Антон Первушин - Космонавты Сталина. Межпланетный прорыв Советской Империи

В главных ролях в картине снялись: заслуженный артист республики Сергей Петрович Комаров (академик Седых), киноартистка Ксения Москаленко (Марина), киноартист Василий Иванович Ковригин (профессор Карин), пионер Витя Гапоненко (Андрюша Орлов)

Очень удачной была сложная съемка состояния невесомости в кабине Создатели фильма на радостях послали Циолковскому шутливую телеграмму

«Мир без тяжести освоен тчк Академик Седых зпт Марина зпт Андрюша зпт другие члены коллектива зпт шлют вам дорогой Константин Эдуардович сердечный привет из кино-космоса находясь в полете Москва тире Луна восклицательный знак.»

Почти два года коллектив киностудии «Мосфильм» работал над "Космическим рейсом " Но лента получилась на славу! При всей наивности сценария многие ее кадры до сих пор вызывают удивление и благоговение.

На волне успеха «Мосфильм» планировал снять киноленту «Голубая звезда» о полете на Венеру по оригинальному сценарию Алексея Толстого, а «Ленфильм» – «Прыжок в ничто» по роману Александра Беляева. Однако новые амбициозные планы реализовать уже не получилось…

Энтузиазм изобретателей и популяризаторов – это, конечно, хорошо, но с самого начала было ясно, что настоящая космонавтика – дело не одиночек, а групп специалистов По аналогии с тем, как развивалась авиация, должна была развиваться и практическая космонавтика. Вспомним о трех движущих силах (трех китах), которые должны были стимулировать и поддерживать ее развитие: теория, популяризация и практическая деятельность групп специалистов. Если с первым и вторым в Советской России после 1923 года было все в порядке, то появление групп специалистов требовало организационной работы при прямой поддержке со стороны спонсоров в лице общественных фондов, научных институтов или государства.

Впрочем, герои нашей истории были достаточно деятельными и коммуникабельными людьми, чтобы при появлении свободного времени начать самоорганизовываться.

Помимо публикаций о ракетах Германа Оберта и Роберта Годдарда, ответа Циолковского на них, росту интереса населения к космической тематике в немалой степени способствовало Великое противостояние Марса, которое должно было произойти в августе 1924 года. Опять все заговорили о каналах и марсианах, а американский астроном Тодд даже предложил освободить все военные радиостанции от работы и переключить их аппаратуру на поиски сигналов с красной планеты. На этом фоне появление групп по изучению космической проблематики было неизбежно.

Первая организация, занимавшаяся исключительно проработкой вопросов космонавтики, была учреждена в апреле 1924 года в Москве при Военно-научном обществе Академии Воздушного Флота (позднее – Военно-воздушная инженерная академия имени Жуковского).

По поводу образования этой организации в журнале «Техника и Жизнь» № 12 была помещена следующая заметка без указания авторства:

"Тот перелом, который наметился в последнее время в вопросе межпланетных сообщений, связанный, прежде всего, с работами Циолковского, Оберта и Годара и означающий, что межпланетные сообщения из области фантазии переходят, наконец, на реальную почву, этот перелом отразился, конечно, и в СССР. В середине апреля 1924 года при Военно-Научном Обществе Академии Воздушного Флота организовалась секция реактивного движения, которая поставила себе следующие цели:

1) объединение всех лиц, работающих в СССР по данному вопросу;

2) получение возможно полной информации о происходящих на западе работах;

3) распространение правильных сведений о современном состоянии вопроса межпланетных сообщений и, в связи с этим, издательская деятельность;

4) самостоятельная научно-исследовательская работа и, в частности, изучение вопроса о военном применении ракет.

Секцией был поставлен для своих членов ряд докладов, в том числе пр. Ветчинкина и инж. Цандера; был намечен конкурс на расчет небольшой ракеты с дальностью полета на 100 километров; был создан кружок для более углубленного теоретического изучения вопроса; приступлено к организации лаборатории, открыт книжный киоск для удовлетворения спроса на литературу, выделена киногруппа для разработки сценария фильмы и пр."

