Коллектив авторов - Встречи со Сталиным

И здесь я заметил, что Сталин — это человек, который любит послушать, любит посоветоваться с людьми, имеющими непосредственно дело с машиной — самолетом, комбайном, отбойным молотком.

Второе, что меня поразило, — это то, что товарищ Сталин знает детально вопрос, интересующий его. Откуда человек, занятый делами государственной важности, знает детали авиастроения и летного дела? От многогранной культуры и от гениального, всеобъемлющего ума идет эта прозорливость.

И, наконец, третье, что я заметил при этой встрече с товарищем Сталиным, — это его заботу о человеке. Наше летное дело — профессия сложная и иногда опасная.

Сталин во время заседания допытывался от конструкторов и летчиков: а как этот самолет, не опасен ли при вынужденной посадке? Можно ли из него свободно выпрыгнуть с парашютом? Удобно ли экипажу работать? …

[В исходном документе отсутствует треть страницы текста.]

Над льдами Арктики, над суровыми горными хребтами Якутии, над бурным и туманным Охотским морем, над сопками Забайкалья и Уральскими горами — всегда и везде мы непрерывно ощущали ласковую руку родины, готовую и любую минуту опасности поддержать нас Мы были бодры и уверены в себе и эту бодрость вселил в наши сердца товарищ Сталин. Великий Сталин указал нам маршрут. Великий Сталин приветствовал экипаж в полете. И только поэтому мы могли победить, победить вo славу нашей родины.

Это состояние радости и благодарности мы сохраним на всю жизнь. С этим мы летели в обратный путь, чувствуя, как каждый оборот винта приближает нас к родной Москве и заставляет все чаще и чаще биться наши сердца. Вот, наконец, и Москва. Замкнулся грандиозный географический четырех угольник Москва — Земля Франца-Иосифа — Петропавловск на Камчатке — Хабаровск — Москва.

Москва лежит во мгле жаркого лета. Справа от города видны огромные озера. Это новые озера канала Волга — Москва, созданного по воле товарища Сталина.

Делаем плавный круг над Москвой и Кремлем. Лица у всего экипажа сияют от удовольствия. Кремлю, где работает человек, давший нам путевку на полет, мы делаем приветственные знаки рукой из окон кабины.

Все сбрасывают с себя лишнее обмундирование. Шасси выпущены. Чкалов делает крутой поворот над аэродромом, с которого 21 день тому назад мы стартовали.

Наш краснокрылый гигант, овеянный ветрами воздушного океана и славы, плавно подпрыгивая, катится по знакомому полю и долго не хочет останавливаться.

Несколько автомобилей быстро едут к самолету. Из переднего показывается товарищ Сталин. Он спокойной походкой идет к самолету. За ним следуют товарищи Ворошилов и Орджоникидзе.

Я не верю своим глазам. Нас, троих обыкновенных летчиков,…

[В исходном документе отсутствует треть страницы текста.]

запросто. Затем он подходит ко мне. Дрожащими от волнении руками я обнимаю этого прекрасного и простого человека — нашего вождя и товарища — и целую его. Крепко обнимают нас и Ворошилов и Орджоникидзе. Я так расстроган, что меня нужно за руку вести к автомобилю. Товарищ Сталин расспрашивал о пути, о последнем этапе, о самочувствии. Он ласково обнимал Чкалова. Чкалов пытался рассказать все подробно и обстоятельно.

Товарищ Сталин, смеясь, поднял руку:

— Вам надо отдохнуть. Ведь вы устали. Мы вас долго не будем мучить, вам нужен отдых, а сейчас пойдем к трибунам, — сказал он.

К месту посадки подбежали пионеры с цветами. Увидев товарища Сталина, они на минуту замешкались, а затем беспорядочной гурьбой кинулись к нему. Иосиф Виссарионович обнял детей, ласково потрепал их по волосам и пошел вместе с нами вперед к автомобилю. Дети передали товарищу Сталину букеты цветов.

— Это героям. Дайте цветы Чкалову, Байдукову и Белякову, — казал Иосиф Виссарионович.

У трибуны нас встречают родные и тысячи людей, выстроившихся со знаменами и портретами. Митинг открыл товарищ Орджоникидзе. Затем слово получает товарищ Ворошилов, а после него Чкалов.

Товарищ Сталин стоит рядом, веселый и довольный. Он высоко поднимает над головой руки и ласково аплодирует ораторам. Окончился митинг. Мы сели в машины, разукрашенные цветами, и помчались в Москву, где сотни тысяч трудящихся встречали вождя и нашу тройку, пронесшую знамя славы советского народа от запада через Ледовитый океан на восток нашей великой страны.

Вечером в честь участников перелета был дан ужин. Товарищ Сталин долго беседовал с нами как со старыми друзьями. Мы искали слов, чтобы передать наши чувства, и не находили их.

Лучше всех это состояние определил Чкалов, который в своей речи на ужине сказал, что те чувства, которые испытывали мы и тысячи других людей в связи с перелетом, нельзя выразить никакими словами, кроме одного.

— В богатом, многообразном русском языке, — сказал Чкалов, — нет другого, более глубокого, более теплого слова, чтобы выразить наши чувства, чем слово Сталин.

После прилета в Москву в течение долгого времени Чкалов не знал покоя, то выступая на многочисленных митингах москвичей, то рассказывая о полете своим бесконечным друзьям и знакомым.

С трудом мне и Белякову удалось вытащить Чкалова из Москвы на юг, чтобы отдохнуть всем вместе после перелета.

Природное здоровье волгаря позволяло Чкалову не считаться с мнением докторов, но товарищам он отказать не смог, и мы трое, с семьями, вскоре прибыли в Сочи.

В один из дней нашего пребывания в Сочи, часов в десять утра, когда все еще сидели за завтраком, раздался телефонный звонок. К аппарату вызвали Чкалова. Он вышел в коридор и спустя несколько минут позвал меня. Я увидел взволнованное лицо Валерия. Это было необычайно для него.

— Слушай, Егор, товарищ Сталин сегодня в шестнадцать часов приглашает нас с женами к себе, — сказал Валерий тихим, взволнованным голосом.

— Что ты с утра начинаешь фантазировать? — пошутил я и повернул было прочь.

Но выражение глаз моего друга и его слегка вздрагивающие пальцы, потянувшиеся к коробке за папиросой, заставили меня поверить, что, может быть, он и не шутил. Да и разве можно шутить такими вещами?

И мной овладело волнение. Сердце забилось частыми, радостными ударами.

— Да, да, Егор! Ровно в шестнадцать часов к товарищу Сталину, — сказал Чкалов.

Счастливые, мы побежали к своим женам поделиться важной новостью. Не описать их радости и изумления.

Буквально через пять минут с завтраком было покончено.

Каждый по-своему переживал предстоящую встречу. Но в одном мы были единодушны: поскорее закончить свои личные приготовления! И вот — кто пошел к парикмахеру побриться, кто начал отглаживать платье, кто бегом бросился на берег купаться. То и дело поглядывали мы на часы, и каждый из нас втайне проклинал этот механизм, так медленно передвигавший стрелку… Хотелось скорей увидеть еще раз этого чудеснейшего человека, близкого друга по нашей работе. Но, как ни торопись, солнце диктует время. Наконец, стрелка подползла к 15.30.