Борис Ляпунов - Александр Беляев
Затем Беляев переносит читателя уже в 1933 год, показывает глазами приехавшего в СССР французского политического деятеля и писателя «днепровскую симфонию», жемчужину первой пятилетки — Днепрогэс.
«Когда смотришь на все это, то кажется, что находишься в фантастическом уэллсовском городе Будущего!..» — замечает француз. И Беляев обращается к Уэллсу:
«Вы слышите, знаменитый писатель, непревзойденный фантаст, пророк и провидец будущего, специалист по социальным утопиям? Фантастический город построен!.. Сравните его с Вашими городами во мгле! Но напрасно знаменитый французский путешественник приписывает Вам честь. Это не Ваш — уэллсовский город! Ваши утопические города останутся на страницах Ваших увлекательных романов… Это город — «кремлевского мечтателя»…
Вы проиграли игру!»
Часть девятая
В журнале «Вокруг света» в 1934 году начал печататься научно-фантастический роман «Воздушный корабль».
Основой романа послужила идея Циолковского о цельнометаллическом дирижабле. Полет на таком дирижабле от южных широт до Северного полюса составляет главное содержание романа. Кроме того, в нем рассказывалось и о будущем планеризма.
По итогам анкеты журнала «Вокруг света» за 1935 год роман получил «почти единодушное признание».
Роман обратил на себя внимание К. Э. Циолковского. Между писателем и ученым завязалась переписка. Циолковский помог Беляеву переработать роман «Прыжок в ничто», который вышел в следующем году новым изданием.
Беляев стал страстным пропагандистом величественных планов Циолковского, мечтавшего о покорении космоса.
Идеи Циолковского привлекли Беляева своей грандиозностью, смелостью мысли, размахом воображения. Привлекала его и сама личность ученого.
«Я перебираю его книги и брошюры, изданные им на собственный счет в провинциальной калужской типографии, его письма, черновики его рукописей, в которые он упаковывал посылаемые книги, его портреты — и раздумываю над этим человеком, который прожил тяжелую и в то же время интересную жизнь. Он знал Солнечную систему лучше, чем мы — свой город, мысленно жил в межпланетных просторах, чувствовал себя «Гражданином Вселенной»… — писал Беляев в статье «Памяти великого ученого-изобретателя». Он считал Циолковского «первоклассным научным фантастом в лучшем смысле этого слова».
Впоследствии Александр Романович отмечал, что для Циолковского характерно не отрешение от всего земного, а фанатическая ненависть к тому, что приковывает нас к Земле — к земной тяжести. Впечатления о Циолковском сложились у писателя и из переписки.
Горький, восхищавшийся размахом мысли Циолковского, его трудами, «поражающими воображение», писал: «…пора, давно пора! — написать об этом изумительном человеке книгу». И Беляев откликнулся на призыв Горького, решив создать литературный портрет знаменитого деятеля науки.
«Мною самим была написана биография К. Э. для издательства «Молодая гвардия», — писал Беляев 25 апреля 1941 года Б. Н. Воробьеву. — По ряду причин биография не была напечатана (едва ли не главная заключалась в том, что некоторые эпизоды редактору показались неприемлемыми). Этот материал едва ли уже используют. Для Вас, быть может, он и представит некоторый интерес. Если хотите, я пришлю рукопись». Рукопись биографии Циолковского, которую Беляев обещал прислать Воробьеву, так и не дошла до адресата…
Познакомившись с книгой Б. Н. Воробьева о Циолковском, Беляев писал автору 3 мая 1941 года: «На меня книга произвела очень хорошее впечатление и углубила мое понимание К. Э., хотя я о нем знаю много, пожалуй, побольше других биографов. Я сам замышлял биографию К. Э., именно в таком плане, но у меня не хватало того материала, который великолепно знаете Вы. И потому мне иногда приходилось прибегать к догадкам и интуиции, а это не всегда надежный материал».
«Константин Эдуардович Циолковский, — пишет он в письме Воробьеву от 17 июня 1941 года, — обжился в небе, как едва ли кто». Можно предполагать поэтому, что созданная им и, к большому огорчению, утерянная биография показывала Циолковского как замечательного мечтателя и гуманиста, раскрывала его идеи о покорении вселенной, устремленные в даль веков.
Небезынтересно, что Беляев задумывался и о популяризации идей Циолковского в кино. «Очень хорошо бы создать фильм о жизни и деятельности Константина Эдуардовича, — писал он Б. Н. Воробьеву. — Как Вы смотрите на то, чтобы такой фильм написать совместно с Вами?»
Беляев первым из наших писателей правильно понял величие, размах и значение необычайно смелых идей Циолковского. Более отдаленное, «космическое» будущее человечества изображено писателем в очерке «Гражданин Эфирного Острова», посвященном Циолковскому. В нем Беляев рисует целые поселения в мировом пространстве, «обжитой» космос, и показывает воплощенными мечты Циолковского об освоении космических просторов.
Вокруг Земли возникают поселения — «небесные города», где слабая тяжесть и обилие даровой энергии позволяют наладить всевозможные производства. Малые планеты — астероиды — используются в качестве строительного материала и промышленного сырья. В жилищах климатические и иные условия устраиваются по любому вкусу. Сфера обитания человечества распространяется на все пространство солнечной системы…
В очерке передано главное: Циолковский, мечтая о покорении космоса, был там как в родном доме. И путешествия в космос Беляев описал в своих произведениях так, как никто до него, благодаря превосходному знанию предмета и литературному мастерству.
Будучи хорошо знаком с техническим творчеством Циолковского, Беляев не мог пройти мимо его замечательной идеи. Константину Эдуардовичу понравился роман, и он написал об этом в редакцию, попросив переслать письмо автору. В том же письме он заинтересовался первым вариантом романа «Прыжок в ничто», вышедшим в Ленинграде в 1933 году. Переписка продолжалась вплоть до смерти Циолковского в 1935 году.
Писатель поддерживал тесный контакт с Константином Эдуардовичем. Посылая Циолковскому экземпляр первого издания «Прыжка в ничто», Беляев писал, что основывался главным образом на его работах и хотел даже посвятить ему роман, но опасался того, что он «не будет стоить этого». В конце письма Беляев добавляет: «…если роман не найдете слишком плохим, разрешите ли мне посвятить его Вам — ведь Ваше имя проходит через весь роман?»
Циолковский ответил: «Ваш рассказ (роман «Прыжок в ничто». — Б. Л.) содержательнее, научнее и литературнее всех известных мне работ на тему «межпланетных путешествий»… Он более будет распространять знание и интерес к великой задаче 20 века, чем другие популярные рассказы, не исключая даже иностранных… Что же касается до посвящения его мне, то я считаю это Вашей любезностью и честью для себя».