В исходном виде Секция долго не прожила – она была преобразована в Общество межпланетных сообщений (О.М.С.) под председательством Григория Моисеевича Крамарова – старого революционера и коминтерновца, увлекшегося воздухоплаванием. Территориально Общество размещалось в обсерватории Трындина (Москва, Большая Лубянка, дом 13). Его почетными членами были избраны Феликс Дзержинский (с 1921 года – нарком путей сообщения), Константин Циолковский и Яков Перельман. Предполагалось, что 1 июля 1924 года выйдет пробный номер журнала «Ракета» – печатного органа О.М.С.

Первым мероприятием, организованным Обществом, стала публичная лекция профессора и заведующего научным отделом «Правды» Лапирова-Скобло «Путешествие в межпланетные пространства», прочитанная в Политехническом Музее Москвы. На самом деле эту лекцию должен был читать Циолковский. Об этом прямо свидетельствует переписка между Константином Эдуардовичем и ответственным секретарем О.М.С. Морисом Гавриловичем Лейтейзеном.

Их знакомство началось с того, что еще Секция реактивного движения обратилась к Циолковскому с просьбой принять на себя обязанности научного руководителя. Константин Эдуардович это предложение привычно отклонил, взамен прислал по экземпляру своих книг для библиотеки Секции.

Тогда Лейтейзен пригласил калужского ученого прочесть публичную лекцию о ракетах и межпланетных сообщениях. Увы, Циолковский был болен, и такая поездка оказалась ему не по силам. Лекцию пришлось читать Лапирову-Скобло. Внизу афиши, сообщавшей о его выступлении, мелкими буквами было напечатано: «Весь сбор с доклада идет в лабораторный фонд Общества межпланетных сообщений.»

«Уважаемый Константин Эдуардович! – писал на следующий день Лейтейзен. – Наш вчерашний вечер, посвященный межпланетным путешествиям, прошел с чрезвычайным успехом. Билеты были распроданы задолго до начала лекции, и администрация музея была вынуждена вызвать наряд милиции, чтобы удержать ломившуюся публику. Имевшаяся у нас литература (преимущественно Перельман) была распродана моментально: очень досадно, что мы не имели Ваших работ…»

Вероятно, лекция Лапирова-Скобло произвела на собравшихся большое впечатление. По воспоминаниям Крамарова, после нее в общество записалось аж 200 человек!

Этот факт лишний раз свидетельствует о том небывалом энтузиазме, с которым обычный народ относился к идее межпланетных полетов. Совершенно очевидно, что похожий энтузиазм имел бы место и при царском режиме, – малограмотное население очень падко на лекции и материалы, в которых реальность переплетается с фантастикой. Однако мероприятия, устраиваемые Обществом межпланетных сообщений, имели особенность: его участники твердо верили в скорую исполнимость самых невероятных прожектов, а поддержка «красной» профессуры придавала этим прожектам научную солидность.

К сожалению, первый в мире союз энтузиастов-межпланетчиков просуществовал меньше года. Несмотря на то, что почетным членом О.М.С. числился могущественный Феликс Дзержинский, Общество закрыли, а помещение отобрали под административные нужды.

Но самым крупным мероприятием, организованным энтузиастами космонавтики, стала Первая международная выставка межпланетных аппаратов и механизмов. Ее инициатором выступил давний друг Циолковского по переписке Александр Яковлевич Федоров (четвертый Федоров в жизни Константина Эдуардовича).

Заочное знакомство Федорова с Циолковским состоялось так. В 1909 году в городе Киеве вдруг начался невероятный авиационный бум. Материальная поддержка авиаторов состоятельными людьми стала признаком хорошего тона и деловой смелости. Желая идти «в ногу с эпохой», богатый сахарозаводчик Карпека поощрял авиационные увлечения своего сына Александра, который построил три самолета. Стремясь и здесь не отстать от своего конкурента, самолеты взялся строить и другой сахарозаводчик-миллионер – Терещенко. Чего здесь было больше – искреннего увлечения или ревнивого честолюбия, сказать сегодня трудно, но киевский «авиабум» 1909-1911 годов все равно был явлением прогрессивным и позволял говорить о возникновении киевской школы авиационных конструкторов. Много позже известный советский историк авиации Шавров писал об увлечении киевлян так:

«Этот творческий путь от первых полетов в 1910 году привел киевских конструкторов через года к созданию невиданных в то время самолетов-гигантов „Русский витязь“ и „Илья Муромец“…»