.
Пробивая ледяные горы, быстро идут караваны «ледоплавов» вдоль северного побережья Евразии…
Прямые поезда несутся из Европы в Америку через Берингову плотину…
Миллионные армии рабочих, вооруженные сложными машинами, наступают на льды Гренландии, на тропические джунгли Африки, улучшая климат, завоевывая новые площади для населения…
Взрывая и ломая льды, люди добывают из-под земли несметные сокровища Антарктиды…
Гигантские виадуки на трехсотметровых фермах тянутся на тысячи километров…
В Атласских горах, на Памире, в Кордильерах высятся трубы искусственных циклонов для использования даровой энергии ветра. Многие горы — в Хибинах, на Урале — словно стаяли наполовину, иные исчезли совсем, на равнинах выросли искусственные заграждения для защиты полей и садов от ветров. Реки с исправленными руслами и новые каналы покрыли Землю серебристой сетью.
Обновленная Земля, и на ней иное человечество — бодрое, жизнерадостное, свободное.
Этот набросок отличается глобальностью взгляда и, несмотря на свою краткость, дает широкую, масштабную картину.
Помимо «Светопреставления», «Над бездной», «Нетленного мира» Беляев написал и несколько рассказов, в которых используется подобный же показ необычного в обычном, рассказав о том, «что было бы, если бы».
Это серия маленьких фантастических новелл-загадок, печатавшихся в 1933 году в ленинградском детском журнале «Еж». Они назывались «Необычайные происшествия», и в них в занимательной форме рассказывалось, например, о последствиях потери силы тяжести или замедления скорости света.
Как отклик на выдающийся полет советского стратостата, Беляев напечатал в журнале рассказ «Рекордный полет» — о том, как происходят такие полеты за рубежом, где на первом месте не человек, а честолюбие и нажива.
В 1933 году появилась и глава из романа об электрификации СССР. Она называлась «Пики».
Роман задумывался как фантастический — действие в нем происходит в то время, когда уже создана Единая Высоковольтная Сеть страны. Герой, о котором идет речь в отрывке, — главный диспетчер этой сети. Он командует нагрузкой и как бы видит у себя на пульте управления, что происходит с потоками энергии, куда и как она идет. Потребление энергии зависит от условий, в которых живет и трудится человек. Пики на графиках нагрузки — это своеобразная летопись жизни.
Беляев словами своего героя рассказывает о том, какими были эти пики раньше, рассказывает образно, рисуя быт, экономику небольшого провинциального городка, который постепенно преображается. Показывает писатель разные эпохи — вплоть до того времени, когда пики, моменты наивысшей нагрузки электростанций сгладились, когда стало возможным вести энергетическое хозяйство по единому продуманному плану. Этого нельзя достигнуть при капитализме — заключает автор, сравнивая энергетику капитализма и социализма.
В 1934 году Беляев встретился с приехавшим в Ленинград Гербертом Уэллсом. На этой встрече присутствовали также профессор Н. А. Рынин, Я. И. Перельман, профессор Б. П. Вейнберг.
Беляев был в курсе текущих событий и умел мыслить как писатель, болеющий за судьбу человечества. По поводу своего романа «Прыжок в ничто» он говорил: «Я понимаю, что слишком прямолинеен в своем повествовании. Но приближаются такие времена, что прямолинейность — лучшее оружие романиста». И редактору «Прыжка в ничто» он не раз повторял: «Берлин может стать гнездом, из которого выпорхнут виновные за судьбу нашей планеты». Эта острота восприятия окружающей действительности ярко проявилась в интервью-беседе с Уэллсом.
Г. Мишкевич, присутствовавший, как журналист, при этой встрече, рассказывает:
«Александр Романович пришел в «Асторию», где происходила встреча, весьма активно настроенным, и настроенным против Уэллса. Потому что Уэллс не понимал существа ни нашего строя, ни гитлеризма, потому что во всем у него било ключом уэллсовское фабианство, столь неприемлемое духу советского мышления. В этом смысле он и Вейнберг держались на встрече весьма непримиримо, более непримиримо, чем деликатнейший Я. И. Перелыман и Н. А. Рынин».
Между Беляевым и Уэллсом произошел любопытный диалог.
«…Беляев. Читают ли у вас, в Англии, произведения советских писателей?
Уэллс. Я по нездоровью не могу следить за всем, что печатается в мире. Но я с удовольствием, господин Беляев, прочитал Ваши чудесные романы «Голова профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». О! Они весьма выгодно отличаются от западных книг. Я даже немного завидую их успеху.
Профессор Вейнберг. Чем же именно отличаются эти романы Беляева от фантастики Запада?
Он попросил хотя бы кратко охарактеризовать общее состояние западной научно-фантастической литературы — одной из самых массовых.
Уэллс. Мой ответ на Ваш вопрос, господин профессор, будет весьма краток. В современной научно-фантастической литературе на Западе невероятно много фантастики и столь же невероятно мало науки… Я продолжаю работать над книгой, в которой мне хочется отобразить некоторые черты нынешней смутной поры, чреватой военными потрясениями.
Беляев. Нас радует, что вы не останетесь в стороне от общей борьбы против военной угрозы. Правильно ли я вас понял?
Уэллс. Более или менее правильно…»
Надо заметить, что у Беляева был уже случай вести диалог с Уэллсом — правда, заочно. В 1933 году он опубликовал в журнале «Вокруг света» очерк «Огни социализма, или господин Уэллс во мгле». Этот очерк представляет собой превосходный образец политической публицистики.
Как известно, после своего первого визита, в 1921 году, Уэллс выпустил книгу под многозначительным названием «Россия во мгле». С этой книгой полемизировал Беляев.
«Он, представитель английской цивилизации, — пишет Беляев, — великий романист и фантаст, умеет ценить силу воображения и отдает должное кремлевскому прожектеру. Великолепные планы, широчайшие горизонты…»
На страницах очерка появляется Ленин, твердо верящий в будущее, сконцентрированное в генеральном плане электрификации России.
Затем Беляев переносит читателя уже в 1933 год, показывает глазами приехавшего в СССР французского политического деятеля и писателя «днепровскую симфонию», жемчужину первой пятилетки — Днепрогэс.