Лев Гумилевский - Чаплыгин

«Во время беседы с учеными Ленин исчерпывающе выяснил их нужды, определил их задачи и обещал им всемерное содействие.

— Я лично, — сказал он, заканчивая разговор, — глубоко интересуюсь наукой и придаю ей громадное значение. Когда вам что нужно будет, обращайтесь прямо ко мне!

Это обещание он сдержал много раз», — свидетельствует Ольденбург.

— Пусть ученые поймут, — говорил Ленин, — что мы хотели бы сделать для них гораздо больше того, что можем пока сделать. Но когда голодают все, мы не можем даже для самых ценных и нужных нам людей делать сколько-нибудь значительно более, чем для других! Мы хорошо понимаем, что мало еще поставить ученого в лучшие личные материальные условия, необходимо еще поставить в лучшие условия и его научную работу, а это сделать иногда всего труднее!

Вспоминая, в свою очередь, об этой встрече, Горький рассказывает, что, проводив ученых, Ленин удовлетворенно сказал:

— Это я понимаю. Это — умники. Все у них просто, все сформулировано строю, сразу видишь, что люди хорошо знают, чего хотят. С такими работать — одно удовольствие. Особенно понравился мне этот…

И он назвал В. А. Стеклова, а через день уже говорил по телефону Горькому:

— Спросите Стеклова, пойдет он работать с нами?

Стеклов принял предложение. Это искренне обрадовало Ленина, потирая руки, он шутил:

— Вот так, одного за другим, мы перетянем всех русских и европейских Архимедов, тогда мир, хочет не хочет, а — перевернется!

И героическая приверженность к своему делу, и настойчивость в достижении поставленной цели, и строгое, точное, почти математически ясное мышление ученых крупного масштаба — все в них было близко и понятно Владимиру Ильичу. Великий социолог и ученый, он сам считал, что работа каждого настоящего ученого нужна стране, что новая жизнь может быть построена правильно и прочно, только если будет опираться на науку, на истинное знание.

Академик А. В. Пейве рассказывает, что уже в 1921 году Владимир Ильич потребовал резкого подъема деятельности научно-технического отдела Высшего Совета Народного Хозяйства. В начале сентября он вызвал Н. П. Горбунова и дал ему знаменитое поручение — «разбудить научно-технический отдел ВСНХ».

Искренний и честный большевик, с первых дней Октябрьской революции Николай Петрович становится активным ее деятелем. Принципиальность молодого ученого, талант организатора, необыкновенная работоспособность и, главное, умение быстро и точно решать трудные задачи привлекли внимание В. И. Ленина. При образовании Совета Народных Комиссаров Владимир Ильич назначает Горбунова своим секретарем. В августе 1918 года Горбунов назначается заведующим научно-технического отдела Высшего Совета Народного Хозяйства.

Он-то и провел огромную работу по созданию сети научно-исследовательских учреждений. В эти годы возник ряд научно-исследовательских институтов, в том числе в 1929 году Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, президентом которой был назначен Н. И, Вавилов, а вице-президентом — Н. П. Горбунов.

Благодаря своему организаторскому таланту Николаю Петровичу удалось «разбудить научно-технический отдел ВСНХ» и прекрасно выполнить поручение Владимира Ильича. К сожалению, научная и общественно-политическая деятельность Горбунова, как и многих других верных ленинцев, была трагически прервана в 1938 году.

Одновременно с арестом Николая Петровича был арестован и Г. А. Озеров, представлявший в ЦАГИ научно-технический отдел ВСНХ. Но труды их по организации советской науки не пропали даром.

Когда возобновились научные связи с зарубежными странами, мир был поражен сообщениями о высоком состоянии русской науки, вместо ожидавшейся гибели всякой культуры при большевиках.

Одним из первых в 1920 году был командирован в Германию для приобретения научного оборудования профессор Михаил Исаевич Неменов, директор основанного им совместно с академиком А. Ф. Иоффе Института рентгенологии и радиогеологии. Присланные им немецкие газеты называли поражающим известие о том, что в России «уже два года тому назад был задуман и действительно создан колоссальных размеров научно-исследовательский институт, которому вряд ли можно найти равный в мире».

«Немецкий медицинский еженедельник» писал в заключение:

«Многие покачивают головой, узнав, что голодающая Россия не побоялась тратить средства на предприятие с широким размахом. Нам следовало бы брать пример с России, так как только успехи в области культуры могут спасти нас из настоящего бедственного положения».

«Когда в 1920 году группа советских ученых была командирована за границу, мы были посланцами и сторонниками той самой Советской власти, против которой ополчился весь капиталистический мир от социал-демократов до реакционеров, — пишет А. Ф. Иоффе в своих воспоминаниях „Встречи с физиками“. — Прошло три года Советской власти, которую зарубежные газеты изображали как разрушителя культуры, как врага передовых ученых, а в нашем лице перед западным миром представали знакомые ему раньше физики, которые рассказывали, как за эти три года развернулась научная деятельность, как Советская власть организовала новые научные институты. Иностранные ученые узнали о десятках физических исследований, о бурном росте советской культуры. Все это создавало резкий контраст с газетной информацией и вызывало тем более живой интерес ученых, привыкших верить фактам больше, чем словам».

«Поражающие» сообщения из Советской России распространялись по европейским странам, вырастая по пути как снежный ком, и вот уже в один прекрасный день, именно 20 ноября 1920 года, английский журнал «Нейши» напечатал такую сенсационную заметку:

«Радиотелеграф принес нам известие, что один из русских ученых полностью овладел тайной атомной энергии. Если это так, то человек, который владеет этой тайной, может повелевать всей планетой. Наши взрывчатые вещества для него — смешная игрушка. Усилия, которые мы затрачиваем на добычу угля или обуздание водопадов, вызовут у него улыбку. Он станет для нас больше чем солнцем, ибо ему будет принадлежать контроль над всей энергией. Как же воспользуется он этим всемогуществом? И кому он предложит тайну вечной энергии: Лиге наций, папе римскому или, быть может, III Интернационалу? Отдаст ли он ее в обмен на хартию, которая положит навсегда конец войне и эксплуатации труда? Употребит он ее на то, чтобы создать на земле золотой век? Или же продаст свое открытие первому попавшемуся американскому тресту?»

Конечно, в те времена тайна атомной энергии не была еще никем раскрыта ни в России, ни в другой стране. Но дыма без огня не бывает.